PER ASPERА. Документальный роман на тему российской экономики

– Но как шеф тебя, все-таки, действительно держал – ведь ты мог и на лекции такое сказануть?

– Он не раз бывал у меня на лекциях и, видимо, знал, что при всей моей критичности я вижу границы, которые нельзя переходить – советская дрессировка, так сказать. В своих лекциях я руководствовался принципом: «Я не могу сказать вам всего, что я думаю, но я хотя бы не говорю того, что не думаю». Не блеск, конечно, но все же лучше, чем прямая ложь.

А ту критику, которую я сообщал студентам, шеф называл «читать по проблемам». Как-то, идя с моей лекции, он сказал, по-моему, даже с грустью: «Читать надо по проблемам, но для этого проблемы надо видеть», так что все было в порядке – я читал по проблемам. Но когда он умер, придерживаться принципа «хотя бы не лгать» стало почти невозможным.

Я вспоминаю слова современного французского философа, Сартра, кажется, «о священном человеческом праве – праве не лгать». Я думаю, он имел в виду Советский Союз, где этого права не было.

Ну, а тем временем, «планирование» все больше превращалось в гротеск.

В плановой практике были выражения «безнатурная продукция» – нечто вроде «воздушного вала» – неважно какая и неизвестно из какого сырья. Новоуфимский нефтеперерабатывающий завод получил как-то помимо обычного плана еще задания на десятки миллионов рублей такой продукции – вытянуть план объединения «Башнефтьхимзаводы» («Труд», 20.08.75).

Такая продукция предназначается для «безноменклатурной реализации», то есть как-нибудь «распихать» ее, а если продукция существует только на бумаге, но документ на ее отправку нужен, она «перевозится» по «бестоварным накладным», что помогает и железным дорогам выполнить план перевозок – это у железнодорожников называется «возить воздух».

Налицо экономика, в которой безнатурная продукция перевозится по бестоварным накладным для безноменклатурной реализации («Труд», 20.08.75, «Правда», предп. 1976, «Правда», 17.03.77».

А происходит это потому, что производственники делают то, что от них фактически требуется: снабжают руководство «хорошими» показателями.

В результате дефицит, порождаемый диспропорциями советской экономики: чрезмерным развитием тяжелой промышленности и неразвитостью сферы производства потребительских товаров и услуг, дополняется дефицитом из еще более мощного источника – дефицитом, создаваемым выполнением бюрократических и все менее реальных планов.

И у меня таких примеров, взятых из советской прессы, десятки. Есть еще вопросы о реформировании такой экономики?

Мы можем теперь заняться подведением некоторых итогов и выводами.

Основные черты советской экономики выглядят следующим образом:

1) Централизованное планирование производства всех основных видов товаров и услуг;

2) централизованное распределение экономических ресурсов;

3) государственный контроль над всеми сколько-нибудь значительными хозяйственными процессами;

4) оценка результатов хозяйственной деятельности не потребителями (по степени успеха на рынке), а государством (по степени выполнения его планов).

И в итоге:

5) Хозяйственная деятельность направлена на достижение не столько экономических, сколько политических результатов.

Прежде всего: главная хозяйственная задача советского руководства – повышение военно-экономического потенциала СССР. Поэтому распределение капиталовложений по отраслям народного хозяйства тоже скорее политическая, чем экономическая задача. Это порождает диспропорциональности в развитии экономики. В свою очередь, это приводит к дефициту то одной, то другой продукции. А это создает обстановку нервозности, советское хозяйство все время лихорадит.

Советская экономика, прежде всего, дефицитна. Виды дефицитной продукции могут меняться, но дефицит существует всегда. Нередко это создает парадоксальные ситуации: несмотря на недостаток продукции какой-либо отрасли, ее производственные мощности используются не полностью – из-за нехватки сырья, инструментов, запасных частей и т. п.

Отсюда следует еще один важный вывод: выделение денежных средств в государственном бюджете на развитие той или иной отрасли или сферы народного хозяйства еще не означает, что действительно созданы условия для развития этого участка экономики. Гораздо большее значение имеет наличие материальных ресурсов.

Возникает причинно-следственная цепочка, определяющая характер советской экономики: преобладание политики над экономикой – диспропорциональность – дефицитность.

Принцип преобладания политических интересов над экономическими, когда не политика направляется интересами экономики, а экономика обслуживает политику, определяет и методы, и инструменты управления хозяйством: директивное управление с помощью плановых показателей.

Существуют приказы – плановые показатели, и рапорты об их выполнении – отчетные показатели. Система показателей должна заменить регулирующее воздействие рынка.

Такое формальное управление экономикой (и порождаемая ею атмосфера постоянного дефицита) приводит предприятия к необходимости формального выполнения планов.

Эта необходимость работы не для потребителя, не для рынка, а для министерства, Госплана и ЦК, а в итоге для выполнения плановых заданий, то есть показателей, в условиях постоянного дефицита – оборудования, сырья, материалов, что толкает предприятия на столь же формальное выполнение показателей плана.

Это выражается или, лучше сказать, достигается, во-первых, за счет изменения ассортимента выпускаемой продукции: увеличение выпуска продукции, больше способствующей выполнению плана – дорогой, тяжелой, простой (легче производить), и, во-вторых, увеличения количественных характеристик продукта за счет качественных – изделие делается более дорогим, более тяжелым, более простым. В результате при том же или даже меньшем фактическим выпуске продукции показатели ее производства в рублях и тоннах растут, а если в штуках, то это «не те» штуки – более простые, например.

Эта вынужденная практика достижения количественных результатов за счет качественных, порождаемая системой управления производством по показателям, приводит к тому, что затраты выступают в качестве результатов производства. Продукт надо, приходится делать более дорогим, стало быть, не снижать его себестоимость, а повышать ее.

– Ага, «затратная экономика».

– Да, и, стало быть, получается, что деятельность предприятий направляется и контролируется системой показателей, то есть цифрами плановых заданий, для которой характерно:

1) обеспечение достижения количественных результатов за счет качественных;

2) возможность фиктивного достижения этих результатов;

3) несовпадение экономической деятельности с реальными потребностями хозяйства;

4) «запрет» инициативы, если она требует изменения плановых показателей («я выпущу меньше продукции, но она будет гораздо лучшей – нет, нельзя, это невыполнение количественного показателя производства»).

Ну, а теперь, мы можем сказать, что действующая в Союзе система управления экономикой посредством показателей, приводит к положению, которое характеризуется следующими моментами:

1) для выполнения плановых показателей количество продукции важнее ее качества;

2) экономика становится дефицитной, причем одни продукты в избытке (ненужная продукция), а другие в недостатке (необходимая продукция);

3) хозяйственная деятельность настолько затруднена, что добросовестное выполнение планов часто невозможно;

4) сама система управления по показателям нередко толкает предприятия на деятельность, противоположную реальным интересам народного хозяйства.

А это значит, что этот хаос не может быть реформирован или приведен в порядок. Его порождает система управления экономикой, которая должна быть полностью заменена, а точнее – ликвидирована. А до тех пор, пока существует намерение контролировать всю экономику, будет существовать и хаос.

И, знаешь, время от времени люди это замечают: «Странную иной раз приходится наблюдать картину. Предприятие работает на полную мощность. Развертывается борьба за выполнение и перевыполнение плана. Работники получают премии, числятся в передовиках, в ударниках. А на самом деле, мнимые передовики гонят сплошной брак: никому не нужные вещи. И никто не разоряется, не вылетает в трубу. (И. Шатуновский, „Правда“, 09.04.74)»

И дай-ка я тебе еще одну картинку, так сказать, «из жизни плановой экономики» покажу, видишь, фотокопия ма-а-аленькой заметочки, капелька, в которой отражается океан. Журналист разговаривает с начальником объединения «Союзбытхим» и разговор идет на полном серьезе, это не фельетон (цитируется с сокращениями). Журналист спрашивает: «В последнее время стало трудно купить в магазине крем для обуви. Отчего?». И тот отвечает: «Ситуация с кремом для обуви сложилась непростая. Еще в 1976 году было перепроизводство этой продукции. К началу 1977 года торговля начала отказываться от обувного крема. В результате около пяти миллионов тюбиков остались на 1 января 1977 года на наших складах. В этих условиях мы пошли на сокращение производства крема. Однако наш расчет на уровень спроса, существовавший в 1976 году, не оправдался. Он оказался выше, чем тот, который предполагала торговля и на который рассчитано было к тому времени наше производство. Поэтому возник дефицит, который сохраняется, несмотря на постоянное увеличение производства обувного крема („Труд“, 16.10.81).»

Вот видишь, Костя, что происходит, когда по излюбленному советскому выражению «капиталистическая рыночная стихия» заменяется социалистическим плановым хозяйством. А вот еще более серьезный разговор: «В эффективности координации выпуска культтоваров убеждают, например, изменения, происшедшие на рынке детских колясок в связи с назначением Министерства авиационной промышленности головным по производству этой продукции („Социалистическая индустрия“, 24.12.78)».

– Алек, ты меня убедил. Фу, даже голова кружится! И ведь мы многое знали, но считали это отдельными смешными случаями. Но ты говорил, что настоящая реформа идет?

– Да, Костя, я так считаю. Но, думаю, об этом лучше в другой раз.

– Да, Алек, спасибо тебе. А ведь все Лена! Не очаруй она тебя, ничего бы у нас не было. Так что поцелуй ее от нас.

Открытие

Мюнхен. Парк возле дома, где я живу.

– Константин? Привет, надо поговорить.