Друзья и недруги. Том 1

– Ну вот ты сама и ответила на свои вопросы, – рассмеялся Робин.

– Но почему Эдрик считает иначе?! – теперь уже с удивлением спросила Клэренс. – Он же любил нашего отца, ненавидит его убийц, значит, должен думать так же, как ты.

– Мы с Эдриком по-разному смотрим на мир, – с грустью ответил Робин, – и никто из людей не думает одинаково, Клэр. Но я признаю за Эдриком право думать иначе, а он за мной такого же права признать не желает.

– Почему? – с упорством допытывалась Клэренс.

– Когда-нибудь сама его спросишь об этом. Я не могу тебе ответить за него, потому что я не он.

Удовольствовавшись полученными объяснениями, Клэренс снова прильнула к Робину и незаметно для себя уснула. Убедившись, что сестра крепко спит, он взял ее на руки, отнес в спальню, которую прежде Клэренс делила с Тиль, и уложил в постель. Чувствуя себя очень уставшим, Робин и сам лег спать.

Эллен вернулась, когда новобрачных проводили в спальню. В доме было темно и тихо. Она заглянула в комнату Клэренс, увидела, что девочка спит, свернувшись клубком под одеялом, и поднялась в свою спальню, как вдруг услышала из-за двери комнаты Робина громкий голос. Удивленная, что у него кто-то есть в такой поздний час, даже подумав, не вернулся ли Эдрик, она осторожно приоткрыла дверь и заглянула внутрь.

В комнате никого не было, кроме Робина, который лежал на кровати и во сне что-то быстро и горячо говорил на незнакомом Эллен языке. Она несколько раз услышала имя Эдрика. Оборвав себя на полуслове, Робин скрипнул зубами и заметался по постели. Эллен на цыпочках вошла в комнату, поставила на стол подсвечник с горящей свечой и, дождавшись, когда Робин затихнет, осторожно присела на край кровати, не сводя глаз с его лица. Оно было влажным от пота, и даже волосы надо лбом взмокли и слиплись.

Эллен долго смотрела на него, и ее сердце сжалось от сострадания. Он был не просто расстроен отъездом Эдрика, а переживал разрыв так глубоко, что и во сне пытался убедить наставника в своей правоте. Эллен внезапно рассердилась на Эдрика, сочтя его поступок жестоким. Она же видела, Эдрик и сам не хотел уезжать, но жаждал, чтобы именно Робин попросил его остаться, а когда не дождался, не смог переломить гордость. Кому от этого стало лучше? Эллен была уверена, что Эдрик наказал не только Робина, но и себя самого.

Робин вновь что-то зашептал, и Эллен, очнувшись от мыслей об Эдрике, подумала о самом Робине. Она впервые поняла, как на самом деле нелегко давалась ему жизнь в Локсли. Все очень быстро свыклись с тем, что молодой граф Хантингтон живет в селении как простой йомен. Свыклись и почти забыли о его прежнем высоком положении. Легкость Робина в обращении, его дружелюбие, улыбка, не исчезавшая с лица, всех ввели в заблуждение. Скорее всего, Робин сам к этому стремился и всячески способствовал тому, чтобы жители Локсли не видели грани, отделявшей их от него. Но сам-то он ничего не забыл: ни гибели отца, ни утраты владений, ни жестокого разочарования в короле, закрывшего глаза на расправу со всем родом Рочестеров. Не забыл, но никому не позволял увидеть, что происходит в его душе. Подивившись его стальной выдержке, сочувствуя его утратам, Эллен ласковым движением отбросила волосы со лба Робина.

Сильные пальцы молниеносно поймали ее запястье и намертво прижали к кровати. Ресницы Робина взметнулись, открыв темную синь глаз.

– Кто здесь? – резко спросил он хриплым со сна голосом.

– Это я, милорд! – поспешила успокоить его Эллен, невольно морщась от боли.

– Эллен? Что ты здесь делаешь? – заметив, как кривятся ее губы, Робин бросил взгляд на ее запястье и разжал пальцы. – Извини!

– Пустое! – улыбнулась Эллен, подув на горевшую огнем руку. – Вы разговаривали во сне. Я услышала ваш голос и подумала, что вам что-нибудь надо.

Робин безмолвным кивком принял ее объяснения и, взяв ее руку в свою, поднес к глазам.

– Синяки останутся, – вздохнул он. – Еще раз извини.

Осторожно высвободив руку, она посмотрела на скомканную постель и сказала:

– Поднимитесь, милорд. Я поменяю простыню – эта вымокла от пота насквозь.

Робин рывком встал с кровати, одновременно замотав простыню вокруг бедер. Подойдя к столу, он налил в кубок воды и стал жадно пить большими глотками. Эллен тем временем перестелила постель.

– Все готово.

Не оборачиваясь, Робин молча кивнул. Она подошла к столу, чтобы забрать подсвечник, и в глаза ей бросился узкий короткий шрам на его плече. След, оставшийся от раны, которую она сама и лечила. Эллен осторожно дотронулась до шрама и тихо спросила:

– Уже совсем не болит, милорд?

Молчание, тяжесть и тепло его ладони, которая легла поверх ее руки и прижала ее к его плечу, сгустившаяся темнота в пристальных, слегка прищуренных глазах, в глубине которых отражался дрожащий огонек свечи. Так они стояли, глядя друг другу в лицо, пока Робин не отнял ладонь.

– Полагаю, тебе надо уйти, – услышала Эллен его ровный и слишком спокойный голос, – и чем быстрее, тем лучше.

– Почему? – не поняла она.

По его губам скользнула невыразимо притягательная улыбка.

– Потому что у меня слишком давно не было женщины и тебе небезопасно оставаться со мной наедине.

Услышав откровенное признание, Эллен судорожно глотнула и осмелилась вновь заглянуть Робину в глаза. Ее обожгло темным глубинным пламенем, полыхнувшим в его глазах. Вспомнив о том, что когда-то была замужем и как можно даровать мужчине исцеление от душевных ран, – а она хотела избавить его хотя бы от частицы боли, гнездившейся в его сердце, – Эллен решилась.

– Тогда почему вы меня гоните, милорд? Я вдова, мой муж умер почти два года назад. Мы могли бы утешить друг друга.

Он замер, его глаза прищурились еще больше.

– Ты действительно хотела бы этого?

Эллен отважно кивнула, не сводя с него глаз. Робин улыбнулся, в его глазах заиграли золотые искорки. Обняв ее, он притянул Эллен к себе и, прикасаясь губами к ее губам, прошептал:

– Тогда останься со мной.

Его шепот заворожил ее, темная синева глаз затягивала, словно омут. Эллен не заметила, как быстро и ловко он освободил ее от одежды, расплел косу и разбросал волосы по плечам. Отстранив ее от себя, но продолжая держать в объятиях, Робин окинул Эллен быстрым внимательным взглядом и тихо сказал:

– Ты красивая, Нелли! Очень красивая!

– О милорд! – смущенно прошептала Эллен, краснея под его пристальным взглядом.

Она никогда не считала себя красавицей, но сейчас уверилась в обратном, видя свое отражение в глазах Робина. Он рассмеялся, заметив ее смущение, и, чтобы она чувствовала себя с ним на равных, сбросил с себя простыню, представ перед ней в совершенной наготе.

– Вы тоже очень красивы! – прошептала Эллен, украдкой окинув взглядом его великолепно сложенное тело.

– Назови меня по имени! – потребовал он, мягко сжав ладонями ее скулы, и заставил Эллен смотреть ему прямо в глаза.

– Робин, – послушно повторила она, вновь зачарованная синевой его глаз.

Он неожиданно легко подхватил ее на руки и отнес на кровать. Она была уверена, что он сейчас же удовлетворит свое желание: ведь его воздержание длилось больше года. Поэтому, когда Робин лег рядом с ней, Эллен поспешно вытянулась на постели, раздвинула ноги, прикрыла глаза и замерла в ожидании. Но ничего не произошло. Услышав негромкий смешок, Эллен открыла глаза и столкнулась с откровенно смеющимся взглядом Робина.

– Нелли, а что это ты сейчас такое сделала? – с неподдельным интересом спросил он, не пряча улыбки. – Мы должны вначале совершить жертвоприношение?

Эллен залилась густым румянцем, и Робин, не дав ей смутиться до слез, обнял ее и заставил лечь на бок лицом к нему. Кончики его пальцев заскользили по ее лбу.

– Скажи-ка мне правду: ты действительно была замужем?

– Да, – насупилась Эллен, – целую половину года.

– Огромный срок для замужества! – рассмеялся Робин. – Как молод был твой покойный муж? Твой сверстник или взрослый мужчина?

– Скорее пожилой, чем взрослый, – ответила Эллен, не понимая смысла его вопросов. – Ему шло к шестидесяти, когда он утонул.

Она подумала, что теперь он спросит о причине, по которой она в четырнадцать лет вышла замуж за человека вчетверо старше нее, и приготовилась рассказать всю историю своего брака. Но Робин не стал больше ни о чем спрашивать. Улыбнувшись, он поцеловал Эллен в висок, в краешек рта и шепнул:

– Я узнал, что хотел узнать, и теперь все понял.