Друзья и недруги. Том 1

– А теперь объяснись, Лиззи! – потребовал он, складывая руки на груди, и в этом жесте было столько угрозы, что Элизабет невольно отступила на шаг, но постаралась не показать Виллу свой страх.

Высоко вскинув голову, она осведомилась:

– В чем я должна объясняться?

– Почему ты пошла танцевать с Аланом? Рыжий ирландец стал милее меня?

– Но ты же сам разрешил…

– Я ничего не разрешал, – оборвал ее на полуслове Вилл и гневно сверкнул глазами. – Я предложил ему спросить тебя и был уверен, что ты откажешься, но ты согласилась. Мало того, ты смеялась над каждым его словом, позволяла кружить тебя так, что всем были видны твои ноги чуть ли не до колен, да еще и визжала от восторга!

Пока он перечислял ее прегрешения, Элизабет смотрела на Вилла с откровенным изумлением. Надо же! Все время стоял к ней спиной, а ничего не упустил, словно у него на затылке еще одна пара глаз. В душе проклиная Джона за его затею и себя за то, что поддалась на его уговоры, Элизабет тоже почувствовала гнев.

– А кто мешал тебе хотя бы один раз пригласить меня потанцевать? Ты за весь вечер ни разу не взглянул в мою сторону и теперь в чем-то обвиняешь меня? В чем?

Вилл смерил ее с головы до ног ледяным взглядом и ответил:

– В том, что ты вела себя сегодня как девка.

Услышав оскорбительное слово, Элизабет вдруг овладела собой. Глядя Виллу в глаза, она усмехнулась и спокойно сказала:

– Так я и есть девка. Твоя девка, Вилл. Меня так и называют в селении: Элизабет – девка Вилла Рочестера. Я уже привыкла. Но я никогда не думала, что услышу это слово от тебя, что ты – ты! – назовешь меня так!

Высказав ему это в лицо, Элизабет внезапно растеряла всю силу духа. Ее плечи содрогнулись от рыданий, и, порывисто закрыв ладонями лицо, по которому побежали слезы, она не глядя, наугад побежала прочь. Все равно куда, лишь бы подальше от него. Не пройдя и нескольких шагов, она уткнулась лбом в неожиданную преграду и, отняв ладони от лица, увидела перед собой Вилла. Как он оказался на ее пути, если она убегала от него? Она даже не услышала его шагов, когда он опередил ее и заступил дорогу.

Вилл сжал ладонями мокрые от слез щеки Элизабет и, посмотрев ей в глаза, усмехнулся.

– Значит, говоришь, ты моя? Тогда куда ты побежала? Скажи еще, что думала, будто сумеешь от меня убежать!

Одним сильным движением он вскинул Элизабет на руки и пошел размеренным шагом в сторону своего дома. Элизабет попыталась вырваться, но его руки сдавили ее так, что она едва смогла дышать.

– Если ты еще раз дернешься, я споткнусь и мы упадем, – услышала она ровный голос Вилла. – Но даже так я все равно не отпущу тебя. Поэтому веди себя смирно!

Она послушалась и угрюмо молчала, пока он нес ее к дому, а потом вверх по лестнице в свою комнату, где уронил ее на кровать, словно мешок с зерном. Сев рядом, Вилл принялся снимать сапоги. Элизабет, чей гнев еще не угас, вскочила с кровати. Вилл только повел глазами в ее сторону, и она замерла.

– Куда ты собралась? – поинтересовался он.

– Домой! – сердито ответила Элизабет.

Он встал перед ней в полный рост и шагнул, заставив отступить обратно к кровати.

– Раздевайся и ложись, – приказал он и, видя, что она медлит, улыбнулся недоброй улыбкой. – Иначе я порву на тебе платье, и утром тебе придется идти по селению голой.

Прочитав в его глазах, что еще миг – и он исполнит угрозу, Элизабет медленно сняла одежду и легла. Не раздеваясь, Вилл встал на колени между ее ног и резким движением расстегнул пряжку ремня. В нем не было ни капли нежности. Напротив, он вел себя грубо, как никогда прежде. Элизабет, вздрогнув, закрыла глаза, но тут же открыла, услышав гневный шепот:

– Нет, смотри на меня! Смотри, чтобы знать, кто вправе так с тобой обходиться, с кем единственным ты можешь делить постель!

Она посмотрела на него и смирилась, окончательно утратив способность сопротивляться ему. Ее руки потянулись, ухватили его рубашку, чтобы снять, и Вилл, на миг оставив Элизабет, скинул с себя одежду и вернулся к ней. На этот раз он стал нежным и бережным, словно вознаграждал Элизабет за покорность, осыпая ее лицо крохотными поцелуями. Она нашла губами его губы, и он вдруг почувствовал, как ее тело отзывается ему – иначе, не так, как обычно. Подхватив ее рукой, он помог ей попасть в такт его движениям, а дальше их тела сплелись в пылком натиске. Впервые Элизабет не только уступала ему, но и требовала взамен его самого. Внутри нее росло томление, сменившееся напряжением, и когда оно стало невыносимым, она простонала:

– Вилл, пожалуйста! Я больше не могу!

– Сейчас, милая, – отвечал Вилл бессвязным шепотом, каждой своей частицей впитывая дрожь Элизабет. – Сейчас!

Отбросив осторожность, он стал резким, порывистым, и она забилась под ним, как птица, попавшая в силки, обвила его стан ногами, крепко сжала рукой запястье. Ее накрыло волной неведанного прежде чувственного наслаждения, и она застонала, выгнулась, прижалась к нему что было сил, а потом ослабела и, обессиленная, опала ему на руки.

– Вилл, – почти беззвучно прошептала она, но ее едва слышного голоса оказалось достаточно, чтобы и он содрогнулся и не смог сдержать стона, взлетев на вершину блаженства, сила которого поразила его.

– Лиз, сердце мое! – шептал он, лихорадочно целуя ее в висок и крепко прижимая к себе. – Как хорошо с тобой, милая!

Потом он обмяк, придавил ее тяжестью своего тела, и каждый из них слышал только быстрый стук сердца в груди другого.

Еще не придя в себя окончательно, Вилл приподнялся на локте и заглянул в лицо Элизабет. Ее глаза были закрыты, длинные ресницы едва заметно подрагивали, из полуоткрытых губ вылетало неровное дыхание. Ее лицо, нежное и чуть утомленное, показалось ему прекраснее самого красивого в мире цветка. Он вдруг отчетливо осознал, что она действительно его женщина. Нежная, любящая, преданная, в которой он всегда почерпнет поддержку, если его силы ослабнут. Женщина, которая никогда не предаст его.

Не сводя с нее глаз, Вилл очень нежным движением отвел светлую прядь от ее лица, и Элизабет открыла глаза – сияющие, полные любви, затягивающие в свою глубь.

– Надо же, какая ты у меня! – одними губами сказал Вилл.

Она улыбнулась.

– Какая?

– Замечательная! – выдохнул он со всем жаром своего сердца. – Самая замечательная на свете!

– Ты тоже самый замечательный, – прошептала она и, прерывисто вздохнув, прижалась губами к его руке. – Вилл, я и не знала, что может быть так чудесно!

Ее признание вызвало в нем гордость, и он слегка покровительственным тоном укорил:

– А ты едва не променяла меня на Алана!

Ее глаза сверкнули, она мгновенно накрыла ладонью его губы и тихо воскликнула:

– Вилл!

Как всегда, ей удалось вложить в его имя все, что она хотела сказать ему: упрек в необоснованной ревности, просьбу больше не ссориться и любовь, бесконечную любовь к нему. Вилл молча, с раскаянием поцеловал ее ладонь, а потом приник к теплым нежным губам. Она пылко ответила на поцелуй, и этот поцелуй перешел в новый. Их закружило страстное молодое горение, в котором они становились единой плотью, щедро одаряя друг друга. Элизабет преобразилась, утратила робость и ту уступчивость, что была обычным проявлением покорности. Она горячо ласкала Вилла, вспоминая, как это делает он, и сама с готовностью отдавалась его самым смелым ласкам, жарко отвечая на его пыл. Он несколько раз заставил ее стонать от восторга, и сам окунался в восторг, который прежде не изведал в близости ни с одной женщиной. Они так и уснули в тесном слиянии тел, когда на небе зажглась полоска зари.

Не увидев сына за столом в обычный для завтрака час, Барбара поднялась в комнату Вилла. С удивлением она обнаружила, что он еще спит, и с куда большим удивлением заметила с ним рядом Элизабет, зная, что девушка всегда покидает дом с рассветом, торопясь вернуться домой, до того как проснутся родители. Стараясь не потревожить их даже дыханием, Барбара смотрела, как они спят, обнимая друг друга, под покрывалом угадывались очертания двух пар сплетенных ног. Элизабет вдруг пошевелилась и, не открывая глаз, прошептала:

– Наверное, уже пора вставать?

Вилл, тоже не открывая глаз, крепче обнял ее и примял щекой светлые волосы Элизабет, рассыпанные по подушке.

– Рано, – еле слышно прошептал он в ответ. – Поспим немного – мы от силы час как уснули. Я сам тебя разбужу. Знаешь как?

– Как? – улыбнулась сквозь сон Элизабет и, повозившись, устроилась поудобнее в объятиях Вилла, прижавшись к его груди, как котенок.

– Узнаешь! – с улыбкой пообещал Вилл и поцеловал ее в кончик носа.

Они снова затихли, и Барбара, ступая на цыпочках, вышла из комнаты, закрыв за собой дверь и постаравшись, чтобы та не заскрипела. Спускаясь по лестнице, она вдруг заметила, что улыбается, сама не понимая чему, но тут же поняла и тихо рассмеялась: ее гордый упрямый сын полюбил. Вилл любит Элизабет, и Барбара была рада этому. Все изменилось, теперь он может спокойно жениться на той, кого выберет его сердце, а оно избрало Элизабет, и это к счастью самого Вилла. Барбара всем сердцем любила Элизабет и знала, как сильно та любит Вилла. И Вилл ее любит. Если все складывается так удачно, так стоит ли гневить судьбу и ждать лучшего?