Беседы с волками, медведями и скворцами о свободе, коррупции и диктатуре

– Отлично, тогда пойдем, – сказал тот, не глядя на своего хозяина.

Нахал резко свистнул, и, спустя минуту, на соседнюю ветку приземлилась еще одна птица.

– Георгий, отведи, пожалуйста, этого кота к норе Прохора.

Второй скворец молча кивнул головой и поднялся в воздух.

Татарин, гордо задрав вверх голову, потрусил за своим провожатым, даже не попрощавшись с Игорем.

Серый кот все это время попеременно смотрел то на Игоря, то на Татарина, колеблясь, к кому из них примкнуть, и словно ожидая подсказки от кого-нибудь, как ему действовать дальше. Когда же Татарин уже скрылся в кустах, он, наконец, принял решение и, тонко мяукнув, бросился догонять своего недавнего обидчика.

– Ладно, – скрипнул Нахал Игорю, когда и серый кот затерялся в лесной зелени, – ты пока располагайся, а я начну заниматься организацией нашего митинга.

С этими словами скворец вспорхнул со своей ветки и моментально смешался с другими птицами.

Поняв, что в лесу ему придется провести достаточно долгое время, Игорь начал осматриваться по сторонам, прикидывая, где на утопающей под ногами от влажности земле и из чего можно соорудить шалаш. В это время наверху птицы подняли жуткий гвалт, видимо, обсуждая детали предстоящей акции. Спустя пару минут обсуждения, огромная стая черных скворцов поднялась в воздух и рассеялась по разным направлениям.

Найдя более или менее высокое и сухое место, Игорь начал руками ломать лапник с окрестных елок, чтобы соорудить из него некое подобие шалаша. Деревья, как и все в этом месте, были вдоволь напитаны влагой, поэтому сочные и тяжелые ветви ломались с трудом. Раздосадованный предательством своего питомца, Игорь с остервенением отвоевывал у леса материал для своего убежища, и через пару часов шалаш был готов.

К этому времени вернулся Нахал.

– Мы попытались подать заявку на митинг, но, как этого и стоило ожидать, нам отказали, – доложил скворец, усевшись на вершину шалаша. – Сказали, что по удивительному совпадению в это же самое время на болотной площади будет проходить весенняя ярмарка, и что заявка на нее была подана еще несколько дней назад. Правда, об этом никто до сегодняшнего утра не слышал, но удивляться тут нечему. У нас постоянно так происходит.

– И что мы будем теперь делать?

– Как я и говорил, действовать в соответствии с теми правилами, которые сам же вождь для нас и придумал – собирать митинг там, где мы решили. А то, что там в это время будет ярмарка, для нас даже лучше. Там соберется такая аудитория, которая бы никогда по своей воле не пришла на организованный мной и моими соратниками митинг. Тебе только надо успеть выступить перед ними до того, как всех нас заметет полиция и СВИН, – с задором чирикнул Нахал.

– А как я попаду в город? Меня же там ищут.

– Оставь этот вопрос мне.

Игорь сел на землю возле своего шалаша.

– А почему ты до сих пор не в клетке у СВИНа, если ты такой ярый противник вождя?

– Не знаю, – скворец легонько вспорхнул над веткой и тут же уселся обратно, – видимо, боятся волнений, если посадят меня. Что бы вождь и его клика ни твердили, у меня здесь много сторонников.

– Но тебя же все равно ловят после каждой такой акции.

– Ловят. Потом отпускают.

– Тебе не кажется это подозрительным? В клетках у свиней я видел зверей, попавших туда за одно неосторожное слово или действие. А ты такой известный нарушитель спокойствия, и до сих пор на свободе.

Скворец снова весело чирикнул.

– Думаю, что не сажают надолго меня потому, что знают, что я и из клетки смогу продолжать борьбу. Как я уже сказал, у меня много друзей и сочувствующих. Они помогут, если что.

– Тебя могут просто убить.

– Могут. Но зачем? Вождю не нужен мученик, противник его режима, пострадавший за свои убеждения. А ведь именно так меня будут воспринимать. Ему надо меня дискредитировать. Показать, что я ничего из себя не представляю, и сам не лучше тех воров из его окружения, которых я регулярно изобличаю. Про меня ведь много чего говорят. И то, что я агент забугорных, потому что своей деятельностью лью воду на их мельницу, и что я работаю на степных, потому что долгое время жил в степи. Просто говорят, что я враг, потому что рассказываю о коррупции в окружении вождя, и все это делаю, исходя из каких-то своих интересов. Следят за мной постоянно. Пытаются найти что-то компрометирующее. Но пока у них ничего не выходит. Доказательств-то у них нет, потому что и доказывать нечего.

– Но все в городе все равно считают тебя лжецом и смутьяном, – заметил Игорь.

– Ты знаешь, это парадоксальная вещь, – тут Нахал перелетел с одной ветки на другую. – Я им все выкладки даю: что, у кого да где. Не веришь мне – иди и сам проверь. А на меня они уже который год найти ничего не могут. А верят все равно им, а меня называют лжецом. Хорьки работают на славу. Даже думающие животные, послушав их бред несколько дней подряд, волей-неволей начинают к ним прислушиваться.

– Тогда для чего ты всем этим занимаешься, если зверей не переубедить?

– Ну, во-первых, у меня не так уж и мало сторонников. А во-вторых, это же не повод просто сложить крылья и ничего не делать. Я верю, что однажды вождь уйдет, и наш лес будет свободным, и стараюсь всеми силами приблизить этот момент.

– Но если вождя не станет, то рухнет вся выстроенная им система. А ведь это не только клетки у СВИНовцев, коррупция, кумовство и прочее. Это же еще и безопасность, растительная монодиета, мир между хищниками и травоядными. Это тоже все исчезнет?

– Скажи еще, что мы вернемся назад в «лихие времена», – насмешливо продолжил за Игоря Нахал. – Я смотрю, пропаганда не обошла стороной и тебя. А были ли эти времена настолько ужасными, как о них любит трубить теремная пропаганда? Согласен, тогда было опасней, чем сейчас. Могли задрать волки в лесу, хищники могли умереть от недоедания в голодный сезон. Но ведь жили как-то. И многие доживали до старости и умирали своей смертью. Зато тогда все животные были свободны и действительно равны. А теперь? Есть волки, которые давятся травой и живут в лесу, а есть те, кто живет в роскошных хоромах, по-прежнему едят мясо, только им его даже не надо добывать – приносят прямо к их столу. Есть свиньи, овцы и быки, которые, как и раньше, перебиваются с соломы на коренья, зимой мерзнут и голодают. А есть их собратья, у которых сена и сладких овощей в теплых стойлах столько, что в жизни не съесть. А некоторые из них уже не гнушаются и мяса. Раньше твое выживание зависело только от твоей скорости, силы и осторожности. А теперь – от приближенности к вождю. Выживают не лучшие. Выживают приспособленцы. А все лучшие бегут, куда могут. Кто в степь, а кто и еще дальше. И кругом царит ложь. Ведь хорьки врут обо всем: об улучшении питания, о росте благосостояния, о борьбе с воровством, об увеличении продолжительности жизни, о всеобщей любви к вождю, о коварных врагах, которые только и думают, как на нас напасть, о том, как они там ужасно живут, голодают, грызутся друг с другом, воруют и убивают.

И вообще, вождь и его пропаганда всех убеждают, что есть только два пути. Или сохранение нынешнего положения вещей, или возврат к лихим временам. Третьего не дано. Но с чего они это взяли? Почему невозможен третий вариант, когда мы будем жить в безопасности, которой нам недоставало раньше, и в свободе, о которой при нынешнем режиме не приходится даже говорить? Почему они все твердят о том, что вождю нет альтернативы, и если он уйдет, все рухнет? У нас много других животных, умных и справедливых, которые могли бы его заменить. Но у большинства мозги окончательно промыты хорьками, и никто даже не хочет попытаться что-то изменить в своей жизни. Дрожат над своей стабильностью и боятся…

– Боятся возвращения в «лихие времена»?

– По-разному. Многие просто боятся перемен. Большинство животных и птиц живут при вожде уже несколько поколений, они привыкли к существующему укладу. Здесь для них все не идеально, а порой несправедливо и унизительно, но зато понятно и знакомо. Перемены – это всегда неизвестность. А неизвестность порождает страх: кем я буду в новой системе? Что я получу, а что потеряю? Правда ли будет лучше, чем сейчас, или станет только хуже? Уверен, что если бы все эти вопросы не вызывали неуверенность и страх, сторонников вождя было бы намного меньше. А сейчас те, кто все же готов рискнуть и что-то изменить в своей жизни, предпочитают добиваться перемен не здесь, у себя дома, а пытаются попробовать себя в степи или за бугром.

– Вождь говорит, что у вас здесь есть и оппозиция. А они как-то пытаются изменить жизнь к лучшему? И почему бы тебе не попробовать объединить усилия с ними, если они тоже не согласны с курсом вождя?

В ответ Нахал зачирикал как-то по-особому – громко и монотонно.

– Прости, ты меня насмешил, – сказал он, перехватив удивленный взгляд Игоря. – Более верных холуев вождя, чем Зюзя, Сергуня и Жорик и представить нельзя. Оппозиция они только на словах и до тех пор, пока им разрешают что-то говорить. А на деле они все в рот вождю смотрят и ждут его реакции на то или иное событие, первыми никогда и ничего не говорят. А когда услышат – сразу на все лады начинают с ним соглашаться и твердить, что вождь все снова сделал правильно. Нет, иногда они ему, конечно, противоречат в чем-то, оппозиция все ж, как-никак, – тут скворец снова странно чирикнул, – но эти их потуги создавать видимость собственного курса настолько незначительны, что даже смешны. Так что эта так называемая оппозиция уже давно продалась за собственный комфорт и доступ к кормушке. Ведь они себя тут чувствуют не намного хуже преданных сторонников вождя. А настоящих противников вождя и его своры у нас кличут не оппозицией, а экстремистами и пятой колонной. Вождю не нужна оппозиция. Ему нужна система беспрекословного подчинения. И он ее создал. Теперь больше всего вождь боится, что эта система, построенная не на законе или верности его сторонников, а на их страхе и круговой поруке, однажды рухнет. В этом случае все его окружение предаст его в один момент и побежит спасать свои шкуры. А он останется в одиночестве. И животные припомнят ему все унижения, через которые им пришлось пройти, – и террор полиции и свиней, и тотальное воровство, и неуемную жадность верхушки на фоне живущих на грани нищеты зверей, и его бессмысленные войны, и многое другое. И кара за это будет суровой. В этом и заключается самый большой страх вождя. И этого он постарается не допустить любой ценой, даже ценой крови несогласных с ним.

Скворец замолчал и прислушался к птичьему пересвисту.

– Ладно, отдыхай пока. А я полечу. Один из наших принес новости о темных делишках Тараса – повара вождя. Надо их проверить, – с этими словами Нахал взмахнул крыльями и взмыл к кронам деревьев.

Оставшись один, Игорь оперся спиной на теплый шершавый ствол дерева, возле которого он соорудил свой шалаш, и закрыл глаза. Щеками он чувствовал тепло солнечных лучей, которые пробивались сквозь зеленую листву деревьев, мягко шуршавшую на легком ветру. Так Игорь просидел несколько минут, не думая ни о чем, просто наслаждаясь весенним теплом и запахами леса. Тихий шепот листьев и разноголосое пение птиц звучали убаюкивающе, и вскоре он заснул.

Часть 6. В которой Игорь узнает о некоторых особенностях звериного бизнеса

Весь этот и следующий день Игорь спал и гулял по весеннему лесу, изучал близлежащие окрестности, опасаясь, тем не менее, отходить далеко от болота, чтобы не быть замеченным другими животными, которые могли бы доложить о его местонахождении полиции. Нахал почти не появлялся, занятый своими делами, и он был полностью предоставлен сам себе.

Все же Игорю не удалось полностью избежать встреч с лесными обитателями. В одну из своих прогулок он услышал в кустах слева от себя громкий шорох. Прежде, чем Игорь успел сообразить, что ему делать и куда прятаться, на тропинку перед ним выбрался грузный бурый медведь. Сперва он не заметил человека рядом с собой, а лишь шел вперед, опустив морду к самой земле и что-то там старательно вынюхивая. Спустя несколько секунд косолапый учуял незнакомый запах, остановился и поднял голову, уставившись на незнакомца. Игоря охватила паника, он начал судорожно озираться в поисках подходящего дерева, где он мог бы спастись от опасного хищника. Затем он вспомнил, что все животные в этом мире должны быть травоядными и попытался успокоиться. Но полностью сделать это ему не удалось. В голову пришли слова козла из КОРМа о задранных быке и корове неподалеку от норы барсука, через которую он попал в этот мир, а также диалог с раненым волком в соседней клетке. Медведь подошел ближе и, подслеповато щуря глаза, хрипло рыкнул.

– Ты кто?

– Ч-человек, – Игорь постарался сказать это как можно тверже и громче.

– Человек, хм, – медведь подошел вплотную и начал обнюхивать своего собеседника. В какой-то момент он случайно ткнулся черным кожаным носом Игорю в руку.

Игорь порывисто одернул ее и сделал шаг назад.

– Ты чего, дикий? – недоуменно спросил косолапый и посмотрел человеку в глаза.

– Н-нет, нормальный. Просто от неожиданности, – беспокойство от встречи с хозяином леса один на один в глухой чаще не покидало Игоря.