Європа

– Почти неделю, – ответил Игорь. – Со вторника.

– Нравится здесь? – та же интонация, что и у официанток, интересующихся: «Вам понравился супчик? Вы оценили фирменный салат? Вас устроило обслуживание?» – вопрос без права на «нет».

– В общем, да. Первые дни, конечно, ужас был – ноги будто в узел завязали, да и от информации голова, думал, лопнет. А сейчас – нормально. Уже и красный цвет на глаза не давит. Продажи потихоньку пошли… Кстати, первой моей продажей была стиралка эл-джи.

– Молодец, – сказала Лара.

Когда Ждана позвали покупатели, она сбегала на а-вэ и принесла блокнот и ручку – бело-красные с логотипами. «Держи», – словно приняла Игоря в тайное общество. Сама Лара была в этой секте рангом повыше – кроме блокнота и ручки, у неё были «лыжный» бейджик, брелок Life’s Good и раскладушка с внешним дисплеем.

– На работе, – сказала она, – нам нельзя пользоваться телефонами других брендов. Особенно страшен гнусмас, за него – расстрел.

– Что за гнусмас? – не понял Игорь.

– Самсунг. Мой сменщик так их называет. По воскресеньям, к слову, обычно он работает – у меня суббота-воскресенье – выходные, но на сегодня поменялись. А он выйдет в среду в «Дом Электроники», мы с ним – на два магазина.

Чуть позже в курилке Ждан вспомнил Евгенича (водителя у чепэшника), который как-то ездил работать на завод дэу. «Ну чё, – рассказывал Евгенич, – прилетаем в Южную Корею, жарища жуткая, ещё и влажность у них, сам понимаешь. Пот льёт в четыре ручья. Отвезли нас в гостиницу, выходит администратор – такой, блядь, хон-гиль-дон. И давай чухать через переводчика про ихние правила: само собой, нельзя бухать, курить в номерах, шуметь, а кроме того – высовываться из окон с голым торсом, с бабами тамошними знакомиться, ну и тэ-дэ. Короче, к вечеру мы нарушили почти всё. А хули? Открыли окна, поснимали рубашки – просто невозможно; ещё пару пузырей у нас было, пьём потихоньку, курим. И тут под окном кто-то начинает орать – пискляво, противно-противно. Оказалось, это у них торгаши так промышляют – подъезжают на фургончике к дому, распахивают дверцы (там как раз вся их фигня развешана) и давай горланить. Минут десять заливался. И прикинь, только уехал, как нате вам – подъезжает следующий. Тоже открыл дверцы, какая-то хрень у него, и давай орать. Мы ж ему из окна в ответ, что нехрен, блядь, кричать тут, вали уже. Он не понимает, что-то махнул нам и дальше горланить. Зато как бутылку кинули – врубился моментом: бегом в кабину и по газам… На утро нас вычитывали, что пиздец. Стоим, что салаги, а головы у всех раскалываются – жарища, да плюс с вечера погудели славно – нашлось ещё два пузыря… Ну и повезли нас на завод, а там… Мы охренели – с утра зарядка. Весь завод, прикинь, строится, и начали под музыку – присидания, наклоны… А вот с перекурами у них хорошо организовано – по свистками – час поработал, пять минут перекур… Ещё с нами две бабы приехало – добротные такие наши маньки. Так корейцы им прохода не давали – в обед в столовке возле каждой с дюжину местных крутилось: что-то лепочут им, чем-то угощают. И все ж эти корейцы с мизинец, блядь, тощие – в десятером весят, наверное, как одна наша манька… Бабы ихние, к слову, страшные. Ну как – в супермаркет зайдешь, там да – девчонки на подбор, слов нет – симпатичные, с фигурками, просто загляденье; в аэропорту тоже, стюардессы были в самолёте. Но вот на улице без слёз не взглянешь – все какие-то скрюченные, сутулые».

(Lost Gain)

– Ты про тайных покупателей знаешь? – спросила Лара.

– Нет, – сказал Игорь. И сразу же представил детскую страшилку: «Мальчик купил хлеб, вышел из гастронома, а за углом его подкарауливали тайные покупатели». С виду почему-то как шпионы на карикатурах: в тёмных очках, в плащах с поднятыми воротниками и шляпах.

– Их специально нанимают, чтобы проверять продавцов. Ребята ваши как-то рассказывали. Подходит с виду обычный клиент, ты говоришь с ним по технике, помогаешь выбрать. Он что-то у тебя спрашивает, уточняет, а в конце говорит: «Я – тайный покупатель». Пишет по тебе отчётик и передаёт вашему начальству. Получил нормальную оценку, значит – молодец, – Лара хлопнула в ладоши, – а нет, так могут и оштрафовать.

– Хитро, – сказал Игорь. Впрочем, в тот момент эти тайные показались ему ещё одними героями магазинного фольклора. Не то, чтобы он сомневался в их существовании – конечно, нет, – просто не стал примерять на себя, воспринял так же, как и других героев: чижовских мишеньку и мозгоклюя в бейсболке, олейниковских колхозников с завернутыми в носовой платок пятью тысячами – бывает же! – но не более того.

Если не обращать внимания на униформу и бейджик, Лара была продавец продавцом – будто тоже работала на стиралках: подходила к покупателям, здравствуйте-это, здравствуйте-то, иногда вперёд Ждана. «Прежде всего, – пояснила она, – я должна продвигать эл-джи, но могу консультировать и по другой технике». Разве что не могла продавать «на себя». Когда доходило до «самого интересного», она просила распечатать заказ кого-нибудь из «европейцев». «Я не перебираю – зову того, кто рядом». В воскресенье – Игоря.

– Вот, – Лара протянула вырванный из блокнота листик, – выпиши людям машинку.

В этот раз указывать Чижова центром ответственности совсем не хотелось – Ждан словно передаривал подарок. Сперва даже промахнулся, выбрал в списке Нефедова.

Лара ушла в начале четвёртого, когда торговый зал вновь опустел – видимо, клиенты предпочитали проводить сиесту в патио, комнатах, галереях – где угодно, только не шататься по магазинам.

– Мне пора бежать, – сказала она. – Надо ещё в офис заглянуть… И вообще, кто ж долго работает-то по воскресеньям?

– Нас миллионы, – не согласился Ждан.

Лара заскочила на а-вэ, взяла какой-то пакет, махнула рукой тамошним продавцам: «Всем до свидания!» Проходя мимо стиралок подмигнула Игорю. «Пока», – сказал он.

А дальше, как в пьесе: Лара уходит. Входят Чижов и Шевель. В какую-то секунду Ждан понял, что перестал смотреть на магазин глазами покупателя. Раньше для него магазины были кружочками на карте – купил, что хотел, и снова в путь, к следующему кружочку. Почти роуд-муви со скучающими заправщиками, официантками в кафе, попутчиками-хитчхайкерами, фермерами-одиночками; и дорогами-пересменками между ними. Теперь же – нет, он не «отпустил попутный ветер», скорее – просто садился в рабочее время в поезд-супермаркет (автобус, самолёт, криузный лайнер), становился попутчиком других продавцов, а клиенты превращались в точки на карте: станция девять-двадцать, платформа десять-ноль-ноль, остановка – полдень.

Шевель переоделся в чёрную рубашку с коротким рукавом (воротник не поднят), небесно-голубые джинсы и белые кроссовки; в руках крутил кожаную барсетку.

– Не бери дурного в голову, – сказал ему Чижов. – Пару дней, и всё устаканится.

– Пойду, блин, сегодня в «Браунинг». И напьюсь.

– Правильно, – поддержал Костя, – завтра отоспишься, а там, глядишь, уже и снова на работу.

Они пожали друг другу руки. «Звони если что». – «Конечно». Чижов недолго покосился Шевелю вслед, затем подошёл к Ждану. «Как тут дела?» – «Нормально».

– У тебя рулетка, кстати, есть? – спросил Костя.

– Нет, – сказал Игорь.

– Тогда держи, – Чижов вынул из кармана синий брелок с логотипом индезита. – Двухметровая. Полезная вещь, так что прицепи на пояс и таскай, – он задрал край поло, на шлёвке брюк висела жёлтая рулетка занусси. – А то часто бывает, мол, что вы мне впариваете, куда его в полметровую нишу? Или вдруг захочешь доказать кому-то, что у тебя длиннее.

Со стороны холодильников на стиралки зашёл Олейников. Видимо, разборки в первом закончились и для него – отделался малой кровью, раз уж не переоделся, да и выглядел он не то чтобы расстроенным или подавленным.

– Идём, Игорян, пока время есть, поучим водогрейки с кондёрами, – сказал Чижов. И громче, для Олейникова: – Саша, присмотри за стиралками.

– А ты, Костя, думаешь, для чего я сюда пришёл? – крикнул Олейников в ответ.

Тепло-холод оказались сплошь формулами – физикой, математикой: то, что говорил покупатель, надо было подставлять вместо иксов и игриков и высчитывать результат. Тут не отделаешься «уверенным средним классом» и «популярной моделью» – хотя, конечно же, было и то, и другое; но начиналось всё с рассчётов.

– Для охлаждения десяти квадратных метров требуется один киловатт. Это при стандартных потолках, два восемьдесят – три. Далее, считаем быттехнику – каждая фигня, находящаяся в помещении, будь то компьютер, телевизор, ксерокс, факс и так далее – ноль-три киловатта; плюс – каждый человек по ноль-один киловатта. Суммируем это дело и получаем необходимую мощность.

– Их по мощностям и расставляют?

– Да. Есть такая штука – бэ-тэ-ю, бритиш термал юнит. Слышал, нет – семёрка, девятка? Так вот это оно: семёрка – это семь тысяч бэ-тэ-ю, девятка – девять, ну и так далее. Один киловатт примерно три четыреста бэ-тэ-ю. Можно просто делить на ноль-три. То есть, насчитал, например, два с половиной киловатта, делишь – получается восемь с копейками; ближайшая мощность – девятка.

Игорь вспомнил, как несколько лет назад ездил с друзьями в Москву, и кто-то из компании предложил быстрый способ пересчитывать рубли на гривны (курс был тогда five to one): «на пять делить в уме не шибко приятно, так что лучше сперва умножить рубли на два, а затем разделить на десять». «Мудрёная схема», – возразила одна девчока. «А чего тут мудрёного? Умножить на два? Допустим, двести тридцать рублей. Умножаем, получается четыреста шестьдесят. Делим на десять, в смысле просто откидываем ноль – получается сорок шесть гривен. Делов-то!» Считать так было действительно удобно, только, как вскоре выяснилось, бессмысленно: тысяча рублей в Москве – совсем не то, что двести гривен в Харькове, что бы ни утверждали обменники.

Ждан быстро приловчился рассчитывать в уме и мощности кондиционеров.

– Офис три на четыре метра, – сказал Чижов, – сторона не солнечная. Два компа, копировальная машина и двое сотрудников. Какой нужен кондёр?

– Двенадцать квадратов… Один и два, – прикинул Игорь, глядя в пол. – Два компьютера с ксероксом, три по ноль-три – ноль-девять… Два сотрудника – ноль-два. Итого, один и два плюс ноль-девять, плюс ноль-два – значит, две целых три десятых киловатта… Получается, чуть больше семи. Восьмерка, есть такое?

– Восьмёрок нет, но тут подойдёт семёрка. Как бы впритык. А вот при тех же параметрах и солнечной стороне будет уже девятка.

– По статистике микроволновки и кондиционеры ломаются реже всего.

Часов в шесть Ждан вернулся на стиралки.

– Ну что, стажёр, – спросил Олейников, – ты теперь спец по климатической технике?

– Не то чтобы… Но кое-что усвоил.

– И чем отличается кондиционер от холодильника?

По Сашиному лицу было сложно понять: шутка ли это, издёвка или действительно вопрос на знание техники. Впрочем, вопрос был не таким и странным – с одной стороны, у холодов и кондёров много общего (компрессор, хладагент, испаритель, конденсатор); с другой – они не близнецы, так что все эти «найди десять отличий» – никакая не головоломка.

– Принцип одинаков: хладагент испаряется и поглощает тепло, которое передаётся на теплообменник. Только у кондиционера вместо холодильной камеры – комната, а тепло выводится на улицу.

– Да-да, – закивал Олейников, – именно так.