Надир

– Он поправится? – спина Эстер покрылась холодным потом – её одолел страх за капитана, ведь он точно не должен тут погибнуть. Брукнер была уверена, что он должен вернуться на Землю, что он там очень-очень нужен.

– Утром ему всегда чуть хуже обычного. Сейчас у него самое тяжёлое состояние среди больных, но цепляется за жизнь сильнее всех. Ваш капитан явно не привык сдаваться, верно? – Анна поменяла ему одеяло и подушку на сухие, положила на лоб холодный компресс и повернулась к Эстер. – Я рада, что тебе уже лучше. Сейчас принесу поесть, тебе нужно восстановить силы.

Учёная обернулась в одеяло и осмотрелась вокруг – в несколько рядов стояло множество коек, и пациенты на них лежали либо совершенно безвольно, либо бредили, либо дышали с оглушительным кашлем – Анна и Дин только и успевали бегать между больными. Эстер поёжилась от одного осознания, что любой из них мог умереть в эту секунду, даже она сама недавно была в таком же состоянии, но почему-то пришла в себя первой. Видимо, судьба на её стороне. Когда Анна принесла кашу с мёдом и сушёными ягодами и кружку травяного чая, Брукнер тут же налегла на еду, думая, что это самое вкусное, что она когда-либо ела. Несмотря на слабость в ногах после прогулки, Эстер чувствовала невероятную силу где-то глубоко в себе. Она определённо совсем скоро сможет освободить койку в госпитале и займётся чем-то дельным. Может, через недельку она сама будет помогать с больными? Или всё же получится исследовать мир и собрать полезные сведения? Нет, это только после выздоровления Октавиана. Если он вообще поправится. Учёная отмахнулась от негативных мыслей и продолжила уплетать большую тарелку тёплой сладкой каши. Как раз когда девушка отставила в сторону пустую тарелку, к ней подошла только что вернувшаяся Исидора и проверила температуру, дыхание, реакцию зрачков, горло и пульс:

– Молодец, быстро приходишь в себя. Даже слишком быстро, это странно. Тебя бы тут ещё несколько дней подержать, выздоровела ты не до конца, да и пока стоит ограничить тебя в действиях, организм вряд ли готов к активности, но мест не хватает на тех, кому совсем плохо. Вот на место Эдгара сейчас принесут другого человека. И на твоё тоже бы кое-кого переместить… Мы придумаем, куда тебя деть, но к друзьям пока нельзя, они всё ещё могут заразиться.

– Можно мне хотя бы что-то почитать, раз нельзя общаться с командой? – Эстер схватилась за голову, но поспешила успокоить Исидору. – Всё нормально, просто голова резко заболела…

– Я принесу тебе книгу, только когда ты будешь уверена, что голова больше не заболит. Ложись спать, скоро должен вернуться Эверетт, он выглядит так, будто должен сказать тебе что-то важное, – Исидора накрыла пациентку новым одеялом, пахнущим стерильностью и свежестью, и быстро убежала на другую половину палаты с огромной грудой свежих одеял в руках (как она вообще их удерживает?).

***

Эстер проснулась, когда день уже был в разгаре. Не увидев рядом с собой жреца, а он «должен сказать что-то важное», Брукнер недоумённо уставилась на Исидору. Целительница, видимо, с самого момента смерти Эдгара даже не присаживалась. Исидора увидела, что Брукнер очнулась, и сделала какой-то манящий жест рукой. Эверетт, расположившийся в самом углу госпиталя так, что сразу заметить его казалось невозможным, положил на стул толстую тетрадь и подошёл к учёной.

– Исидора говорит, что тебя скоро выпишут. Нам действительно не хватает мест здесь, а вот куда отправить тебя? К парням нельзя, вдруг они заразятся… А знаешь что, – жрец будто кивнул своим мыслям и, аккуратно поправив торчавшую прядь волос Эстер, посмотрел ей в глаза. – Живи пока у меня. Я всё равно почти не появляюсь, так что дом в твоём распоряжении. Как раз есть пустая комната, просторная, даже небольшая библиотека от Первых имеется. Теперь к делу. Есть у меня кое-что, оставшееся от Первых людей. Это передавалось из поколения в поколение среди жрецов, никто в поселении кроме меня не знает об этой вещи.

– Хорошо, я перееду к тебе, раз есть необходимость, а это…– Эстер приняла в руки небольшой кусочек железа и удивлённо вскинула брови, – Это флешка? Вроде ничего особенного…У нас на корабле есть устройство для считывания информации. Нужно только добраться до него.

– Но сейчас ты должна поправиться, – Эверетт нахмурился, – пока не выздоровеешь, до корабля я тебя не отпущу даже в сопровождении – путь неблизкий.

***

– Доктор Манн, вызывали? – Антуан вошёл в кабинет и прикрыл за собой дверь. – Что с состоянием пациентки?

– С миссис Кроуфорд всё стабильно, ситуация проясняется. А вот ваше положение стабильным назвать трудно, – Александр указал рукой на серое кресло, стоявшее перед массивным деревянным столом, и Яначек на него медленно опустился. – Вам дадут срок.

– У них нет никаких доказательств, – Антуан нервно поправил галстук и откинулся в кресле. Доказательство всё же было. И его одного вполне достаточно. – В конце концов, можно надавить на Кроуфорд…

В кабинет вошли несколько полицейских и подняли Яначека с кресла со словами: «Вы имеете право хранить молчание». Яначек принялся выказывать сопротивление, пытаясь выбраться из рук полицейских, на что его резко скрутили и заставили согнуться. Антуана повели самым людным коридором, люди в шоке смотрели на него, а некоторые кричали вслед «Преступник! Преступник!». На первом этаже, выйдя из лифта, полицейские остановились, и Яначек поднял голову – перед ним стояла Тоня, с ехидной ухмылочкой осматривая унизительную позу врача. Её беспечная улыбка победителя ужасно злила мужчину, из-за чего ему хотелось лишний раз напомнить, как она стояла в похожей позе спиной к нему, но при полицейских говорить об этом не стоило. Учёная схватила Антуана за подбородок и заставила посмотреть прямо ей в глаза:

– Я тут вспомнила случай годовалой давности с неким мужчиной, который распускал руки и не только с пациентками, когда мне в руки попалась старая газета. Дело замяли, видимо, помог кто-то влиятельный. А сейчас история повторилась, и об этом вспомнили. Знаешь, кем была та девушка в прошлом году? Сестрой учёного, с которым я работаю. Эта девушка приняла деньги, которые ей пихнули насильно. Куча денег, чтобы она молчала. Не всем хватает сил говорить о таком другим людям, жертвам часто бывает страшно. А знаешь, кто будет моим юристом в этом деле? Правильно, та самя девушка. Её зовут Сабрина Хантер. Запомни имя той, кто упечёт тебя за решётку, ублюдок.

Тоня ещё раз окинула его взглядом, плюнула ему в лицо и ушла в своё новое крыло в сопровождении медсестры и доктора Роузхаус, на что один из полицейских хотел отреагировать, но второй лишь покачал головой, мол, заслужил, забей, всё равно к ответственности за такую ерунду не привлекают.

Эйприл и доктор Роузхаус нагнали пациентку. Хильда дружески похлопала Кроуфорд по плечу, выражая свою поддержку.

– Пусть мой муж мёртв, и у меня действительно есть некоторые проблемы со здоровьем, но за такое он поплатится. Я выйду из больницы и начну жизнь заново, а он будет гнить в тюрьме.

– Миссис Кроуфорд, случай с Сабриной не единственный, – Эйприл пошла вровень с пациенткой. – Говорят, в штате был доктор, который насиловал своих пациенток, но его так и не поймали. И… я написала заявление на Гретель Спринг. Ходил слушок, что у этого врача был помощник, который помогал контролировать состояние жертв, например, при помощи спаивания мощными препаратами. Я заметила, как вам однажды подсунули другую таблетку, но не знала, как доказать…

– Спасибо, Эйприл, – Кроуфорд погладила медсестру по плечу и ободряюще улыбнулась. – Написать заявление на собственную мать сможет не каждый.

– Она мне больше не мать после такого. Не хочу иметь ничего общего с преступницей.

– По вашей истории можно книгу писать, – доктор Роузхаус остановилась у входа в новую палату Тони и пропустила её внутрь.

– Пока что достаточно статьи в какой-нибудь газете вроде «Нью Йоркера», – Кроуфорд зашла в помещение, полное света, и уселась на кровать, довольно дёргая ногами.

Медики приступили к работе, а успокоившаяся учёная раскинулась на одеяле, пахнущем чистотой и жасмином, и крепко уснула, совершенно не обращая внимание на соседку по палате, читавшую «Гамлета».

***

– У Октавиана выделяется кровь с мокротой, – Эрик ходил из одного угла лекарственной комнаты в другой, думая, что вообще реально сделать. – Все больные с таким симптомом умерли. У тебя есть идеи?

– Может быть, новая формула поможет? – Исидора смешивала травы, отмеряя граммовку каждого элемента. – Шансов у него не так уж много, честно говоря. Но мы постараемся сделать всё возможное.

– Без Октавиана и его связи с Тоней мы не сможем вернуться домой. Он должен жить.

Вайсмюллер взял в руки новое лекарство и нахмурился: уже месяц точно они работают над препаратом, умерла почти пятая часть населения. Эрик никогда не имел опыта создания препаратов от эпидемий, как и Исидора, так что они вынуждены были использовать только свои идеи и теоретическую базу. Не имея на руках даже самого элементарного оборудования, Эрик с каждым днём всё больше и больше боялся следующего рассвета. Единственное, что успокаивало – препараты смогли сбросить количество новых заболевающих, но вот старых кто спасёт?

– Харви не дышит! – Дин вбежал в комнатку, споткнулся о коробку с травами и едва не упал на целительницу.

Вайсмюллер побежал в основной отсек с пациентами и нашёл глазами высокую темнокожую женщину лет пятидесяти в дальнем углу, прямо около входа. Кажется, это была мать Алека. По пути к ней медик запнулся о собственные ноги, упал на пол и, закашлявшись, попробовал встать. На белых рукавах расцвёл багряный след, зрение Эрика расфокусировалось. Согнувшись в три погибели, парень продолжал кашлять, да так, что кровь выходила уже не тонкими прожилками, а каплями. Проклянув себя и всё, что только можно, врач через силу поднялся на ноги и поплёлся шатающейся походкой к Харви, приговаривая, что ей срочно нужна реанимация. Но не успел Вайсмюллер пройти и пару метров, как в его глазах потемнело, и он упал, заодно ударившись головой о деревянную кровать, стоявшую по диагонали.

Исидора пробежала мимо Эрика и приступила к реанимации Харви, надавливая ей на грудь раз за разом, Дин подхватил парня и уложил его на освободившуюся пару часов назад кровать. Исидора отстранилась от Харви, закрыла её глаза и кивнула Анне, чтобы она готовила всё к погребению матери Алека. Целительница подошла к Вайсмюллеру, шептавшему в бреду о новом препарате и сердечно-лёгочной реанимации, и покачала головой. Она, Исидора, замечала, что Эрик какой-то не такой, будто ему всё тяжелее и тяжелее, но у всех здесь наступили тяжёлые времена. Не стоило списывать его состояние на переутомление. Бросив взгляд на окровавленные рукава, женщина прикрыла на минуту глаза в попытках выровнять дыхание и не впасть в истерику – он держал в тайне свой кашель с кровью, зная, что это опасно. Эрик не был глупцом, он понимал все риски, но продолжал работать и скрывать такие серьёзные симптомы.

«Если Эрик умрёт, то я никогда себе этого не прощу. Я должна была заметить», – Исидора уткнулась лицом в ладони, но возникший рядом Эверетт, погладив её по плечу, приказал ей отдохнуть, потому что подготовить Харви вполне себе может и Анна. Исидора упала на стул рядом с кроватью Вайсмюллера, откинулась на спинку и, тяжело вздохнув, так и уснула.

***

– В общем, я написала статью, – Вайолетт хлебнула кофе и повернула ноутбук экраном к Рейдену и Паулю.

– Тебя за неё либо уволят, либо повысят, – Пауль с восхищением и недоверием посмотрел на подругу. – Связать закрытие проекта, насилие в больнице и этого сраного Руперта ещё уметь надо.

– На то я и журналистка, – Доррис пожала плечами и довольно улыбнулась, – как говорят, правда всплывает.

– Это действительно смело, – Нагаи наклонился вперёд, сжал руки в замок и устало посмотрел на Вайолетт, – но сейчас нам нужно говорить не о рисках, а о том, как продвинуть петицию. У тебя же есть знакомые блоггеры, Вайолетт? Можно задействовать их. Я знаю пару ведущих политических программ, которые точно накинутся на эту тему. Сейчас бы ещё к доктору Кроуфорд попасть…

– Тебя к ней не пустили? – Пауль удивлённо посмотрел на друга. – Сабрина придёт к Тоне вечером.

– Скоро день посещений, тогда я и навещу доктора Кроуфорд, а сейчас надо продумать наш план действий.

Глава 8. Борьба

Море. Бескрайнее лазурное море, в нём отражаются облака, волны совсем низкие, вокруг тишина и ровные ряды шезлонгов, на которых отдыхают безликие люди. Эстер осознаёт, что пейзаж прекрасен, всё хорошо, но тревожное чувство не покидает девушку. «Не приближайся к воде, не прикасайся к ней, беги от волн подальше», – как мантру повторяет голос в голове Брукнер, но вот волны подбираются к ногам, хотя она стоит достаточно далеко, в проходе между шезлонгами. Вода едва касается ступней, но Эстер чувствует, что её затягивает в море. Учёная падает и цепляется руками за песок – никто не пытается её спасти. Люди будто не замечают, как Эстер пожирает пучина. Девушка испуганно бегает глазами по рядам лежаков, по резвящимся у воды детям, но их вода не пытается поглотить. Чем сильнее сопротивляется Брукнер, тем дальше её затягивает море. И вот оно поглотило девушку целиком, и последнее, что она помнит – солоноватый привкус во рту, смешанный с животным страхом неизвестности.

Эстер резко открыла глаза и села на край кровати, руки её отчаянно хватались за одеяло и сильно дрожали. Отдышавшись, учёная залпом осушила чашку с водой, вытерла мокрое от слёз и пота лицо и с непониманием уставилась в одну точку, пытаясь понять, что вообще происходит. «Это был просто кошмар», – Брукнер глубоко вздохнула и, надев тёплое пончо (его любезно предоставила Аврора), вышла из дома, уселась на ступеньки и устремила взгляд в небо. Как только астронавтка нашла глазами звезду под названием Эстер, напряжение тут же сошло «на нет». Что могло стать причиной такого странного сна? С момента попадания на Надир девушка не видела ни одного сна.

«Тебе надо встретиться с Эвереттом, вскоре от него будут важные новости», – уже знакомый женский голос звучал тревожно, обеспокоенно, будто скоро произойдёт нечто плохое. Но плохое уже произошло – Эрик и Октавиан находятся на грани жизни и смерти. С Тоней без капитана связаться невозможно, хотя… а вдруг получится? И зачем вообще идти к Эверетту? Нет, Эстер слишком устала от болезни, от всех событий с момента прибытия на Надир, от этого непонятного кошмара… Если что-то срочное, то он сам сообщит, а мешать человеку только из-за «голос сказал мне идти к тебе», когда в поселении есть действительно серьёзные проблемы… слишком нагло. У жреца сейчас слишком много забот, чтобы уделять время странным идеям.

***

Эверетт проснулся, подскочил с дивана, в бешенстве ударил каменную стену и начал ходить из стороны в сторону, пытаясь сообразить, что дальше делать. Слишком много трагичных новостей… Но что с этим можно было сделать, если так решила судьба? И всё же надо сообщить Эстер. Накинув тёплое пончо поверх балахона, жрец вышел из пещеры и издалека заметил девушку, озаряемую рассветными лучами. Брукнер повернулась к нему лицом, будто ожидала его увидеть, кивнула и вновь вернулась к рассматриванию неба. Мужчина, подходя всё ближе, окунался глубже в уныние из-за изменений, настигших Эстер с момента знакомства: лицо учёной сильно похудело, под глазами образовались огромные круги, губы иссохлись. Но взгляд! Взгляд, уставший и измождённый, всё равно оставался мечтательным и любознательным.

Эверетт уселся на ступеньку рядом с астронавткой и обречённо вздохнул. Как сообщить такие новости Брукнер?

– После выздоровления ты слышала голос?