– В смысле?
– Ну, кто она, эта Хансен?
Кэми фыркнула. В этом звуке было: кого ты спрашиваешь, Янгон? Он же влюбился в нее по уши! Кажется, я покраснел. Иногда Кэми чувствовала меня, как никто другой. Словно у нее был тайный ход, бэкдор в мою голову.
– Ну, у меня пока мало данных, – сказал я и срочно затолкал в себя чуть ли не половину мега-питы.
Пока жуешь, можно не отвечать.
– Данных как раз достаточно, – сказал Янгон, наклоняясь. – Ну, для первичного анализа. Первое: отель.
– А что – отель? – спросила Кэми.
Она укусила лепешку и смотрела на Янгона лучистыми глазами. На подбородке у нее застыла капелька соуса. Я взял салфетку и, послюнявив, стер соус.
– Ну, отель в нашем районе…
Янгон пожал плечами. Мол, сами делайте выводы.
– Не понимаю, – сказала Кэми.
– Все дело в том, – сказал Фанг-Кефанг, усаживаясь напротив нас с Кэми и рядом с Янгоном, который чуть сдвинул стул, – что отели класса «де-Люкс» стоят бешеных денег и никто их просто так строить не будет. Значит, что? Значит – был заказ. А если был заказ, то за заказом должно следовать что-то еще.
– И этим «чем-то еще» была Хансен! – вставил Янгон.
Фанг-Кефанг кивнул.
– Любитель древней манги прав. Мы почти не имеем временного зазора. Отель – раз, Эвер Дикки – два. Никаких иных событий, позволяющих разбавить или разорвать видимую нам взаимосвязь Эвер Дикки с отелем, а отеля – с Эвер Дикки, на наших глазах, кажется, не происходило. Значит, мы можем говорить о явной корреляции.
Фанг – любитель умных слов. Мне даже пришлось подключить «объяснялку», чтобы понять, про какую такую «корреляцию» он говорит. Оказалось, это та же самая взаимосвязь, только выраженная в процентах вероятности и рассчитываемая с помощью коэффициентов. Пффф! Ну, Фанг!
– И что? – спросила Кэми.
– Сейчас.
Фанг-Кефанг поднял указательный палец. Он подтянул к себе поднос и втянул аромат мега-питы и жареных креветок.
– Ой, а можно мне? – указала на креветку Кэми.
Фанг сверкнул глазами. К своей еде он относился щепетильно. Но отказать Кэми все же не мог.
– Только одну! – предупредил он.
– Ага.
Кэми потянула креветку из пластиковой формочки за розовый хвостик. Выражение ее личика с высунутым кончиком язычка было полно такого восхитительного предвкушения, что в этот момент мне, конечно, тоже захотелось креветок. Их было пять или шесть в формочке. Розово-золотистых.
– Так, – Фанг-Кефанг посмотрел на меня и на Янгона, – вам я ни черта не дам, поняли? Даже не просите.
Янгон пожал плечами и с шумом втянул сиреневый «Каваджиро». Я занялся остатками своей порции, поневоле сравнивая хруст синтетических огурцов и помидоров на зубах с чарующим хрустом креветки. О, Кэми расправлялась с подарком Фанг-Кефанга будто бы напоказ. Хруп, хр-рыз, хрощ!
Заказать что ли и себе?
– Эй, как вы там? – помахал рукой из-за стойки Гелан, реагируя на поворот моей головы в его сторону. – Все хорошо?
– Да! – крикнул я.
– Как пита?
– Супер!
Кэми подняла вверх обе руки из-за моей спины. Гелан рассмеялся.
– Очень хорошо, очень! – поклонился нам он, демонстрируя пятачок лысины. – Кушайте, кушайте. У нас – лучший биопринтер на Додекан-сайто.
– Спасибо! – крикнул я.
На мой поднос вдруг приземлилась креветка. Вторая креветка чуть не шлепнулась в бокал с лимонадом Янгона.
– Все, – сердито сказал Фанг-Кефанг, подгребая себе формочку с двумя последними креветками. – Но потом вы мне даете попробовать из любой своей порции!
Что ж, мы с Янгоном были согласны.
О, кажется, вкуснее креветки я еще не ел. Внутри нее жил горячий и пряный сок. Дорогая штучка, наверное. Кэми тихо сопела, набив рот лепешкой до округления щек. Совершенно счастливый человек.
Очередное анимаро расцветило стены «Сабаха» под движения наших челюстей. На высокой-высокой башне практически голый, в одной полоске набедренной повязки, парень собирался прыгнуть вниз, в зеленые пятна леса и тонкую голубую ленту реки.
Джинкочи очень часто балуются сюжетами на сексуальные темы. Сютун как-то сказал, что их интерес к сексу похож на болезнь. Сказал, что у джинкочи просто большие комплексы по этому поводу. Примерно, как у детей, которые знают, что все взрослые делают это, видели, как это делается, но сами, в силу неразвитости, возраста, лишены удовольствия и понимания процесса.
Может быть он и прав. Но я думаю, что джинкочи завораживает даже не секс, а простота воспроизведения себе подобных.
Ветер растрепал волосы парню на башне. Тот кинул вниз кривой костяной меч, обагренный чужой кровью, снял и отправил туда же шнурок с чьими-то треугольными зубами. Затем избавился от набедренной повязки. Все его хозяйство было похоже на сжавшийся детский кулачок.
Я знаю, что Сютун увидел бы в этом символизм. Каким ты приходишь в мир, произнес бы он, таким и покидаешь его. Но я вижу лишь прелюдию к следующей сцене, потому что на башню, взбивая облачный пух, взлетела женщина-птица. У нее были широкий клюв, круглые глаза и ноги, ниже колен прорастающие в птичьи лапы. Длинные радужные перья скрывали ее плечи, но не скрывали ничего другого. У нее грудь и… ну, все прочее.
Как и следовало ожидать, женщина-птица бросилась на парня. От меня, правда, ускользнуло, хотела она его спасти или намеревалась скинуть. Джинкочи, видимо, это было не важно. Он показывал возбуждение, охватывающее парня. Крупно – грудь с соском, крупно – перья, крупно…
Просматривая анимаро, я забыл, что держу в руках мега-питу, и соус из нее ползет по моей ладони. Ах! Кэми ущипнула меня.
– Что ты там не видел, Тиро?
– Да я так, – сказал я, краснея и вгрызаясь в лепешку. – Иффересно.
Фанг-Кефанг обернулся на стену и насмешливо фыркнул.
– Низкопробный хентай. Секс, и больше ничего. Кавайное сэйдзин-аниме – это другое. Оно, извини, из тебя душу вынет.
– И кое-что другое засунет, – сказал Янгон.