Мой ледяной принц

– Нет, Миша, жалости я к тебе не испытываю, – тихо сказал Фредрик, не отнимая свои ладони от моего лица.

– Ну, да! Ты ведь айсберг! – прошептала я.

«Он не испытывает жалости! Да и зачем! Ведь ничего не случилось, всего-то умерла Мэри!» – со злостью подумала я и отбросила его ладони от своего лица.

– Можешь говорить что угодно, я все равно не уйду. Я люблю тебя, но повторять это тысячу раз не буду, – немного жестко сказал он.

***

– Не надо! Это глупо! Мерзко с твоей стороны – любить истеричку! – тихо сказала Миша.

Когда она попыталась что-то сказать мне, мое сердце переполняла надежда. Но все оказалось намного банальней: она вновь стала уговаривать меня не любить ее. Я был разочарован, и вместо счастья мое сердце заполнила горечь.

– Я сам разберусь с этим, – холодно ответил я на ее реплику.

– Глупец!

– Я не собирался в тебя влюбляться, но это произошло, нравится тебе или нет. И извиняться я не намерен.

– Но ты всегда говорил, что я почти ребенок! – горячо прошептала Миша.

– Но ты не ребенок, а просто глупенькая девушка. Ты есть, и это главное, а всему остальному я тебя научу.

– А с чего ты взял, что я хочу у тебя чему-то учиться? Лучше перестань любить меня!

– Ты ничего не изменишь. И я тоже, – сдержано сказал я.

– Я не люблю тебя! И, может… Нет, я надеюсь, что никогда не полюблю ни тебя, ни кого-либо другого! Любовь – это только боль! Седрик, Брэндон, Эндрю! Они страдают! А Эндрю больше всех! Мэри умерла, а он страдает из-за нее!

– Но мы никогда не будем страдать из-за смерти, ведь те, кого мы любим, не умрут никогда.

– Да? – Миша вдруг истерически рассмеялась. – Тогда почему я чувствую себя такой опустошенной? Мэри умерла! И я похоронила вместе с ней свою жизнь!

– Все это я уже слышал.

Она широко распахнула глаза.

– Где ты это слышал?

– Был на кладбище, – коротко ответил я.

– Зачем? Ты ведь не любил ее! – с упреком сказала Миша.

– Я пришел ни к ней, а за тобой. Я понял, что произошло, и не оставлю тебя одну, – сказал я нетерпящим возражений тоном.

Миша положила ладони на мои плечи.

– Ты не уедешь? – робко спросила она.

– В этот раз я не уеду, даже если ты прогонишь меня, – настойчиво сказал я, сжимая ее ладони.

– Не уезжай. Теперь я одна. Совсем одна, Фредрик. И этот дом… Он ненавистен мне, понимаешь?

– Ты переедешь ко мне, – сказал я.

Я не ослышался? Конечно, Миша хотела, чтобы мы были всего лишь друзьями, но я был готов даже на это, только бы быть рядом с ней.

– Да… Да! – Она расплакалась и положила голову на мое плечо.

– Только не сегодня. Мне нужно… Я должна попрощаться с Мэри, – пролепетала Миша. – Я не могу просто взять и уехать… Тем более, у тебя там беспорядок.

– Я понимаю, поэтому поеду домой убираться, а ты будешь здесь, и завтра утром я приеду за тобой, – сказал я, однако, боясь, что она откажется от моего предложения.

– Хорошо.

Она так легко согласилась! Даже не стала спорить, как обычно это делала, а просто сказала: «Хорошо».

Я осторожно отстранился от Миши, но вдруг она потянулась ко мне, обвила руками мою шею и стала целовать меня. В губы. Легкими неловкими поцелуями.

«Но ведь она целует меня из благодарности. Она не в себе, и потом будет стыдиться своих поцелуев» – с болью подумал я, отвернулся от Миши и отстранил от себя ее руки.

– Нет, Миша, мне не нужны поцелуи благодарности, – мягко сказал я, чтобы не ранить ее.

Она прищурилась: в ее глазах было непонимание, но я не собирался пользоваться случаем и целовать ее.

– Приеду завтра. Если что, позвони, и я буду здесь. – Я пошел к двери, и, чувствуя на себе удивленный взгляд Миши, не стерпел и взглянул на нее.

– Я буду ждать тебя, – сказала она и вымученно улыбнулась.

– До завтра, – сказал я и вышел из комнаты, изумляясь еще больше: она будет ждать меня. Что могли означать ее слова?

***

Фредрик ушел, а я все сидела на кровати Мэри и думала.

Почему я не смогла признаться ему? В моем горле словно стоял фильтр, замораживающий слова любви.

«Фредрик не заслуживает такого отношения. Холодного, нервного. Бесчувственного. Он приехал. Он был на кладбище. Он принял все, что я сказала. И так спокойно. Завтра я перееду к нему, – словно в ступоре, размышляла я. – Даже не думала, что Фредрик все поймет и скажет: «Ты переедешь ко мне». Он считает, что это естественно, несмотря на все мои колкости, грубость и столько раз сказанных мною «Я не люблю тебя». И ведь это была неправда!»

Он деликатно оставил меня одну, чтобы я попрощалась с этим домом. С домом Мэри и моим. Но теперь Мэри умерла, и дома тоже не стало.

Найдя в себе силы, я позвонила Гарри и сообщила ему о том, что завтра съеду из дома, но обязалась оплачивать его аренду до лета. Гарри согласился и сказал, что завтра приедет, чтобы разобраться с вещами Мэри, и еще, что я могу взять все, что захочу из ее вещей. Это было очень любезно со стороны Смитов, но я не хотела ничего брать: не могла взять вещи той, о которой они будут постоянно напоминать мне. Пусть лучше вещи Мэри отдадут в приют, где она работала… Приют. Дети. Они не знали о том, что она умерла, и будет лучше, если не узнают.

В этот же день я встретилась с миссис Вильямс – начальницей Мэри. Она была потрясена неожиданной смертью Мэри, так как все в приюте любили ее. Я настойчиво попросила соврать что-нибудь детям. Миссис Вильямс всплакнула и пообещала сказать детям о том, что Мэри повысили, и она уехала в Лондон. А ведь Мэри и вправду была в Лондоне. Но она спала в земле кладбища.

Вернувшись домой, я с удивлением обнаружила там Гарри: он сидел на ступеньках крыльца и ждал меня.

– Извини, что приехал. Но ты так быстро ушла с похорон, что мы не успели поговорить, – поднимаясь на ноги, сказал Гарри. – Я не мог ждать до завтра.