– Вы вообще зачем сегодня пришли? Только распшикали выходной. Могли ж и не выходить!
– Да неудобно как-то. Погода…
– Ну и что? Всё равно в двенадцать по домам.
Работали рядом с легендарными личностями. С парторгом в тёплом синем лыжном костюме и с Николай Иванычем, главным финансистом, самым уважаемым человеком в «Заливе».
На жене ничего не было, если не считать на грешных бёдрах слегка грешных поплавков, то есть плавок. Было там что-то и на груди по мелочи. Я был лишь в закатанном до колен трико. Голодранцы!
Партия и экономика страны Советов не могли на это безобразие спокойно смотреть, и они с нами принципиально не разговаривали.
И вот мы перешли на новые рядки.
– Спина загорела сегодня здорово. Стотонно! А на лицо ни одного солнышка не пало! – вздохнула жена и намахнула на себя шорты и маечку с короткими рукавами.
Наши рядки снова выскочили рядом с легендарными гражданами.
Теперь они с нами заговорили.
Парторг хвалился, что он купил модное пальто. Однажды его оплевала лужа, не глядя на то, что пальто-то партийное.
Стирать нужно было только целиком.
А этого ему делать не хотелось.
Так оно и висит в уважаемом шкафу.
Целиком в комплекте с грязью.
Потом он ещё охотно рассказывал, что его племянник учится в Анапе в техникуме, и в этом году свободен от винограда. Парторг купил ему за двести рублонов джинсы:
– Кто не имеет таких джинсов, тот не пользуется популярностью, авторитетом.
Мы всё это с прилежанием выслушали и оставили рядок хорошего винограда на тёмный отъездной денёк.
Самим пригодится!
Гнули позвонки до двенадцати.
Полдень. Солнце.
Плантация пустеет.
Мы потащились на море.
Рядом с нами на берегу торчал красный «жигуль». Две девы и два мужика гасили водку. Они тоже загорали.
Мы набирали градусов от солнышка, они – от водяры.
17 сентября. Понедельник
Всю ночь за стенкой то пели, то плясали, то визжали.
Веселье было комплексное.
Это наши невинные столичные фрикадельки Алла и Оленька прощались с гаркушатами.
Следы прощания были обнаружены утром у калитки. Четыре бутылки из-под «Столичной».
Только слиняли каркалыги – заявляется какой-то помятый чмырь.
– А где запивалы соседушки? – спрашивает меня.
– Так уехали…
– Срыгнули!.. Обещанный опохмелион срубили… Скоммуниздили… Ну абсирантки![184 - Абсирантка – аспирантка.] Поголливудили и ушуршали по-чёрному… Даже вшегонялку[185 - Вшегонялка – расчёска.] одну на двоих забыли у меня… Хотел отдать…
Как бы в отместку за то, что вчера, в погожий день, совхоз почти не работал, с утра посыпал дождь.
Сыро. Холодно.
Нерабочий день.
Решаем уехать.
Больше года искали мы хозяйство, которое приняло бы нас на время отпуска.
Ты рвёшься на гору, а оно тебя за ногу.
Намеревались помогать «Заливу» с месяц – пробыли полторы недели.
Почему?
Не вынесли труда на земле?
Ничего подобного!
Ежедневно давали больше нормы.
Испугались непогоды. Холода?
И у моря можно дождаться погоды.
Не вынесли мы равнодушия, безразличия к себе.
Изо дня в день давиться одним и тем же, не иметь возможности вскипятить стакана воды, спать на подставленных стульях, не видеть книг, не слышать даже радио – не в пещерный же век мы вляпались!
Надоел нам этот ёперный гаркушинский театришко.