Перстень Рыболова

– На каждой статуе камней полно, а почти нетронутые. Неужели охотников нет?

– Да были охотники, куда ж без них… Добывали, торговали этим добром. А потом скверно заканчивали, в самый короткий срок – кто без вести пропал, кто умом повредился… – Флойбек тоже посмотрел на ящера. – Ишь, сидит, образина… Я когда с Ревенем тут жил, был на Старых верфях чудак один, Мирчей звали. Мирча Наутек. Вечно битый, всё от кого-то спасался, и всё его искали, чтобы вздуть. Брался корабли водить по мелководью, и на мель сажал. А подводный город знал, как свои пять пальцев, даже карты составлял, только в судах не разбирался. И мелководье его не трогало! Всё облазил и ни разу не поранился! Ныряльщик хоть куда, только не моряк… – Флойбек улыбнулся. – Где-то он сейчас, жив ли…

За аркой туман истаял. Подводные предместья остались позади, и морская гладь пестрела островами, на которых выстроили дома уже нынешние обитатели Светломорья.

Корабль обогнул клочок суши, где из-за кедров торчал серый особняк Лоцманского цеха. На невидимой колокольне пробудился колокол, поплыл надтреснутый звон, отражаясь от воды и разнося эхо по островкам.

Столичная гавань уже не спала, но пока потягивалась спросонья. Даже чайки в небе вскрикивали коротко и лениво. Покачивались на волнах эрейские торговые каракки, свесив флаги с яркими солнцами – гербом королевства. Застыли иссиня-серебристые северные пинассы. У мыса стоял красный с золотом галеон Южного архипелага. Больше тамошних кораблей что-то не видно. Да и немудрено – такие дела творятся на Юге, не до торговли.

В глубине гавани с натужным шипением отбивали время часы. На сторожевой башне трижды ударила колотушка – ночная стража была окончена.

– Корабль будет стоять здесь целый день, – сказал Флойбек. – Еще яблоко?

– Да хватит уже. На берег не хочешь сойти?

– Еще как хочу. Давай прогуляемся, покажу родные края. Времени немного, но далеко и не пойдем. Постой, Гессену скажу, чтобы не волновался…

VIII

Под ногами хрустел белый ракушечник плит. Из гавани вели ворота с жестяным флюгером-корабликом.

– Вот я и снова здесь, – Флойбек вдохнул полной грудью. – Хоть денек в Лафии, когда еще такое выпадет… Куда пойдем?

– Раз ты местный, ты и советуй.

– А давай-ка прямо на лафийский торг. Нынче вторник? Вторник. Привозной день на приморском рынке. Можно в парк сходить, к Андорским высотам – издали на королевский дворец посмотреть…

Проулок вывел на площадь с фонтаном из груды сваленных раковин. В их уступах журчала тонкая струйка воды, гулко отдаваясь в тишине улочек. Флойбек остановился, роясь в карманах.

– Мелочи нет? Брошу на счастье, чтобы не в последний раз мы тут побывали…

– Держи, – Арвельд вытащил горсть меди. – А неизвестно, что за дела у Любомудра в Лафии?

Флойбек бросил монетку в бледно-розовую раковину с шипастыми наростами.

– Думаю, на прием прибыл к королю Алариху, – оп! Еще одна! Доложить, что поручение выполнено, мы находимся в добром здравии и готовы нести службу на благо Светлых морей, – Флойбек примерился и метнул монету в морское блюдце в самой середине фонтана. – Гессен тоже так считает…

– И мне то же самое кажется. Хотя он никому из нас не говорил.

– Ну, это первое, что на ум приходит. Эх, промазал…

Арвельд обошел фонтан, разглядывая огромные раковины, и на бортике фонтана увидел выдолбленную надпись.

«Смерть королю Алариху».

– Флойбек, посмотри сюда…

– Сейчас, еще секунда! Р-раз! – в раковине звякнула последняя монета. – Всё, Сгарди, теперь твои деньги надежно припрятаны – до первого бродяги. А нам будет сопутствовать удача… Что ты там говорил?

– Посмотри сюда, – повторил Арвельд. – Я правильно понял, что тут написано?

Флойбек подошел, перечитал три слова.

– Да уж вернее некуда! Давай-ка уберемся отсюда от греха подальше, пока стража не нагрянула. Объясняйся потом… Идем, идем – вон туда, где аптекарская вывеска, – он схватил Арвельда за рукав и потащил за собой.

– В Лафии такое часто пишут? – спросил Арвельд.

– Нет, в Лафии такое пишут крайне редко. И уж точно не на каждом столбе, – Флойбек обернулся. – Погоди, еще раз на фонтан посмотрю… Да, так и есть. Змею на стенке видишь?

– Я думал, это волна.

– Нет, это именно змея. Значит, фонтан Асфеллотский. Прежняя королевская династия. Вот от них что-то подобное ожидать можно…

Утро разгоралось над черепичными крышами. Влажный булыжник сверкал под ногами, с цветов на балконах сыпались за шиворот капли. Качались над головой вывески с названиями улиц – Глухая рыбная, Доброго улова, Дырявой сети, Моряцких вдов…

Вокруг становилось люднее. Открывались лавки, хлопали ставни, лязгали замки. Пахло горячим хлебом и жареной рыбой. Народу попадалось всё больше – их обгоняли торговки с огромными корзинами, рыбаки и рассыльные. Все спешили на Приморский рынок.

Скоро впереди показался и он сам.

– Ну и пахнет здесь, – шипел Арвельд, когда они пробирались мимо лотков и телег.

– Так рыбой торгуют, а не духами, – отрезал Флойбек.

– В жизни не пойду в рыбаки…

– Кто бы тебя туда еще взял! Не забывай, между прочим, господь наш тоже рыболов был!

– Так то бог, ему всё можно. Пуговицу оторвали!

– Хорошо, что не голову…

Рынок одурманивал запахами. В огромных чанах кипели мидии, продавцы наваливали в тарелки горы темно-синих раковин. На жаровнях подгорала камбала и перченый миндаль. Из раскрытых дверей подвальчиков несло сладким запахом теста.

– Вон там славная была харчевня, может и нынче стоит. А в том переулке воры собирались. Продавали краденое, камни из подводного города сбывали. Старик мой чуть уши мне не оборвал, как узнал, что я там бываю. Перцы красные видишь в бочке? Попробуешь – весь язык сожжешь… Осторожно, телегу не задень.

– Да, вижу.

Тут Арвельд стал замечать, что люди вокруг не путем суетливы и растеряны. Торговля шла не бойко, хоть рынок шумел, словно потревоженный улей. Все переговаривались о чем-то, опасливо поглядывая вглубь торга. «Когда появилось? Да болтают – ночью! Ночью не было, брешут! Утром, пока рынок пустой стоял! Поймали? Да поймаешь, где тут!»

Толкаясь, они пробрались сквозь толпу. Гул взволнованных голосов становился громче, будто шумело бурное море.

Посреди площади был маленький пятачок, свободный от народа. На нем стоял постамент с обломками разбитой статуи, и мостовая вокруг него была усеяна осколками мрамора. Золоченая надпись на постаменте сообщала, что статую воздвигли королю Алариху лафийские шкипера и рыбаки.

Флойбек остолбенело смотрел на раскиданные осколки. Кто-то потеснил его, встав рядом, и Сгарди увидел человека в бедной, но опрятной одежде, причудливо расшитой и украшенной подвесками, какими-то бубенцами-оберегами на цветных тесемках. Из кармана торчала мятая карта. Волосы пшеничного цвета были всклочены.

Человек тоже глядел на разбитую статую и нервно потирал себе щеки, подбородок – так сильно, точно хотел счистить свои веснушки. Внезапно он всхлипнул и ринулся к постаменту. Флойбек изумленно охнул.

– Мирча! – воскликнул он. – Мирча Наутек!