Лучшее лето в жизни

– Ну, этого я не знаю. Например, чтобы объявить, что одному джинкочи известно о планах другого джинкочи на Додекан. Еще есть вариант, что твоя Хансен является неким триггером, который должен спровоцировать ответную реакцию. Там все просчитано, шунен. Ты уж извини, – усмехнулся Фанг, – но эти турели, скорее, необходимый атрибут присутствия, чем действенное средство защиты. Продвинутый кирай даже не будет ими заморачиваться. Или вообще перехватит управление. Тогда эти «Бертран-А» просто расстреляют Хансен в ее же номере.

Я нахмурился. Мне не хотелось, чтобы Эвер Дикки расстреляли.

– Может, турели – это предосторожность, – сказал я. – Не от кираев.

– Может быть, – согласился Фанг-Кефанг. – Нет, миссия ее состоит не в том, чтобы прятаться. Никто не прячется напоказ. И она – не девушка, сбежавшая к нам в район из богатой семьи. Скорее всего, это именно что некое послание.

– Кому?

Толстяк всплеснул руками.

– А я знаю? Ты, Тиро, иногда вопросы задаешь, будто я должен быть в курсе всего. А я не в курсе. Возможно, и сама Хансен не в курсе. Может быть, твоя Хансен такой же робот как наш Дзионкай, только в более приятной оболочке.

– Она не робот! – запротестовал я.

– Это не моя версия, – сказал Фанг-Кефанг. – Это Янгона версия. Это он, как ты помнишь, обозвал ее арти-цумой. Если же ты поинтересуешься моим мнением…

– То что? – спросил я.

– То я скажу, что все равно, получается, что Хансен так или иначе завязана на одного из старших джинкочи. Какая она при этом, механическая или живая, не так уж важно. Она исполняет чужую волю.

– Не, Тиро это как раз важно, – с улыбкой сказал Янгон.

Я потряс пальцем.

– Ты…

В волнении я плохо подыскивал слова. Они все разбегались, как пластиковые шестиножки в игре «Кенхам». Сколько не лови, в загончике всегда одна-две, а остальные – за границами экрана.

– Я не в претензии, – сказал Янгон, глядя, как я надуваю щеки. – Мне и «Мохнатки» хватает, Тиро. Она вся твоя.

В моих глазах потемнело.

– Я…

– Прекрати! – Кэми постукала меня кулачком по плечу.

Я шумно выдохнул. Где-то близко была грань. Я – Тиро Макемаси, мои друзья – Кэми, Янгон, Фанг-Кефанг, я живу на Додекан-сайто. Так? Надо успокоиться, надо успокоиться.

– Простите, – сказал я, пряча руки под стол и сжимая пальцы.

– Именно поэтому мы тебя и подначиваем, – сказал Фанг-Кефанг. – Учись контролировать себя, Тиро.

– Она живая, – сказал я.

– Дальше.

– Она не прячется и вовсе не арти-цума.

– О! – придвинулся Янгон. – Ты что-то знаешь! Она сказала тебе в спальне?

Я кивнул.

– Что? Что сказала? – округлил глаза Фанг.

– Она хочет, чтобы мы провели ее по Додекан-сайто, – сказал я. – Завтра.

Бум! Толстяк грохнул о стол ладонью.

– Ну вот! Все сходится! – воскликнул он, распугивая анимаро. – У нее точно есть миссия, связанная с нашим районом! Не просто так строят «Пайтоны»! Наверняка она нанята одним из строительных джинкочи.

– Так мы тебе с Тиро об этом битый час говорим! – сказал Янгон.

– Ты про искусственную жену битый час говоришь! – огрызнулся Фанг-Кефанг. – У тебя, на самом деле, большие комплексы с этим делом, бура.

– Завянь, – скрестил руки и принял независимый вид Янгон.

– Первым сказал Тиро, – подала голос Кэми.

– Конечно! – кивнул Фанг-Кефанг. – Чего бы не сказать, если знаешь! Меня бы в спальню пригласили, и я бы сказал!

Иногда толстяк невыносим. Ему всех хочется задеть, у всех вызвать реакцию, он становится колким и язвительным, припоминая даже давние обиды. Я вдруг подумал, что таким образом он стремится перенести внимание со своих собственных ошибок на чужие. Замылить какую-нибудь свою глупость. Фангу не хочется, чтобы о нем думали, как о тупице. Нет, он далеко не туп, и даже с Сютуном, когда тот начинает рассуждать за сетевое и мем-программирование, Фанг, единственный из нас, может достойно продержаться в теме хотя бы полчаса. Кэми вот сразу засыпает. А мне хватает десяти минут, чтобы почувствовать, насколько я дефектный, потому что из пяти слов слышу лишь одно знакомое.

Поэтому никто из нас не думает, что Фанг-Кефанг туп, даже наоборот, но Фанг-Кефанг все равно изводит себя (и нас), когда находится повод так посчитать.

Он понял, что его первоначальная версия о том, что Эвер Дикки Хансен, будучи в бегах, решила спрятаться в свежеотстроенном для этого отеле, никуда не годится, и тут же усиленно принялся ее уничтожать. Сколько раз он уже повторил, что отель и Эвер Дикки – некие вторичные фигуры, и гораздо важнее сконцентрироваться на том, что стоит за ними, а не на них самих? Наверное, раза три уже.

И еще повторит. Лишь бы мы больше не вспоминали об ином. И моим словам о возможности послужить Эвер Дикки экскурсоводами по Додекан Фанг так обрадовался именно потому, что они уводили в сторону от опасной для него темы.

Когда я все это понял, моя злость на толстяка (и на Янгона, чего уж) совсем улеглась. Такое со мной бывает. Едва я нахожу скрытую, движущую причину какого-либо направленного на меня воздействия, я успокаиваюсь. Как мне кажется, все дело здесь в том, что в чужих словах и поступках я начинаю замечать ущербность тех, кто их произносит или совершает. Тогда я говорю себе: не ты один неполноценный, Тиро. Не ты один. Это мирит, знаете, со всем миром. Ох, ладно.

– Так что, – спросил я, – мы покажем Эвер Дикки район?

– Я – за! – поднял руку Фанг-Кефанг.

– А склады у Кушигай? – спросил Янгон.

– Формально они не наши, – быстро сказал толстяк.

– Часть складов – на нашей стороне, – возразил Янгон. – Любой сити-маппер покажет тебе границы. А там – ол-гурэнтай.

– Мы можем быть честными, – сказал я. – Возможно, Эвер Дикки найдет с ними общий язык. Или сама откажется от посещения складов.

– Эх, если бы у меня были две автоматических турели! – мечтательно завел глаза к низкому потолку Янгон. – Представьте – две турели. И никаких ол-гурэнтай.

– И здоровый робо-таки муниципальной полиции, – добавил Фанг.

– Ну, это же потом! – сказал Янгон. – Я бы и сам сдался.