Друзья и недруги. Том 1

Он отдавал себе отчет, какое трудное дело затеял, но приступил к исполнению задуманного на следующий же день после общего сбора. В сопровождении Вилла, Джона и Статли он отправился в объезд леса. Поездка заняла не один день, но Робин, не давая отдыха ни себе, ни друзьям, не вернулся домой, пока не побывал в каждом лагере лесных жителей. Он самым тщательным образом выяснял, как налажено хозяйство, насколько надежно укрытие, есть ли оружие. Если жилище вызвало сомнение, сможет ли оно защитить от осенних дождей и зимних холодов, он поднимал его обитателей на ноги и заставлял укреплять жилье или подыскивать новое, благо в Шервуде хватало пещер. Он проверил запасы зерна – единственного, что не мог дать им лес из еды. Запасы оказались скудными, их надо было пополнять. С оружием дела везде обстояли одинаково: хуже некуда. Но главное, что сделал Робин, – познакомился с каждым, узнал не только имя, но и расспросил о прошлом, о причинах, по которым человек оказался в Шервуде. Покидая очередной лагерь, чтобы отправиться в следующий, он неизменно давал одно и то же наставление:

– Позаботившись о жилье для себя, подумайте, где будете держать лошадей.

И ответ везде был один и тот же:

– Зачем? У нас нет лошадей.

– Скоро появятся, – говорил Робин, – как и оружие. Моя забота – дать вам и то и другое, ваша обязанность – относиться бережно к тому, что вы получите.

– Лошади выдадут нас ржанием, – возражали ему, – да мы и ездить верхом не умеем.

– К тому времени, когда научитесь сидеть в седле, конское ржание перестанет вас беспокоить, – отвечал Робин. – Здесь не останется никого, кому бы оно вас выдало.

Но лошадьми он занялся не в первую очередь. Сначала съестные припасы, оружие, ткань для одежды – теплая шерстяная для зимы, легкая из хлопка или льна для лета, и кожа для сапог, которые не боялись бы воды.

За покупкой зерна, муки и вина Робин обратился к отцу Мэта, державшему постоялый двор у стен Рэтфорда. Выслушав Робина, тот с сомнением покачал головой:

– Закупки в таком количестве вызовут подозрение, лорд Робин. Все в Рэтфорде знают, сколько людей у меня бывает и сколько припасов я закупаю. На меня донесут.

– Тогда сведи меня с торговцами напрямую, Джек, – предложил Робин, что отец Мэта и сделал.

С оружием оказалось проще. Айвен, родившийся в семье цехового старшины оружейников Ноттингема, устроил Робину встречу с отцом, и тот, оценив величину заказа и его стоимость, сразу ответил согласием.

– Я распределю ваш заказ между всеми оружейниками и накажу выполнить работу в кратчайшее время.

– Они будут держать язык за зубами? – спросил Робин, в душе позабавившись тем, что мечи для войска вольного Шервуда изготовят под самым носом у шерифа.

– Не сомневайтесь! – заверил отец Айвена. – Они мгновенно, без всяких слов смекнут, что болтовня лишит их заказа. А столько денег им и за десять лет не заработать!

Хлопнув сына по плечу, он с довольным видом добавил:

– Наконец-то я смогу спать спокойно, не думая каждую ночь, жив ты еще или нет. И мать перестанет лить слезы и вздрагивать, едва глашатаи шерифа объявляют о чьей-то казни. Вечно думает: вдруг это тебя волокут к виселице! Но с таким лордом и командиром скоро не вы будете прятаться от ратников шерифа, а они от вас.

Так же удачно прошла и покупка тканей и кожи, а портные и сапожники были в самом Шервуде. С луками оказалось проще всего. Тех, кто умел мастерить луки, в Шервуде нашлось немало. Робину достаточно было показать им свой лук, объяснить, какая часть из какой древесины сделана, и набросать чертеж с указанием точных размеров. В конце осени Робин получил все, в чем нуждалось его воинство.

Правда, воинством этих людей было трудно назвать. Каждый получил меч, но не умел сражаться. Со стрельбой из луков дело обстояло лучше, но ненамного. Луки, изготовленные по указаниям и чертежам Робина, были и длиннее, и тяжелее обычных и по силам не каждому. Но Робин не огорчился: ничего другого он и не ждал. Пришло время приступать к обучению.

Занятый обеспечением Шервуда всем необходимым, Робин вместе с Виллом тщательным образом продумывал охрану леса и быстрое оповещение стрелков, в каком бы уголке Шервуда те не находились. За то время, что он объезжал лагеря вольных стрелков, Робин составил подробную карту Шервуда, на которую нанес два кольца дозорных постов: внутреннее и внешнее. Проработав вместе с Виллом главное, детали он оставил на усмотрение брата, веря в него, как в себя. Вилл с головой ушел в обеспечение безопасности лесных границ, намеченных Робином.

– Я побывал в каждом месте, где мы задумали оборудовать пост, посмотрел, как его устроить, чтобы он оставался незаметным для чужака. Рядом с каждым постом – укрытие для лошадей дозорных. На постах будут клетки с почтовыми голубями. Полагаю, мы сможем использовать для связи и ястребов-перепелятников. Изловить и тех и других с помощью силков, а после натаскать не составит особого труда! – говорил Вилл, показывая брату отметки, нанесенные на карту. – Если тебя все устраивает, можно приступать.

Робин внимательно изучил карту и кивнул:

– У меня нет слов, Вилл! Ты не упустил ни одной мелочи, которая может сыграть решающее значение!

На бесстрастном лице Вилла ничего не отразилось, но в глазах мелькнуло удовольствие от похвалы Робина.

– Завтра же и начнем – как обустройство постов, так и обучение ратному делу.

Понимая, сколько сил и времени займет у них обучение, Вилл предложил:

– Послезавтра, Робин. А завтрашний день давай посвятим отдыху. Поедем в одно тихое и спокойное местечко, где проведем время за кубком доброго вина и в компании славных и не слишком строгих девчонок.

– Весьма нравственное предложение! – недовольно буркнул Джон. – Давно хотел спросить, Вилли, как это тебе удается сутками напролет заниматься делами Шервуда и в то же время обзавестись добрым десятком подружек?

– Неужели целым десятком? – рассмеялся Робин.

– Джон преувеличивает, – ровным голосом отозвался Вилл. – До десяти я счет пока не довел.

Джон только открыл рот, как Вилл обжег его неожиданно яростным взглядом, и Робин, предупреждая очередное нравоучение, крепко сжал плечо норвежца.

– Послезавтра, Вилл, – согласился он. – С удовольствием принимаю твое приглашение.

Джон в сердцах плюнул себе под ноги.

– Не держи зла на Джона! – сказал Робин. – Ты же знаешь, какой он рьяный поборник брачных уз.

Они уже добрались до постоялого двора, хозяин которого, как оказалось, отлично знал Вилла. Он устроил братьев в маленькой комнате, где были только стол, скамьи вдоль него, маленький очаг и дверь, через которую можно было выйти наружу, минуя общую трапезную. К тому же постоялый двор находился у дороги, проложенной через лес, а не за пределами Шервуда. Оценив все преимущества, Робин согласился с Виллом: действительно, тихое и спокойное место, а случись что – достаточно открыть дверь, и ты через два шага оказывался под защитой леса.

Две служанки проворно накрыли стол, заставив его блюдами с разной снедью, не забыв кубки и кувшин с вином. Одна из девушек так и льнула к Виллу, вторая вела себя скромнее, бросая из-под ресниц застенчивые, но манящие взгляды на Робина.

– Пока оставьте нас, красавицы! – сказал Вилл. – Когда закончите труды в трапезной, возвращайтесь. Выпьете с нами по глотку вина и проводите в комнаты для ночлега.

Оставшись с Робином вдвоем, Вилл отпил из кубка и спокойно сказал:

– Я не злюсь на Джона, хотя, должен признать, иной раз он доводит меня своими проповедями до белого каления. Но я могу его понять: ведь он не знал других женщин, кроме Кэтти. Их брачная ночь была первой не только для нее. Как сейчас помню: Джон, пока шел свадебный обед, улучил момент и обратился ко мне за советом, как вести себя ночью. Не знаю, как я вином не поперхнулся! Что же ты, говорю, не удосужился приобрести опыт? А он отвечает мне: «Зачем? Я ведь никого не любил, пока не повстречал Кэтрин».

– Даже так? – рассмеялся Робин, но, помрачнев, вздохнул: – Остается только надеяться, чтобы по роковой случайности Джон не узнал, какая с ней приключилась беда!

– Беда? – повторил Вилл, и его глаза слегка прищурились, а в янтарной глубине полыхнул волчий огонек. – Что ты называешь бедой? Она осталась жива и сейчас щебечет, как пташка, словно ничего не было и в помине. С ней не обошлись так жестоко, как с бедняжкой Эльфледой, она не погибла, как моя Элизабет. Ну поваляли немного спиной по траве – эка невидаль! Не она первая, не она последняя.

Вилл резким движением опрокинул остатки вина и вновь наполнил кубок. Его взгляд устремился куда-то вдаль, лицо осунулось и потемнело, а губы крепко сжались, словно удерживая крик боли.

– Ох, Робин, знал бы ты, сколько раз я ловил себя на мысли о том, что мечтаю оказаться на месте Джона, даже не пребывая в отличие от него в неведении, – очень тихо признался Вилл и, переведя взгляд на Робина, заставил себя улыбнуться. – Лишь бы Элизабет осталась жива и была сейчас рядом со мной. Но нет! Каждому свое. Элизабет испугалась, что ратники убьют Дэниса и Эйслинн. Никакой иной страх не заставил бы мою Элизабет бросить подругу одну, не попытаться помочь Кэтрин, а на самом деле – разделить ее участь.

Робин молчал: любые слова были бесполезны. Глубоко запрятанная тоска Вилла по Элизабет не знала пределов. Но гордость, не позволявшая душе распахиваться настежь, если в ней боль, а не радость, мгновенно заставила Вилла опомниться. Его лицо приняло спокойное, почти веселое выражение, а голос стал ровным и ироничным.

– Ну вот! Позвал тебя отдохнуть и развлечься, а сам завел грустные разговоры! – укорил он себя и стукнул кубком о кубок Робина: – Выпьем за то, чтобы все твои замыслы осуществились. За вольный Шервуд!

Они осушили кубки, но Вилл поймал быстрый взгляд Робина, и в его янтарных глазах опять вспыхнул волчий огонек:

– Снова подумал, что должен был убедить меня в тот день уехать?

Робин промолчал, но Вилл не нуждался в его словах, зная, что прав.

– Меня отослать, а самому остаться?

Робин хотел ответить, но не успел. Не спуская с брата прищуренных глаз, Вилл хрипло рассмеялся и помотал головой: