Європа

И снова было непонятно – дурачился он или серьёзно.

– Слушай, – решил спросить Ждан, – а что всё утро за фигня происходила?

– На хрен, – отмахнулся Саша. – Лучше и не вспоминай.

– Гостайна, блин… – тихо сказал Игорь, словно обиделся. И тут же сообразил как разговорить Олейникова: – Чижов вот тоже толком ничего не объяснил.

– А что Чижов? Знай себе стрелки переводит. И начальником прикидывается… Хотя он и впрямь не при делах. Это Болоцкий начудил, решил что самый хитрожопый. Ну и Шевелю – отдельное спасибо, знал обо всём, а ничего не предпринял. Мог бы мозги Болоцкому вправить, или в тыкву дать. Да что угодно! Тому же Халину сообщить, в конце концов.

«Я завтра выходной, – сказал Чижов, – поэтому…» – «Я тоже», – перебил Ждан.

«Сегодня рынок бытовой техники большой Европы поделен так: лидирует концерн Bosch-Siemens – 16,3%, Indesit Company занимает 13,8%, Electrolux – 12,3%, 9,1% у Whirlpool и 6,7% у Arcelik», – рассказал Витторио Мерлони в интервью газете «Ведомости».

«Однако, – добавил он, – если взять показатели по отдельно стоящей технике, то доли распределены иначе: Indesit Company – 15,4%, Bosch-Siemens – 13,2%, Electrolux – 11,3%, Arcelik – 9,2%, Whirlpool – 7,9%».

После выходного всё выстроилось в систему. Получилось как с заучиванием стиха; давно, в школе – читаешь-перечитываешь, ходишь по комнате, бубня его себе под нос; кажется, эти «добробут народний» и «сонце над трупами» уже мерещатся повсюду, а всё равно – какое-нибудь словечко да выпадет: что там, блин, дальше? Но стоит отвлечься, а лучше лечь поспать, и вдруг – о, чудо! – «от зубов отскакивает», как и требовала училка; каждое слово на своём месте, отныне и вовек.

Или как с картой мира, которая лет пять провисела в комнате у Игоря. Подарок отца к первому сентября – политическая, большая – для первоклассника и вовсе огромная. Почти сразу они придумали игру: отец загадывал какую-нибудь страну, а Игорь старался побыстрее её отыскать. Сперва приходилось читать название за названием, какой континент перед глазами – с того и начинаешь; затем, когда Игорь запомнил, что Алжир – это Северная Африка, Корея – Дальний Восток, Новая Зеландия – возле Австралии; даже страны-цифры, слишком маленькие чтобы вместить название на карте, и те без труда вспоминались; игру усложнили – стали искать города. Но и с городами через месяц-другой стало неинтересно: не игра, а будто повторение давно выученного, одного и того же.

Холодильники для Ждана перестали быть просто холодильниками, как и стиралки, как и кондёры с обогревателями и водогрейками. Чудеса классификации – ярлыки-наклейки (габариты, мощность, новизна, функциональность, безопасность, экономичность, надёжность) – и близнецы уже не близнецы: «Здесь гарантия два года, а здесь – три года бесплатного сервиса». Чуть проще пафосного «разделяй и властвуй»: выбирай и продавай. «Нам нужен город, – скажут покупатели, – заграницей, но чтоб недалеко сюда к родственникам было ездить… Красивый, интересный, со старыми центром… Уютный и не особо шумный, но чтоб не задворки… И пиво чтобы хорошее там делали». «Рекомендую Прагу или Будапешт», – ответит Ждан.

– Гля, – заржал он, – имечко как раз для коммерческого директора: Маржа, – он ткнул пальцем в подпись: «Mrs. Marja Karisalmi».

– Давай-ка, Игорь-джан, побудь до обеда на встройке, – сказал Халин, едва Ждан спустился в зал. – В смысле, сейчас иди протирай стиралки, а как магазин откроется – бегом на встройку, поможешь выставить чего надо и вообще прикроешь. Заодно Димон тебе по технике подрасскажет.

– Деньги – это всегда то, что сейчас. Либо есть, либо нету. Всякие же – «были деньги», «будут деньги» – ни о чём и ни к чему…

– Вот и подкрепление! – обрадовался Сотник. – Как раз подсобишь мне с духовками.

В отличие от других «техник» кэ-бэ-тэ, для встройки использовались не просто поддоны, а специальное торговое оборудование: тумбы для духовых шкафов, длинные столешницы с вырезами под варочные поверхности, крепления для вытяжек. И вообще встройка выглядела не очередной областью-районом, а автономией – с особым статусом и особыми полномочиями; как Ждан узнает чуть позже, встройкой даже занимается отдельный менеджер.

– Ты с этой темой совсем не сталкивался? – спросил Димон, когда они выставили ардо с аристоном (заткнули дыры) и отнесли упаковку на склад.

– Нет, – сказал Игорь. Ещё один бонус для не-продавца, помимо уходов с отдела, чтобы поучить-почитать: можно без зазрений совести говорить «нет» и «не знаю».

– И ладно, ничего здесь сложного. Короче, смотри: верхушки бывают газовые и электрические. Тут понятно – что дома подведено, то и подходит. С духовками чуть сложнее – там в любом случае лучше электрическая. Потом расскажу… Обычно у поверхности четыре конфорки, бывают на две, «домино» называются, но это реже. Материал, видишь, разный…

Поначалу Ждан следил, куда Сотник тычет пальцем, пока не понял, что эти движения «от фонаря»: «нержавейка» не совпадала с нержавейкой. Как и «эмаль» с эмалью. Как и «стекло».

– Белая эмаль, – продолжил Дима, – проще всего в уходе, взял и протёр; зато на нержавейке не так заметны сколы, если вдруг чего. Стекло – красивое, но самое капризное.

Сотник будто просматривал (по диагонали) какой-то учебник, иногда зачитывая выделенное жирным шрифтом: «жи-ши пиши с и; имена собственные с большой буквы; и не заморачивайся». Что и обещал Халин – подрасскажет.

– Тут всё нарисовано. Полоска сверху – значит верхний нагрев, снизу – нижний, такое типа пламя – гриль, вентилятор – конвекция… Что ещё? Бывает автоматическая чистка, двух видов – пиролитическая и каталитическая. При пиролизе духовка разогревается до зверской температуры, и весь жир, вся грязь – тупо выжигаются, – Дима вынул из кармана телефон, не глядя вытер экран о штаны и спрятал обратно. – Одни, правда, приходили жаловались, что вонь при этом ужасная. Вытяжка на тысячу – и та не помогла, целый день потом проветривали… А вот каталитическая – это такие пластины, – он приоткрыл дверцу и зачем-то шагнул в сторону. – Здесь, например.

Ждан присел рядом с духовкой, не закрывая её от возможных зрителей – не так, как присаживаются, чтобы заглянуть, что там с пирогами-пирожками – скорее, как хозяюшки в журналах: чтобы было видно и её, и печку, и что на противнях. Как и должен продавец – в пол-оборота, не загораживая технику – не противник покупателя, а соучастник.

– По бокам, – сказал Сотник, – шершавая такая поверхность.

Игорь провёл по стенкам рукой. Действительно, на ощупь будто точильный камень или «шуба».

Сотник говорил что-то ещё и ещё, но Ждан не вслушивался – рассматривал направлющие; решётки, завернутые в клеёнку с пузырьками (парочку с удовольствием раздавил); вертел с хитрым креплением. Игорь словно надел капюшон, как в институте, курсе на втором, когда пошла поголовная мода на «кенгурятни» – некоторые девчонки, и те носили – накинешь капюшон на голову, и весь мир сожмётся до маленького экранчика – дюймов семнадцать, не больше.

И вдруг Димины слова прозвучали громко и отчётливо, с какой-то новой интонацией.

– Торговля – это удача, – сказал он.

– Что? – переспросил Игорь, хотя и расслышал. Повернулся, глянул на Сотника.

Тот опирался на столешницу и клацал большими пальцами по телефонным кнопкам – скорее всего играл, вряд ли с такой скоростью получится набирать эсэмэску или рыться в настройках.

– Удача, удача, – повторил Дима, не отрываясь от экрана. – Что ж ещё?

Ждан пожал плечами. Несложно было представить комментарий Чижова, усмешку-насмешку: «У Сотника всё наудачу – отгрёб штраф, значит неповезло – а не потому что нехрен опаздывать или тусить непонятно где. И с продажами та же песня, пофигу все правила и работы с возражениями – ну не купили, ну не захотели, ну не повезло». Или Олейникова: «Если не знаешь технику, удача не поможет. Продашь что-то – а толку? – через день-два люди поймут, что ты им впарил – и вернут всё назад». Или Халина: «Да-да, бля. И у всех, кто с нормальными выторгами из месяца в месяц – просто карма хорошая! И Шквырю просто повезло, что он – директор! И мне, что я – завотделом! Всем везёт, один Димон-бедняжка страдает!»

Из школьно-советских времён: «Подчиним стихию науке! Заставим природу работать на благо человека!» Подчиним удачу знанию техники, правилам продаж, стандартам поведения.

Однажды Игорь пил пиво с товарищем, который только что остался без работы: упразнили весь отдел – до свидания, спасибо, извините, финансовые сложности – в общем-то, «ничего личного». «Что поделаешь, – сказал Ждан. – Не судьба». «Нет, – возразил товарищ, – это я где-то ошибся». «А что ты мог сделать не так?» – искренне удивился Ждан.

Ведь сколько раз бывало – следуешь инструкции, всё как и раньше – а почему-то не выходит: субтитры не запускаются, кран протекает, подошва не держится… Не судьба? Или, если речь о правилах, – исключения. Сотника же с его торговлей-удачей можно было назвать «ловцом исключений». Поле, конечно, заведомо меньше, зато – почти без усилий.

– Пойду тресну чаю, – сказал Дима; он уже убрал телефон – то ли наигрался, то ли гейм-овер (не повезло?). – Ты только встройку не бросай. Захочешь сбежать – найди кого-нибудь на подмену… Кстати, каталоги полистай. В тумбочке лежат. Лишним не будет.

Игорь кивнул. Сотник отдал ему честь (по-киношному – приложил два пальца к виску) и, начитывая: «тресну чайку, тресну чайк?, чайку, чайку, чайк?», зашагал к кассам. Работала почему-то только первая, даже очередь успела образоваться, все с мелкой бытовой: утюг, фен, чайник.

Каталоги Ждан нашёл не сразу – они были завалены тюбиками, флакончиками, тряпками, коробочками с какими-то винтами – будто спрятаны, хотя скорее всего ими просто пользовались реже, чем всей этой мелочёвкой. Бош, горенье, электролюкс – куда толще и тяжелее тех брошюрок по стиралкам и холодильникам, которые Игорь смотрел до этого; а ещё – все на английском. Желание читать сразу же пропало – и держать неудобно, и понятно в лучшем случае через слово. Минут пять Игорь поразглядывал картинки, а затем сунул каталоги обратно в тумбочку.

Встройка была уютней других провинций-техник кэ-бэ-тэ – и дело не в её «кухонности» (тут как раз промах – никаких таких мыслей о яблочных шарлотках и жареной картошке при виде варочных поверхностей не возникало), а в самой компановке: высокие стеллажи – один ряд, второй – отгораживали от магазинных просторов – пусть и не глухая стена (как на авэшном хай-фае), но всё-таки граница. Да и цвета – если другая крупная бытовая, за редким исключением, была белой, то на встройке (чёрная, серебристая) исполнение «white» казалось чем-то необычным.

За стеллажами с духовками и панелями («встройка встройка», как выразился Сотник) шли отдельностоящие плиты. Их тоже относили ко встройке, хотя они никуда и не встраивались. Ряд белых (предатели), ряд – серебристых, коричневых и чёрных. Про эту технику Дима успел рассказать совсем немного. «Бывают полностью электрические, – сказал он, – полностью газовые, и комбинированные: газовый верх и электрическая духовка. Вдруг сомневаешься – открой да посмотри. Функции все нарисованы, такие же значки: гриль, конвекция, подсветка… Один в один».

Плиты стояли на поддонах – так же, как стиралки или кондиционеры. Игорь пощёкал ручками, понажимал пьезорозжиги, на гефесте случайно завёл таймер – повернул минут на двадцать, а назад, против часовой стрелки, уже никак; позаглядывал внутрь духовок – где газовые горелки, где тэны. Погуляв немного, он остановился возле комбинированной горенье – решил, что она самая функциональная, навороченная (даже номер «блатной» – три семёрки) – и достал инструкцию.

Всё вокруг сверкало – и метал, и эмаль, и стекло, – пришлось покрутиться, поймать положение, чтобы отражения-отблески не били по глазам, не мешали читать. За полтора часа, проведённые на «встройке встройке», Ждан успел отвыкнуть от всей этой яркости; да и разговоры, музыка, объявления тоже звучали теперь настойчивей и громче, чем обычно.

Треть инструкции занимали таблицы: «изделия из теста», «мясные блюда», «консервирование». Если ростбиф, то второй уровень, верхний-нижний нагрев и двести тридцать градусов; если песочное печенье, то третий и сто шестьдесят. А ещё были советы: «кастрюли и сковородки по возможности закрывайте соответствующей крышкой», «проверьте рецепт» и «в следующий раз используйте меньше жидкости». Игорь захотел отыскать какое-нибудь «запрещается сушить кошек в духовке» – просмотрел все «внимание» и «важно», – но без толку.

«Одни люди, – сказал он, – помогают заработать деньги, которые ты потратишь на других людей. Такой вот круговорот: человек – деньги – человек-штрих».

Покупатели будто игнорировали встройку – даже те редкие гости, что сворачивали сюда, тут же вроде как извинялись – ой, простите, ошиблись дверью – и исчезали. Или, не задерживаясь, проходили к холодильникам.

Игорь листал инструкции и гарантийки – казалось, забыв, что главная задача продавца – продавать (для стажёра, соответственно, учиться продавать), – и уже не высматривал, а не зашёл ли кто-нибудь на встройку, не нужна ли кому-нибудь помощь.

Увлёкшись техникой, Ждан пропустил покупательницу. Сперва она остановилась возле недорогих газовых плит (белых отечественных), затем обошла ряд и взяла в руку ценник с электрической серебристой, совсем рядом с Игорем, буквально в двух шагах… Покупательница заговорила первой.

– Здравствуйте, молодой человек, – сказала она.

Так всегда начинала разговор одна отцовская знакомая («папина тётя» – Оля или Марина). Каждый раз, придя в гости, обязательно заглядывала в Игореву комнату.