Арабелла. Музыка любви

Её мать, когда скончался отец, часто повторяла одну старинную мудрость: от всего плохого есть два лекарства: одно – время, другое, на вес золота, – молчание. Время сейчас для Арабеллы было другом, а вот молчание…

У Генри Пёрселла есть ещё одно произведение с очень выразительным названием «Моё сердце требует»[129 - Коронационный анте?м (род духовной кантаты) My heart is inditing, Z 30. – Авт.].

Сердце Арабеллы сейчас тоже требовало. Оно настаивало, чтобы она разобралась с той смутой, что творилась в её душе. И в этом вопросе могло быть только одно решение. Она должна перед пре-каной поговорить с Витторе Жиральдо. Поделиться с ним если не всеми сомнениями, то хотя бы частью из них. Тогда хоть в какой-то мере она сможет облегчить душу. Сбросить хотя бы один камень из мешка забот и проблем, что висит у неё за плечами.

Белла подошла к сонетке и дёрнула за колокольчик, вызывая камеристку. Сейчас она оденется, быстро позавтракает и попросит синьора Форческо заложить для неё экипаж. Она должна срочно переговорить с виконтом Моразини. Она выскажет ему свои сомнения, и пусть он сам принимает решение, как им быть дальше.

Глава 6

Усилием воли вернув самообладание, Альфредо с видимой беспечностью в голосе, не обменявшись приветственными любезностями с невестой брата, напротив, демонстративно проигнорировав её, обратился исключительно к своему родственнику:

– В самом деле, Витторе, тебе бы следовало прислушаться к избраннице. Помнишь поговорку: любить и не быть любимым – только время терять.

Арабелла, с первой минуты узнавшая в графе Моразини того самого мужчину, который стал непрошеным свидетелем её вылазки на Скольо-дель-Пиперно[130 - Ско?льо-дель-Пипе?рно (итал. Scoglio del Piperno) – утёс Пиперно. Пипе?рно – вулканический природный камень, который использовался при постройке многих исторических зданий Неаполя и Кампа?нии. – Авт.], от такого едкого комментария и видимого игнорирования её самой растерялась и в полном недоумении взглянула на виконта.

Тот, несколько смутившись от неожиданного выпада старшего брата, попытался сгладить произведённый эффект.

– Однако и ты, мой умный старший брат, должен прекрасно помнить крылатое изречение, пришедшее к нам с берегов туманного Альбиона. Marry first, and love come afterwards[131 - Сначала женись, а любовь придёт потом (английская поговорка).].

Я уже сказал синьорине Анджелине, что моя любовь восполнит недостаток её чувств, если таковой имеется. Впрочем, ты до сих пор не поприветствовал нашу гостью.

Арабелла ощутила, как граф бегло и неприветливо царапнул её взглядом, и от этого на неё волной нахлынуло неприятное предчувствие. По спине холодными змейками поползли противные мурашки.

Но и Моразини чувствовал себя не вполне комфортно. Отчего-то он, вопреки врождённой учтивости, не хотел напрямую обращаться к этой девушке. Как будто, поприветствовав её, он признает за ней статус избранницы брата, чего ему всячески хотелось бы избежать. Вновь проигнорировав слова Витторе, он высказался об ином:

– Как символично, однако, что ваша беседа о будущей свадьбе проходит в окружении отцветающей камелии.

Молодые люди, вновь озадаченно переглянувшись, с любопытством во взгляде уставились на него.

– Что ты удивляешься, Витторе? Ты разве не знал, что восковые цветы этого растения хоть и прекрасны на вид, имеют один существенный недостаток? Они лишены нежности и аромата.

По легенде, богиня Венера превратила в эти бездушные цветы прекрасных, но холодных дев, которых встретил и полюбил с первого взгляда её сын Амур. Однако девы, чьи изящные, совершенные тела были созданы изо льда, оказались неуязвимы для его стрел.

С тех пор цветок камелии – знак холодности и бессердечия. Он являет собой символ красивой, но бесчувственной и расчётливой женщины. Она соблазняет, завлекает, но ничего не даёт взамен. Лишь только разбивает сердце тому дуралею, кто осмелится полюбить её.

Арабелла мельком взглянула на жениха, который попытался что-то сказать в ответ, но граф Моразини продолжил:

– Вы очень красивая пара, жаль только, что невеста холодна и бездушна, как камелия, и что она совершенно не любит своего доверчивого жениха.

Прозвучавшие слова были отчасти справедливы. Может быть, поэтому они уязвили самолюбие Беллы гораздо болезненнее, чем она того ожидала. Чтобы вернуть самообладание, девушка закусила губу и больно вонзилась ногтями в ладонь. Однако не произнесла ни слова. Моразини же продолжил изливать язвительные комментарии.

– Неспроста англичане говорят: «Where there’s marriage without love, there will be love without marriage. Где есть брак без любви, будет любовь вне брака». Верность и постоянство жены в отсутствие любви – несбыточные грёзы облапошенного рогоносца-мужа. Как бы не пришлось тебе, любезный брат, за женой, как за огнём, следить и ночью, и днём.

После этих слов девушка вся вспыхнула:

– Да как вы смеете!

Сама не осознав, как это произошло, она влепила графу хлёсткую пощёчину, но тут же отдёрнула руку и, покраснев ещё больше, хотя больше, казалось, краснеть было некуда, с заметной дрожью в голосе произнесла:

– Милорд, прошу простить меня. Этого делать не следовало.

Тёмная бровь графа удивлённо изогнулась.

– Не следовало, это точно, – сказанные слова были приправлены изрядной дозой насмешливого высокомерия, – но, я так понимаю, вы сделали это от полноты своего бессилия.

Витторе побледнел и хотел было вновь вступиться за избранницу, но она его опередила. Распрямив плечи и гордо подняв подбородок, тщательно скрывая страх, охвативший её в тот момент, когда осознала, какие последствия могут быть у её поступка, девушка произнесла:

– Простите, ваше сиятельство, можно мне задать вам один вопрос?

Граф надменно вскинул бровь.

– Какой именно, позвольте спросить?

Девушка вся подобралась, сжала кулачки и произнесла:

– Вы с братом вообще когда-нибудь жили под одной крышей?

Альфредо удивился странности вопроса. Вторая его бровь поползла вслед за своей соседкой.

– Да, и вполне комфортно. Но что вас подвигло спросить об этом?

Синьорина вздёрнула носик и ответила:

– Ничего важного, кроме того обстоятельства, что вы с братом, как слон и кюлоты, никак не сочетаетесь.

Моразини усмехнулся. В душе ему очень понравился словесный наскок этой странной девушки. Было заметно, что ей сейчас совсем непросто, но она держала удар и в прямом, и в переносном смысле. Оказалось, что это хрупкое на вид создание имеет твёрдый внутренний стержень.

– Туше![132 - Туше?! (фр. toucher – касаться, дотрагиваться). Это восклицание в споре означает, что один из участников потерпел поражение. Спорщик признает, что в переносном смысле его «уложили на лопатки». – Авт.] Поздравляю, брат. Твоя избранница должна давать тебе фору в словесных поединках. Она вовсе не такой божий агнец, каким хочет казаться.

Витторе вновь открыл было рот, но Белла опять не дала ему слова:

– Прошу меня простить, милорд, но я не пытаюсь казаться той, кем не являюсь. Я просто не была готова к вашим нападкам.

Она стушевалась, но потом взяла себя в руки и продолжила:

– Ваше сиятельство, прошу вас, поверьте, я не заслужила подобного отношения. Я больше вашего виню теперь себя за то, что потеряла самообладание. Мне следовало проигнорировать ваши выпады и сделать вид, что я не поняла ваших намёков. Молчать и улыбаться – так поступило бы большинство знакомых вам синьор и синьорин. Так же следовало поступить и мне.

Моразини впервые посмотрел прямо в лицо этой девушке. Она была сейчас чрезвычайно хороша. Огромные, распахнутые, опушённые густыми ресницами ярко-синие глаза, в которых бушевал океан сдерживаемых эмоций, были восхитительно прекрасны. Яркий румянец на её белоснежной коже, вопреки тому, что девушка говорила мягко и рассудительно, выдавал возбуждённое состояние своей хозяйки. Она была рассержена, постоянно прикусывала соблазнительные пухлые губы, но всячески старалась не выказывать недовольства. Сдерживалась, хотя было понятно, что при случае не растеряется и в карман за словом не полезет. Уже одно то, что она не пряталась за спину жениха, а сама держала оборону, говорило в её пользу.

Но Моразини отчего-то хотелось уязвить её. Он сам не понимал, что его толкает на это. Создавалось впечатление, что слова с губ срываются, не договорившись с хозяином. А потому он продолжил словесную атаку на беззащитную девочку, о чём раньше даже помыслить бы не мог:

– Что ж, лицемерие – это тоже талант. Но, как мне кажется, вам и без него неплохо живётся. У меня лично создалось ощущение, что в вашей чу?дной головке сидит сотня лисиц, и они умудряются не задевать там друг друга хвостами. Ну да, пожалуй, так будет даже интересней. Ведь самая интригующая часть маскарада – когда все маски сорваны и правда выходит наружу.

Арабелла вновь закусила губу. Каждое слово этого странного человека было как болезненная пощёчина, но она изо всех сил продолжала держать себя в руках, ибо после неожиданного выплеска чувств дала внутреннее обещание никак не реагировать на несправедливые упрёки.

Отец научил её держать удар. Она здорово поднаторела в этом искусстве с отчимом. Девушку и саму поражало в себе умение во что бы то ни стало сохранять лицо, несмотря на те внутренние бури и ураганы, которые в клочья рвали её уязвимую душу. Она умела сдержать непрошеные слёзы, умела смотреть прямо, не отводя глаз, держать спину ровно.

Единственная привычка, выдававшая внутреннее волнение, от которой она никак не могла избавиться, которую не умела контролировать, за которую её беспрестанно ругала покойная матушка, – закусывание нижней губы. Поймав сейчас себя на этом, она бессознательно дотронулась до неё пальцами, чем вновь привлекла взгляд Моразини.