Лучшее лето в жизни

Фанг-Кефанг посмотрел на него как сенсей на глупого ученика – высокомерие, оттеняемое жалостью.

– Кавайное сейдзин-аниме – это когда переживаешь за героев, – поучительно сказал он. – Это глубина, завязанная на сексуальный аспект. И на психологию насилия, и на комплекс жертвы, и на подсознательные желания и фобии.

– О, да, глубина! – со значением произнес Янгон.

Сбитый с толку репликой Фанг поморгал.

– Что? – спросил он.

Янгон зашевелил пальцами перед его лицом.

– Тентакли из глубины!

– Дурак, – оценил Фанг-Кефанг.

Он замолчал и напоказ взялся доедать свою вторую мега-питу, поворачивая ее то одним, то другим боком, словно выискивая самые вкусные места. Чувствовалось, что ему есть, что сказать, но он держал это в себе, заменяя слова сердитым сопением. Янгон же, кажется, ждал схватки.

Они нередко выясняли, кто как понял «Лолифан», или до хрипоты оспаривали друг у друга первенство в расшифровке хитросплетений ста пятидесяти серий «Тысячи синих имен Юкио Шивазивары». Каждый считал себя непревзойденным знатоком анимаро последних десяти лет и, несомненно, полагал другого дилетантом-неудачником. Или слепошарой задницей. Или мешком дерьма.

Я, пожалуй, мог бы поучаствовать в их спорах.

Мы все росли на одних и тех же аниме и манга. Крабик сопроцессора, впечатанный нам в головы в инкубаторе, с самого раннего детства кормил нас контентом государственных сетей, перемежая красочные истории о малышах-героях и добрых духах-джинкочи рекламой «До-Юй», «Цуцуи» и инвестиционных фондов «Тэга», предлагающих вложить свободные йены в портфельные акции: «Клиент! Вы будете расти с вашим капиталом!».

Бесплатная аниматека у сетей была обширная. И хотя новинки попадали туда с полугодичной, а то и годичной задержкой, нас это нимало не беспокоило. Подумаешь! Мы смотрели все, начиная от «Ангела Аю» и заканчивая «Ямбуном и бабочкой». Мы росли, и нам открывались доступные возрастные рейтинги.

Нет, я действительно мог бы поспорить и с Янгоном, и с Фанг-Кефангом, если бы умел выуживать из своей головы аргументы и сравнения также виртуозно, как это делали мои друзья. Увы. Зато…

Я перестал жевать. Зато память не подвела меня в другом. Парень и женщина-птица, наверное, с минуту как сменились закованным в железную броню буйволом, выдыхающим пар из широких ноздрей, но это уже не имело значения.

– Кэми! – сказал я, придавая голосу строгости.

Моя постоянная пассажирка сложила руки на столе, как примерная ученица какой-нибудь стародавней школы.

– Да, Тиро.

– У тебя на хентай-анимаро должна стоять заглушка! Ты не подходишь по возрасту! Ты не должна ничего видеть!

– Я и не вижу, – сказала Кэми, старательно округляя глаза. – А там что-то было?

– Кэми. Не ври.

Кэми показала мне язык.

– Я всего на два года вас младше! Я что, не могу? Я и в «Мохнатку» вашу дурацкую играла! – сказала она и отвернулась.

Ну как с ней общаться? Я перевел взгляд на Фанг-Кефанга.

– Фанг!

Толстяк вздохнул.

– Да, Тиро, это я снял ей заглушку, – виновато пробурчал он.

– Зачем?

– Из-за глубины-ы! – тихонько провыл со своего стула Янгон.

– Да иди ты! – отмахнулся Фанг-Кефанг и посмотрел на меня. – Тиро, ты, помнишь, ходил на тестирование?

Я кивнул.

– Ну, вот, – сказал Фанг уныло. – А Кэми осталась со мной. С кем еще-то? Ну и вцепилась в меня, как наноточи.

– Я просто попросила, – бросила через плечо Кэми.

– Ага, до синяка на ноге!

– Это у меня «Йокики» заело!

– И ч-что? – спросил я, начиная заикаться от волнения. – Т-ты хочешь, чтобы у нее б-были сексуальные д-девиации?

Фанг повел плечом. На лбу его проступила горизонтальная складка.

– Тиро… – Он пошевелил губами.

– Я слушаю, – сказал я спокойно, хотя злость на толстяка так и кипела во мне.

Есть моменты, когда мне кажется, что я могу потерять контроль. Выключусь и не знаю, что натворю.

Я очень боюсь таких моментов. И ребята тоже. Они были свидетелями, когда я напал на робо-таки. Не помню, с чего. Не хочу вспоминать.

– Это ее жизнь, Тиро, – показав глазами на Кэми, мягко произнес Фанг-Кефанг. – Ты просто подумай.

Я мотнул головой.

– Это п-понятно…

И запнулся, потому что перед носом моим закачалась золотисто-розовая креветка.

– Хочешь креветку, Тиро? – спросил Фанг. И через силу, несмело, улыбнулся. – Последняя.

– Нет.

Я сник. Креветка тому была виной или улыбка Фанг-Кефанга, но злость моя пропала. Ох, Тиро, Тиро, что с тобой? – спросил я себя. Ответа не было. Вернее, он крылся где-то глубоко-глубоко во мне, и «Сабах» и компания друзей были неподходящим местом, чтобы спускаться в этот колодец. Как-то я опробовал джинкочи-психоаналитика и чуть не сошел с ума от его вкрадчивых советов. Нет уж, нет уж, без чужой помощи.

Я – дурак, а у Кэми не было будущего. Вот и все.

Минут пять мы сидели в тишине. Блики анимаро вспыхивали на наших лицах и одежде. То я, то Фанг-Кефанг, то Кэми через трубочки посасывали лимонад из бокалов. Янгон свой «Каваджиро» уже допил и завидовал. Не мудрено, что в результате он решил напомнить мне о своем вопросе.