Друзья и недруги. Том 1

– Нелли не прислуга. Я считаю ее своей семьей – так же, как сестру и брата. Если бы ты удивилась, что сама сидишь вместе с ними за одним столом, я бы скорее понял твое удивление.

Не выдержав его неотступного ледяного взгляда, Мартина виновато склонила голову, но Робин не удовольствовался таким выражением раскаяния.

– Немедленно извинись перед Эллен, – потребовал он, – если не хочешь, чтобы этот вечер стал для тебя последним вечером в моем доме.

Мартине пришлось подчиниться, но она пообещала себе, что потребует от Робина выдворить Эллен обратно в ее собственный дом, едва они вернутся из церкви после венчания. Хотя нет, великодушно решила Мартина, пусть Эллен сначала приготовит свадебный обед и прислуживает гостям за праздничным столом.

К безмерному облегчению Мартины дожди прекратились. После того как она обидела Эллен, Робин держался с ней прохладно, поэтому в первый же вечер, когда они пришли на луг, Мартина, чтобы вернуть его расположение, позволила ему много больше обычного. Не противясь, она опустилась на плащ, который Робин расстелил поверх травы, покорно прильнула к нему, подставила губы для поцелуя. Она не сопротивлялась, когда он лег на бок и уложил ее рядом с собой, когда, не переставая целовать ее, расстегнул ворот платья и стал ласкать ее грудь. Мартина опомнилась только тогда, когда почувствовала, что еще немного – и уступит Робину. Она с трудом заставила себя отстраниться. Он не настаивал и не удерживал ее, хотя отпустил с большой неохотой.

– Чего ты боишься, глупая моя? – услышала она его нежный прерывистый шепот, когда он скользил губами по ее лицу. – Все будет так, как ты сама пожелаешь. Только при таком условии, Марти.

Ей почудилась в его голосе покорность, она улыбнулась, расслабилась и уже без боязни потерлась лбом о его руку. Облокотившись, Робин посмотрел на темнеющее закатное небо и задумчиво сказал:

– В той стороне Веардрун. Не так уж и далеко до него.

Опустив глаза на Мартину, он осторожно отвел с ее лба прядь черных блестящих волос и неожиданно спросил:

– Ты поедешь туда со мной, когда придет время вернуться?

У Мартины перехватило дыхание. Она настороженно посмотрела на Робина и спросила:

– Чем же я буду заниматься в Веардруне?

Робин загадочно улыбнулся, недолго помолчал, не отказав себе в удовольствии помучить Мартину любопытством, и ответил:

– У меня есть для тебя самое прекрасное занятие, Марти: нянчить моих детей.

– То есть ты женишься на знатной девушке, а я буду служить нянькой при детях, которых она тебе родит? – уточнила Мартина.

Робин от души расхохотался, прекрасно понимая, что кроется в ее вопросе. Склонившись, он нежно поцеловал Мартину и, глядя в ее глаза, шепнул:

– Все будет не совсем так, как ты сейчас предположила, и для служанки ты слишком хороша, но в остальном я сказал тебе правду. Когда-нибудь доскажу остальное. А сейчас пора возвращаться.

Легко вскочив на ноги, он протянул Мартине руку, помогая подняться, и подхватил плащ. Они пошли обратно в селение. Поглядывая на Робина, Мартина все больше и больше укреплялась в мысли: говоря о детях, он подразумевал, что родит ему этих детей именно она. Мартина поздравила себя с тем, что вовремя остановила Робина на лугу. Как легко управлять мужчиной, не позволив ему удовлетворить желание! Уступи она Робину, и он бы ни словом не обмолвился о Веардруне и о том, что намерен взять Мартину с собой. Если бы она понимала, насколько Робин властен над собой, то не приписала бы его сдержанность собственной воле и не совершила бы еще одну ошибку.

Робин сказал Мартине, что ему надо зайти домой, где его должен ждать брат. Вилл и ждал Робина – только не в доме, а во дворе. Робин зашел внутрь, чтобы оставить плащ, и Вилл не преминул воспользоваться случаем, лишившим Мартину защиты Робина, пусть и на краткое время.

– Тебе будто медом намазали этот порог, что ты вьешься вокруг, как докучливая оса!

Мартина решила не оставаться в долгу:

– Ничего, Вилл, как только я стану женой твоего брата, то сделаю все, чтобы твоя нога ни разу не переступила через этот порог!

Ожидая быстрой ответной колкости, Мартина не поняла, почему Вилл промолчал, да еще так улыбнулся ей в лицо, словно она одарила его, а не задела. В то же мгновение за ее спиной раздался холодный и очень отчетливый голос Робина:

– Когда станешь моей женой, не пустишь на порог моего брата? Я все верно расслышал?

Мартина в растерянности обернулась и поняла, чем так доволен Вилл: стоя лицом к дому, он увидел Робина раньше, чем его присутствие обнаружила Мартина. Сложив руки на груди, Робин изучал Мартину неторопливым отчужденным взглядом, под которым она заледенела.

– Марти, я не помню, чтобы делал тебе предложение руки и сердца, – наконец сказал Робин, не сводя с нее разгневанных глаз. – Если не боишься темноты, дойди до своего дома сама. У меня есть дела с братом.

Сраженная как его холодностью, так и впервые проявленной неучтивостью, – Мартина привыкла, что Робин всегда провожает ее, – она кивнула и ушла, лишь бы не оставаться под прицелом его глаз. Робин и Вилл проводили ее взглядами и посмотрели друг на друга.

– А ведь ты снова цеплялся к ней, пока меня не было рядом! – насмешливо протянул Робин.

– Ты бы лучше подумал, братец, – спокойно сказал Вилл, не отвечая на упрек Робина. – Крепко подумал! Женская красота преходяща, с годами увянет. Так ли прекрасна душа Мартины, как ее личико, чтобы ты не пожалел, когда она станет не столь хороша, как сейчас?

Робин жестом пригласил Вилла в дом и вошел сам. Поймав на руки бросившуюся к нему с объятиями Клэренс, он вздохнул, грустно улыбнулся и ответил:

– Не думай, что я не вижу ее недостатков, Вилл. И все же, наверное, осенью я женюсь на Мартине. У нее есть немало достоинств помимо красоты, а то, что мне в ней не нравится, я сумею подправить. Нелли, ужин готов?

Из кухни донесся легкий печальный вздох.

– Давно готов.

– Тогда накрывай на стол, а я пока умоюсь. Вилл, поужинай с нами, – весело сказал Робин, усаживая сестру на скамью.

Он быстро поднялся по лестнице. Клэренс, крепко сжав губы, проводила его сердитым взглядом, спрыгнула со скамьи, обошла стол и решительно дернула за рукав Вилла.

– Сделай что-нибудь! – потребовала она. – Если Робин женится на ней, я убегу из дома!

– Куда? – поинтересовался Вилл.

Клэренс насупилась и сказала так, словно грозила старшему брату всеми муками ада:

– К тебе! И ты будешь видеть меня каждый день и всякую минуту!

Тон сестренки был недобрый и грозный, но такой ответ Вилла растрогал. Он-то любил сестру. Подхватив Клэренс, он усадил ее себе на колени и потерся щекой о волосы девочки.

– Наберись терпения, малышка, – тихо и задумчиво сказал Вилл. – Ты ведь слышала: Робин видит ее недостатки. Правда, не в полной мере, как ему думается. Но до осени далеко, и все может измениться.

Вилл оказался прав: все изменилось – резко, в один день, до наступления осени. Мартина долго потом вспоминала роковой день, плакала от отчаяния, что время нельзя повернуть вспять и исправить то, что исправить уже нельзя.

В тот день она прибежала в дом Робина радостная и беззаботная. Они ни разу не поссорились в течение последних двух или трех недель, и Мартина привыкла к состоянию безоблачного счастья. Робин был у себя в комнате и, сидя за столом, что-то рассматривал. Увидев Мартину, он открыл ей объятия, в которые она влетела, подставив губы для поцелуя.

– Пойдем на танцы? – спросила она, когда они вдоволь нацеловались.

– Ох, Марти! Тебе бы лишь веселиться да забавляться! Одни танцы на уме, – рассмеялся Робин, глядя на нее с ласковой улыбкой.

– Почему бы и нет? Когда же веселиться, как не в молодости? – беспечно рассмеялась Мартина. – Годы пройдут, успеем погрустить. А на уме у меня не просто танцы, а танцы с тобой.

– Если так, то непременно пойдем, – согласился Робин.

Улыбнувшись ему, Мартина посмотрела на стол, из любопытства желая увидеть, что так занимало его внимание до ее появления. На столе ничего не было, кроме нескольких книг и небольшой, но очень изящной шкатулки. Книги Мартину не заинтересовали, а вот шкатулка – иное дело. Без спроса открыв ее, она обнаружила изящную подвеску из крупного, безупречно прозрачного голубоватого кристалла на золотой цепочке.

– Какая красота! – восхищенно воскликнула Мартина, завороженная переливами света в глубине кристалла. – Что это?

– Аквамарин, – ответил Робин.