Європа

К одиннадцати часам, когда поток схлынул, у Игоря было пять продаж – три стиралки, холодильник и вытяжка. С вытяжкой, правда, вышло случайно – без консультации, даже без разговоров: «Молодой человек, – позвали Ждана, – продайте нам вытяжку». «Вы с кем-нибудь уже общались?» – уточнил он, пока они шли к встройке. «Нет, у нас такая же, теперь родителям хотим на подарок», – и показали на белую ардо. Выписывать Игорь пошёл с ценником – отклеил, чтобы не ошибиться.

Конечно, были и накладки. Когда, например, попросили подобрать кондиционер – «У нас небольшая комната, но солнце всё утро», – пришлось извиниться и найти кого-нибудь понимающего в кондёрах: Чижов был занят, общался с целой делегацией – получилось, что Сотника. Или позже – Игорь долго сравнивал вирпул с индезитом («сборка и там, и там итальянская, но…»), и тут появился Шевель. «Всё-таки надумали? – спросил он через Игоря, демонстративно не обратив на того внимания; обошёл, встал между Игорем и покупателями. – Как раз на вечер доставки остались». И лишь через минуту, заметив, что Ждан не отходит, повернулся и сказал: «Это мои, ещё с прошлой субботы. За вирпулом». – «Они по индезиту…» – неуверенно начал Игорь. «Им нужен вирпул», – отрезал Лёха.

Некоторые клиенты приходили с визитками – на лицевой стороне был логотип «Європы», адрес, телефоны и две чёрточки-строчки, куда уже от руки продавец вписывал себя. «А он сегодня работает?» – спрашивали Игоря. Нам подождать? Пригласите, позовите. Или протягивали карточки обратной стороной: «WISL 85», читал Ждан, «AVSL 106», «NEW BASIC»; переворачивал и смотрел, с кем покупатели общались. «Одну минуту, я сейчас найду Малика». Или Олейникова. Или Чижова… Одна попалась без подписи – ничейный самсунг, эс восемьсот двадцать один, тот, что без вываривания. Впрочем, в холостую: взглянули (интересно, в который раз) и спасибо, до свидания.

Игорь и сам стал раздавать визитки. Первую, правда, почему-то подписал Чижовым.

«Возьми в терминале, – сказал Олейников. – Если закончились, можно попросить на инфо, или по отделам помародёрствовать. А если нет нигде – звони Халину». Себе Саша заказывал визитки в каком-то агентстве – один в один как «общие», только с фамилией-именем и номером мобильного. «Помногу не таскай в кармане. Быстро затираются, стыдно потом клиентам давать».

(How do you do!)

У Сохацкого была привычка смотреть куда угодно, только не на собеседника. Рассказывал, например, кому-нибудь о морозилке, а сам косился то в сторону склада – на большую серую дверь, то на Чижова и Ждана, стоявших возле стиралок.

– Что у тебя, Костян, сегодня? – спросил Сохацкий, отвернувшись к холодильникам.

– Около двадцатки или чуть больше.

– Ого, – Юра решил всё-таки взглянуть на Чижова, затем на Ждана. – Ну да, вы же в четыре руки бомбите… Пойду узнаю, может хоть кредиты закрылись.

Игорь так и не понял, что означает этот блуждающий взгляд Сохацкого: комплексы? принебрежение? «на своей волне»? всё сразу? что-то ещё?

«У меня двадцатка без „стажёрских“», – крикнул Костя вдогонку.

– Не удивляйся, – сказал он Ждану, – если кто-то вот так спрашивает, сколько ты наторговал. Это нормально. Ты и сам спрашивай. Помогает понять – день плохой или с тобой что-то не так.

…переодеваясь, Игорь почувствовал, что устал даже сильнее, чем в первый день. И всё-таки по-другому – как после походов или вылазок на природу: «еле ползу», но «было классно». Всю дорогу – до остановки, в маршрутке, от остановки – он умножал свой выторг на обещанный процент – сперва в уме, потом на телефонном калькуляторе – радуясь каждый раз результату. А дома сразу же лёг спать – без ужина и без чая (благо, не нужно смывать с рук крем от комаров, высыпать песок из кроссовок, развешивать пропахшую костром одежду на балконе, замачивать котелок и миски).

В стандартах покупателей делили на четыре группы: альфа, бета, гамма и дельта.

Новичок словно саженец – опустили в ямку, засыпали торфом и перегноем, полили водой. привязали к колышку. «Приживётся?» – спрашивает кто-то. «Не приживётся?» – переспрашивает кто-то ещё… Если прижился, то будет расти – ветви потянутся вверх, к небу, солнцу, отталкивая, если придётся, другие ветки, других деревьев. Всё просто – там наверху завтра, то самое – желания и перспективы: продажи, выполненный план, премии, кем-видите-себя-через-год… Будут расти и корни, на ощупь, вслепую – куда-то вглубь, во вчера, переплетаясь с другими корнями – всё сильнее и сильнее привязывая новичка к земле, делая его сопричасным здешним мифам; такое дерево уже не вырвешь руками – вдруг чего, понадобятся топор и лопата, а то и бензин со спичками.

Что-то в прошлом – просто истории, послушали и забыли. «Работала тут прома, – смеялся Малик, – наша нежная королева снежная, вечно стряхивала перхоть с воротника». Что-то отбрасывало тень; как в песне: «вчерашний день оставил мне» – Олейников рассказывал про разбитые Чижовым полки в холодильнике, с которыми тот («друг, блин, Халина») подставил Сашу («вычли, прикинь, из зэ-пэ»); Костя же говорил, что во-первых, надо нормально ставить полки обратно, если зачем-то их снимал; а во-вторых, бабло за такое не удерживают («легко тот холод продался, всего с двухпроцентной скидкой»). Были и совсем тёмные истории…

– Тебя это не коснулось, – сказал Халин, – и радуйся.

В воскресенье Игорь спустился в зал без двадцати девять (возле стола проверки глянул время на телефоне). Прошёл мимо пустой встройки – в проходе валялась упаковка, ещё со вчера: картонка, клеёнка, пенопластовые рёбра («Бросай, завтра уберём», – сказал Шевель Сотнику) пустых водогреек, свернул к холодам… Нигде никого, по всему отделу, а на листике Ждан видел подписи как минимум двоих: Сохацкого и Шевеля. Хотя мало ли? Один – к уборщицам за пронто, другой – на склад за скотчем. Могли выскочить на перекур.

Игорь достал мистер-мускул и тряпку, и приступил к ставшему привычным за последние дни: крышка, морда, стенки, следующая, следующая, следующая… На фоне оживали другие отделы: дылда включал телевизоры – чтобы дотянуться до верхнего ряда, даже ему приходилось становиться на носочки; пищали просыпающиеся ноутбуки и принтеры, Ужва выкрикивала какие-то цэ-у девчонкам с мелкой. Заиграла музыка, для начала – бодренькая «Love Machine».

Когда Ждан снова вытащил из кармана телефон, было уже без двух минут. Он зачем-то нахмурил брови и огляделся. Крупная бытовая показалась запретной зоной, не хватало разве что ограждений, жёлтых лент и знаков «стой!» и «не влезай!». Впрочем, границу и так никто не пересекал – ни чужие, ни свои. Если, конечно, все кэбэтэшники не спрятались за водогрейками… Вдоль холодильников тянулась сонная улочка, к бульвару сворачивали тихие переулки. Как в кино про зомби или другую глобальную напасть, только, в отличие от обителей-спустя и земель-рассветов, вымер не весь мир, не страна, не город – всего-навсего район: пауки захватили манхэттен, холестирин убил кэ-бэ-тэ.

Игорь решил всё-таки сходить, так сказать, на разведку, поискать тех же Шевеля с Сохацким; взглянуть на тёмные стороны лун – товарного запаса, чижовской темы, сайд-бай-сайдов; но тут магазин открыли – едва пройдя пылесосы, Ждан увидел людей, спешащих на а-вэ и к стиралкам – и квест пришлось оборвать. В конце концов «где все?» – проблема этих всех, в крайнем случае – Халина.

Посетителей было не так много, как субботним утром, и тем не менее Игоря просто разрывали на части. «А больше продавцов нету, что ли?» – возмущались одни. «Нам нужна помощь!» – требовали другие. «Что за бардак!» – злились третьи.

«Сейчас кто-нибудь подойдет», – отвечал Ждан. «Полуавтоматы – там». «Я скоро освобожусь».

Он прыгал от клиентов к клиентам, будто сеанс одновременной игры – ответил на вопрос, посоветовал что-то и тут же – подумайте пока, посмотрите – к другим. Подписывал визитки, давал полистать инструкции и каталоги, распечатывал счета-фактуры и заказы. Получалось в общем-то неплохо – за всё время обиделись только раз:

– Идём в «Цифровой центр»! – громко сказал мужчина жене и глянул по сторонам – явно хотел, чтобы его услышали и покупатели, и Ждан, и продавцы других отделов, и охрана. – Нормальный магазин! Не то, что здесь!

Одна тётка, похожая на училку (слишком «типичную» – очки в смешной оправе, дурацкий платок на шее, крашенные волосы, завитые на бигуди – в фильмах таким не веришь, считаешь явным перебором), показала визитку Сохацкого. «Я хочу купить этот холодильник», – сказала она. «Indesit C 138», – прочёл Игорь на обратной стороне.

– Наличные? – спросил он. – Доставка?

– Да, – ответила училка сразу на оба вопроса.

Возле терминала Ждана посетила мысль – плюнуть на правила и выписать холодильник на себя, точнее на себя-Чижова. «Не фиг шляться непонятно где, – настаивала мысль. – Ладно был бы выходной. Или занят с другими». И всё же – конечно, нет – выбрал модель, затем Сохацкого в вываливающемся списке, нажал «ок» и «печать».

Но и без этой, чуть было не украденной продажи, результаты впечатлили Игоря. Он снова мысленно прикинул выторг, умножил на процент. Затем – приплюсовал ко вчерашнему. «И это всего за два дня, – подумал он. – Даже не за два, день ведь только начался». Проверять цифры на калькуляторе Игорь не стал.

Утренняя волна покупателей схлынула. Остались только мама-папа-дочка возле вёдер с моторами, да и они уже не рассматривали машинки, не сравнивали как до этого («Ты попробуй, она намного тяжелее»), ничего не обсуждали. Просто стояли, будто позировали спрятавшимуся где-то фотографу. С ними Ждан успел пообщаться, едва они подошли – вручил визитку, на которой записал модели с ценами. «Спасибо, – сказали ему, – дальше мы сами».

– Может, возникли вопросы? – уточнил он.

Все трое покачали головами. «Давайте на выход», – скомандовал отец.

Было самое время выскочить на перекур – подвести черту, собраться с силами перед новой волной, – и вдруг Ждан сообразил, что по-прежнему один на отделе. Он словно вернулся в прошлое – на час, полтора. Посмотрел на телефон, десять двадцать. Значит, на полтора.

В «колбе» затеяли перестановку – снимали мобильники с полок, вместо них распечатывали новые. Лисицина спорила о чём-то с другой продавщицей: всякий раз, закончив тираду, Лисицина вручала ей в руки фен; та отвечала что-то (возмущалась или оправдывалась), и возвращала. Как в ток-шоу: «Только прошу вас, не говорите без микрофона». Авэшники таскали какие-то коробки. Жизнь бурлила повсюду. Кроме кэ-бэ-тэ.

– А ты что – один, что ли? – спросил непонятно откуда взявшийся Левич. Будто обвиняя Игоря. Вспотевший и сердитый завотделом был похож на базарную бабу, выясняющую, с какого такого хрена ей «подсунули гнильё».

– Не знаю, – ответил Игорь.

– Пиздец Халину, – Левич вытащил платок, вытер лицо и мгновенно «остыл». – Иди, там люди масло хотят купить, – он улыбнулся и похлопал Ждана по плечу. – В проходе, возле кондёров.

Стоил обогреватель недорого – тем более, нужен был самый маленький, на полкиловатта – зато и продался без проблем. «Куда идти?», «Кому платить?», «Где проверят?»

«Они хоть и дешман, – рассказывал Чижов, – но зимой, под холода – только успевай выписывать. Десяток завалил – считай, продал что-то крупное. А напряга – в разы меньше».

Когда Игорь вернулся на стиралки – не ходить же по отделу кругами, как патруль? – то застал там Лёху Шевеля. Он облокотился на аристон и пролистывал какие-то бумаги.

– О! Привет! – обрадовался Игорь и протянул руку.

Шевель вяло пожал её.

– А где Олейников? – спросил он, глядя не на Ждана, а как и днём раньше, с теми клиентами: через него, за него.

– Сегодня не видел.

– Блядь, – прошипел Лёха. – Сплошное наебалово, – он скрутил бумаги (туго, будто хотел впихнуть их в миниатюрный тубус), что-то мысленно прикинул или взвесил и двинул в сторону склада.

– Что случилось-то? Где все?

– Блядь, – повторил Лёха и махнул рукой.

Прежде супермаркет казался Игорю упорядоченным до нельзя: все эти штрафы-стандарты, правила-расписания – по любому поводу, для каждого шага – как компьютерная программа, if_then_else: нажми «пуск», а дальше она сама. И вдруг, всё не то чтобы развалилось – но появились какие-то исключения, нюансы, частные случаи, прецеденты: «Квадрат гипотенузы равен сумме квадратов катетов… Или не равен».