Княжна для викинга. Книга 1

Дива так и не сумела дождаться того момента, когда жрец покинет тиуна. Значит, что-то важное, раз так затянулось. Становится прохладно, а мерзнуть сейчас нельзя. Лучше уже прикрыть ставни.

Глава 38. Новый защитник

В этот торжественный день погода выдалась дивная. Ночью прошла метель. А наутро было ясно и безветренно. Чуть подморозило. И теперь Новгород стоял припорошенный снежным пухом, мерцающим в лучах солнца.

Мельком оглядев оживленные дворы, Дива с раздражением захлопнула волок окошка и подошла к столу. Губы ее сомкнулись в недовольстве. Не имея возможности отказаться от участия в грядущем действе, она решила положиться на богов. И была уверена, что день сегодня установится противный и ненастный или наоборот студеный. Но чаяния не оправдались. Погода удалась, а Диве было приказано повторить речь и одеваться. Вот тебе и упования. А впрочем, боги ли виноваты в том, что она сама – беспомощна, как коза, которая идет туда, куда ее ведут?

Дива вздохнула. Это и есть неотвратимость. Ей предстоит держать речь перед горожанами. Но сперва нужно облечься в лучшие одежды. «Понаряднее», как подчеркнул Арви. И вот на сундуке лежит красивая рубаха, а под ней – платье с яркой вышивкой. В углу стоят расшитые узорами сапожки – редчайшая вещица, выделанная кожевниками и мастерицами для княжны еще к замужеству с Радимиром. Жаль только, что всего этого великолепия не будет видно под мехами и подолами.

Поправив съехавшую с плеча сорочку, Дива потянулась к серебряному ларцу. Несколько бус, браслетов и перстней. Она знает их наперечет. Но сейчас с расстановкой перемеряет все. Ведь так не хочется выходить на улицу, где ее, должно быть, уже ждут. Лучше потянуть время. Хотя, конечно, это ничего не даст…А что даст? Может быть, ее речь? Если дочь Гостомысла отважится рассказать городу правду…Может быть, ее поддержат. Но даже если никто не будет вторить ей, она и сама справится.

Дверь скрипнула. Надо думать, няня пришла помочь. Все-таки день важный. Выступление перед народом. Еще рано утром глашатаи объехали округу. И сообщили о том, что всем новгородцам, кто может сам идти или передвигаться еще каким-либо образом, надлежит к полудню явиться на площадь и заслушать новости.

Почувствовав чьи-то горячие ладони на своей талии, Дива от неожиданности вскликнула. Выронила браслет, который как раз собиралась приладить к запястью. Прыгнув пару раз по столу, обруч свалился на пол, куда-то укатившись. Но Дива уже даже не смотрела куда именно. Поскольку внезапные ладони уже охватили ее тело, гладили ее грудь и живот.

– Ну что ты тут копаешься? – прозвучало над самым ухом Дивы. Несмотря на то, что она, и правда, задерживалась, заставляя всех ждать, приглушенный голос Рёрика не показался ей рассерженным.

– Ну я…– еле слышно начала растерянная Дива, ощущая дыхание князя на своей шее. От него пахло морозом и свежестью. Обычно бойкая, она утрачивала способность внятно изъясняться, когда он оказывался рядом. А сейчас у нее к тому же вдруг шелохнулось смутное предположение, что неспроста он столь снисходителен. Неспроста! – Собираюсь, как и было велено…– поторопилась объяснить Дива, уже сожалея о том, что замешкалась. Но, как бы там ни было, теперь она не имела возможности пойти куда-либо. За ее спиной был князь, который крепко обнимал ее, а впереди бегству мешали стол и окошко.

– Медленно собираешься, все уже заждались, – поначалу Рёрик лишь желал поторопить ее со сборами. Но вот как неожиданно повернулось дело.

– Ну так я же…– Дива не договорила. Подол сорочки пополз вверх по ее бедрам, сбив этим самым с толку свою хозяйку. И, невзирая на то, что все утро ей самой, вечно-мерзнущей Диве, было зябко, сейчас ее бросило в жар. Лучше б ей провалиться в подполье к мышам! Зачем Рёрик сюда пришел?! Что он желает от нее средь бела дня?! Разве не хвалебную речь на площади? Она сейчас забудет все слова, которые вечор учила! – Князь же сам сказал, что надо спешить…

– Мы, пожалуй, успеваем…– любуясь ямочками на пояснице Дивы, Рёрик решил, что не следует слишком торопиться на площадь. Интерес толпы лишь подогреется в ожидании!

– Да, но…– Дива уже слышала стук собственного сердца. Все ее сомнения относительно замыслов правителя рассеялись. И ей лишь одного не удавалось понять…Как после всего он может так просто любиться с ней?! Да они же враги навеки! – Князь, мне ведь…– к душевному непокою Дивы добавлялась почти нестерпимая боль в ноющей груди, готовящейся, вероятно, к появлению малыша. Любое прикосновение, даже легкое, доставляло Диве страдание, которое она едва могла вытерпеть. Вздрагивая и ежась, она тем не менее не могла объяснить Рёрику этого. А он ни о чем и не спрашивал, очевидно, не замечая или, может, будучи готовым к подобному поведению, ей присущему. – Мне ведь еще надо успеть облачиться…

– Я тебе помогу, не переживай, – пообещал расщедрившийся князь разволновавшейся в его руках молодой супруге.

– Что-то мне не по себе теперь…– Дива понадеялась на снисхождение. Может, он передумает. И согласится повидаться с ней позже. Ей-то и ночью стыдливо, а уж днем и подавно.

– Да уж, ответственный день, – согласился Рёрик, прижав Диву покрепче к себе.

Дива хотела еще что-то изречь, но оказалось, что держать речи уже слишком поздно. Следующий удобный случай теперь представится, надо думать, на главной площади только.

****

Несмотря на холод, народ наводнил главную площадь города, так что и яблоку было некуда пасть. Кутающимся в шубы и переминающимся с ноги на ногу жителям не терпелось узнать, зачем созвали сход. Их охватили предположения и догадки. Сплетни передавались из уст в уста.

И вот наконец на дороге показалось торжественное шествие. Толпа расступилась в недоумении. Но узнав дочерей Гостомысла и уважаемых бояр, радостно загудела. Приветствия и возгласы ликующей рябью всколыхнули гладь шапок и платков. В запряженной тройке сидели нарядные Велемира и Роса. Староста Белогуб, Аскриний и Бойко должны были держать речи первыми, потому выехали вперед на своих конях. Дива же была вместе с Рёриком, являя трогательное единение.

– Братья и сестры! – выпуская изо рта клубы пара, начал староста. – Вот уже много дней мы скорбим о нашем оберегателе, покинувшем земную сень. Предательской рукой Изборска был сражен наш милостивый князь Гостомысл! – прогромыхал Белогуб. Его задача состояла в том, чтобы посильнее напугать жителей.

– Изборские злодеи! Предатели! – завопили в толпе.

– Наш град остался без любящего отца и покровителя…– продолжал староста, не обращая внимания на крики. – Мы одни. Брошены в бушующие воды, где нет и соломинки, чтобы нам уцепиться…Со всех сторон, словно лед реку, нас сковал враг…

– Что нам делать! – забродил люд. – Кто постоит за нас теперь!

– Ответ на этот вопрос неожиданно найден! – слово взял Аскриний. Рассудительный и хладнокровный, он должен был унять переживания новгородцев. – Мы призовем на княжение нового правителя…

– А где наследник Гостомысла? – вдруг опомнился кто-то из толпы, перебив главу вече. – Где наш княжич?!

– И правда! Где его сын?! – завопили жители. – Есений! Где он!

Дива стиснула ладони за спиной. Ее очередь. Именно сейчас, когда вспомнили об Есении. Люди любят дочь Гостомысла. Они выслушают ее. А она сама не об этом ли помышляла? О возможности рассказать всем правду о той страшной ночи.

– Милые соотечественники…– Дива вышагнула вперед. Ее собственный голос оказался столь тих, что ей пришлось перейти почти на крик. Сотни глаз устремились на нее. И услышать ее также должны были все. – Позвольте обратиться к вам…– Дива так разволновалась, что даже перестала дышать. Арви стоял в паре шагов от нее, вероятно, с тем, чтоб подсказать ей, если она забудет речь. – У меня есть, что поведать вам…

– Дадим слово дщери Гостомысла! – Белогуб поднял вверх посох, призывая зрителей к порядку и тишине.

– Всех вас беспокоит судьба нашего города. Вы хотите знать, где мой брат и кто теперь защитит нас…– невольным взором Дива коснулась Рёрика. Их глаза встретились. Он выглядел довольным и спокойным, будто все происходящее было для него очередной забавой. Пока она не смотрела на него, ей казалось, что он не рядом. И тогда в ней имелось столько решимости! А как тверда она была еще сегодня утром! Но нет, ему понадобилось прийти к ней, вторгнуться в ее мысли, подчинить себе ее тело. И вот сейчас она даже оступилась, на миг представив, что посмеет разгневать его, взболтнув лишнее. – Мой брат Есений не сумел перенести потери нашего родителя и своих другов, павших, защищая отца…Он отказался оставаться здесь, где свершилось столько бед. Он покинул Новгород, который отрекся отныне считать своим домом…– Дива много раз представляла себе этот момент, уповала на него, но в итоге оказалась бессильна. Да и кто ее поддержит? Все будут молчать. Как молчали все это время. А даже если кто-то один и выступит…Это зело укрепит ее положение! Не для того варяг сюда пришел, чтоб теперь его судьба зависела от чьего-то слова. Скорее, с ней самой, дочкой Гостомысла, что-то приключится немедля и прежде, чем она успеет пикнуть. – Не судите вашего княжича строго. Он юн. И отец никогда не готовил его своим преемником.

– А как же мы?! – завопили жители. – Гостомысл умер! Есений сбежал! Что будет с нами! Кто заступится за нас!

– Не нужен нам трус Есений! Не надобно Есения! – чей-то раскатистый бас словно на блюде преподнес недоумевающим жителям смелую идею.

– Справедливый гнев! Но мы сможем унять его огонь, – Аскриний вернулся к своей речи. Как глава боярского вече он имел большое влияние при Гостомысле. – Мы с вами долго горевали. Долго страдали и плакали. Но сегодня наши слезы высохнут. Новгород нашел себе защитника, чья слава затмевает даже свет солнца! Чьи победы бесчисленны, словно звезды в небесах!..Князь Рюрик, прибывший из далеких земель, но оказавшийся всех ближе к нашим сердцам! Гостомысл завещал ему не только свой престол. Но и отдал в жены любимую дщерь, красавицу Диву! – Аскриний говорил долго, красочно и бессодержательно. Зачем народу лишние подробности? Не нужно им знать много. А то еще появятся вопросы. Лучше про свет солнца, бесчисленные звезды и близость сердец пусть думают!

– Почему он назвал Диву «любимой» дочерью? – обиженно промурлыкала Роса на ухо сестре.

– А какой он должен был ее назвать? Самой бестолковой и вздорной? – Велемира метнула ревнивый взор в сторону Дивы. Младшая сестра была одета торжественно, как подобает жене правителя. Любой, кто смотрел на нее, мог уже не прислушиваться к речам на возвышении. А главное, рядом с ней стоял князь. Когда она поскользнулась на корочке льда, он поддержал ее так заботливо! – И это единственное в их речах, что показалось тебе не совсем правдивым?! – Велемиру иногда раздражала и средняя сестра, которую она считала покладистой тугодумкой.

Жители еще не успели осмыслить услышанное в полной мере, как слово взял верховный волхв. Он пользовался особым уважением. Как считалось, он обладал знаниями заклятий от засухи, умел превращаться в животных, повелевать тучами и даже устраивать затмение луны и солнца.

– Вместе с тремя кобниками я призвал богов и провел гадание по полету птиц…– рассказывал верховный облакогонитель толпе. – Мы желали узнать высшую волю…Каким боги видят нового правителя Новгорода…

После этих слов жреца толпа замерла, словно единое целое. Никто не вякнул и слова. Затаив дыхание, все ждали итогов гадания.

Дива тоже в волнении закусила губу, украдкой поглядывая на стоящего рядом Рёрика. Вот будет поворот, когда Веда объявит, что новый князь – разбойник и злодей! Уж боги-то должны были раскрыть это своему служителю. Да что боги! Веда был на свадьбе и сам все видел! Может быть, Веда сделает то, что не смогла она сама. Ну она-то тогда его поддержит, не будет больше молчать!

– Гадание завершилось добрым знаком! – прогремел Веда после паузы. – Божества благоволят новому заступнику Новгорода, князю Рюрику! И именно по их воле он возглавит наше княжество!

– Да здравствует Князь Рюрик! – заорал зычный бас из толпы, который вскоре подхватили и другие голоса.

Услышав благую весть, народ радостно загудел. Ввысь полетели шапки. Следует возблагодарить небеса за их щедрый дар в виде нового правителя и молиться на него денно и нощно!

Пряча замерзшие ладошки в широкие меховые рукава, Дива расточала по сторонам приветливые кивки. Но за ее улыбкой таилось негодование. Поганый жрец. «Призвал» он богов! «Провел» он гадание! Любопытно, этот старый ловкач огласил свои враки из страха пред растерзанием или ему все же доплатили из казны ее отца! Теперь ясно, почему намедни она видела его, ожидавшим своей очереди на прием у Арви. В тот момент она не придала этому обстоятельству серьезного значения. А следовало бы!

Выступление Веды расстроило Диву вконец. Теперь, уж точно, можно не надеяться на свержение нового князя и установление истинной власти.

Из задумчивости Диву вывел сильный громкий голос. Отдаваясь гулким эхом, он летел по округе, словно сокол над землей. Это был Рёрик. Он обращался к новгородцам, принявшим нового князя. Его речь была доброй и обнадеживающей. Дива даже не вслушивалась в нее, потому что не верила ни одному его слову. Но как бы там ни было, ее чувства и мысли никого не заботили. В следующий миг толпа славила нового владыку и его отважную дружину. А почему нет? Им все и так ясно. И нечего тянуть время. Надо поскорее разрешить угрозу осиротевшего княжества, а после расходиться по домам со спокойным сердцем и праздновать избавление!

****

Темнело. После выступления Дивы, государственных мужей и сонма волхвов перед народом Арви был в редчайшем расположении. Успех сегодняшнего дня явился целиком его детищем. И вот теперь он сам, заработавшийся тиун, вышел из гридницы и направился в свою избу с неизменной котомкой в руках, намереваясь наконец отдохнуть.

Вдруг в вечерних сумерках он заприметил у колодца Росу, набирающую воду. Да, он уже немолод. Но и не стар. Не красавец. Но и не такой уж страхолюд, как, скажем, Лютвич. Отчего же ему все-таки не попытать счастья? Даже одноглазый и тот с женой! Он, Арви, пожалуй, в своем роде завидный жених. Службой у Умилы он заработал себе добра на всю жизнь вперед. Да так, что до самой смерти можно жить в достатке и его детям. И не так-то он медлителен, чтоб наблюдать до конца дней за княжной, ничего не предпринимая. Как известно, пока рохля разувается – расторопный выпарится! И он – не Дива: не такой безвольный чурбан, чтобы доверить реке жизни нести его с адской скоростью неизвестно куда. Его благополучие – в его руках!