Падение в небеса, или «Все будет хорошо!»

– Сам же сказал: зайди, зайди. Вот, я и зашёл, – пояснил Иван.

– Когда? – отцепил смеющегося малыша участковый.

– Получил комбикорма и зашёл. А что? – вырвал хозяин заварочный чайник из рук Таньки, плеснул себе в ближайшую стоявшую на столе чашку остатки слитой заварки, и захотел было её выпить, но не успел. Дочка схватила чашку, и с криком: «моё, моё», убежала из кухни в комнату.

– Точнее. Во сколько зашёл? – оттеснил от себя милиционер навязчивого Ваську, не желающего так просто сдаваться.

– Вечером. Когда же ещё? Как комбикорм получил, так сразу и зашёл, – уточнил мужик, наливая остатки кипятка из чайника во вторую чашку.

– И что, ты, там делал? – усердно отпихивался одной рукой участковый от разыгравшегося ребенка.

– Да ничего. Поговорил с попом и ушёл. Ты, конкретно, Михалыч, говори, что случилось, – глотнул, наконец, холодной воды хозяин дома.

– Церковь вчера ограбили. В Сенцах. Говорят – ты, – выдал блюститель порядка шокирующую новость.

– Я?! – выпучил глаза Иван, – Когда?

– Вчера. Вчера, Ваня, – тоном, преисполненным глубокого сожаления, пояснил капитан, – Как раз в то время, когда, ты, в ней находился. Ты, дурачку из себя не разыгрывай. Вещи ворованные куда спрятал?

– Какие ещё ворованные вещи!? – вошла с улицы Клара с пустой миской в руке, моментально переменяясь в лице, – Вещи все вон там, в кладовке стоят. Так это вот их вещи, – кивнула на гостей, проявляющих явное беспокойство по поводу своего дальнейшего нахождения в этом доме, – Они их принесли. А больше мы никаких вещей не знаем, и не видели.

– Да. Это наши вещи, – подтвердил Николай, – Разрешите, мы их возьмем и пойдем. Мы на электричку опоздаем.

– Когда отпущу, тогда и пойдете, – пригвоздил их к месту участковый, – Клара уведи детей на улицу! Говорить невозможно. Толик, веди понятных. Сейчас разберемся, чьи у вас тут вещи находятся.

Сержант поспешно вышел.

– Нет, ты, поясни, какие, ещё, такие вещи ворованные? Что это, ты, ещё, решил искать в моём доме? – надвинулась на участкового хозяйка, – Что это вообще тут такое происходит сегодня? То, ты, Ваньку, чёрт знает в чём, в лесу обвиняешь. То, теперь, какие-то вещи ворованные у нас ищешь. А ну, говори, что такое тут происходит!

– Ты, Клара, не горячись! – гаркнул на неё милиционер, перекрывая общий, поднявшийся в доме шум, – Детей сперва уведи. Потом говорить будем. Голова от них затрещала.

Женщина звонко хлопнула в ладоши, детский шум моментально стих.

– Котя, идите играть на улицу, – произнесла очень сдержанным тоном, – Быстро!

Детей как ветром сдуло. Даже звонкого Ваську.

– Давай, Михалыч, рассказывай, – подсела многодетная мать к участковому с другой стороны от мужа, – Что у тебя там случилось?

– Церковь вчера в Сенцах ограбили, – кратко пояснил он, – Икону Богоматери в золотом окладе с алтаря увели. Отец Никон говорит, поговорил с ним, на минуту к себе зашёл, выхожу, хлоп, а иконы нету. Пропала. Что, ты, на это скажешь?

– И причём тут Ваня?

– Вот и мне хотелось бы знать, что он там вчера делал? Можете мне пояснить? – милиционер откинулся на спинку стула в ожидании ответа.

– Ты же сам его за комбикормами позвал зайти, – напомнила Клара.

– Ну, позвал. Сказал, что их привезут. Что же я ему церковь после этого велел грабить, что ли? – возразил участковый.

– А он и не грабил! С чего это, ты, взял, что он грабил? Чего это, ты, на него всё валишь. Народу в Сенцах мало? Чего это, ты, до него всё цепляешься? Ведь, не грабил, Ваня? Не грабил? – с надеждой в голосе обратилась к мужику жена.

– Не грабил, – уверенно подтвердил тот.

– Вот, видишь. Не грабил, – с явным облегчением заключила женщина, – Чего тебе ещё надо?

– Ничего. Только проверю это и всё. Больше ничего, – согласился Михалыч.

– Проверил? – воткнула себе руки в бока хозяйка.

– Нет ещё. Но сейчас проверю. Сам икону выдашь или обыск у тебя делать? – смерил мужика пронзительным взглядом блюститель закона.

– Обыск? У нас? Совсем очумел? – вскочила хозяйка со стула, – Искать больше негде?

– Вот мы сейчас и посмотрим, есть, где искать или негде, – вскочил следом милиционер, видя, как в дом входит сержант, а следом за ним соседка баба Тоня, пенсионерка благообразного вида, и продавщица местного магазина Прасковья Петровна, по случаю официального выхода из дома накинувшая на свои дородные телеса ярко зеленый, осенний плащ, – Проходите, проходите, – махнул им рукой, – Свидетелями будете. Вот, – потряс бумажкой, что всё время держал в руке, – Постановление на обыск. Печать. Подпись. Всё, как положено.

– Да, свидетелями будете, как этот вот, паразит, моего Ваньку оклеветывает, – выскочила им навстречу Клава, – Это же надо себе такое придумать. Это же и представить себе невозможно, в чём Ваньку моего обвинил. Искать он у нас вздумал. У нас! Искать больше негде! Совсем совесть свою потерял.

– Ты, не кричи! – цыкнул на неё капитан, – Нечего на меня кричать. Порядок соблюдать надо. Положено проверить, значит надо проверить. Будешь постановление читать? Не будешь? Хочешь – читай. Не хочешь, не читай. Давай сюда, Ваня, показывай, с чем, ты, вчера ходил? Где оно у тебя?

– Что? – недоуменно захлопал мужик глазами.

– То, в чём, ты, вчера комбикорма носил? Мешок, где стоит? – уточнил участковый.

– А, мешок… В чулане, – махнул рукой хозяин.

– Иди, показывай, – пригласил его милиционер, – Давай. Где у тебя чулан?

– А, ты, не знаешь! – всплеснула руками Клара, – Иди и смотри, – выскочила вперёд всех в сени, – Давай, позорь нас среди людей. Вот он у нас, где чулан, – подбежала к двери, распахнула её, – Заходите, смотрите! Вот он мешок, – зашла внутрь и подскочила к стоящему в углу мешку, – Вот они комбикорма. Смотрите. Где тут твоя икона, – развязала, раскрыла, – На-те копайте, – отошла в сторону.

– Ничего, покопаем, – заметил капитан, протискиваясь следом, – Работа у нас такая, копать, – засучил рукав, запустил руку внутрь мешка, – Ну-ка, ну-ка, – нащупал что-то, потянул и словно фокусник вытащил из глубины гранулированного пахучего месива прямоугольную старую икону в золотом окладе, – Вот она, – поднял у себя над головой, так чтобы видели все, кто остался стоять у двери, – А, ты, говорила, нет! Вот она!

– Господи! Да, как же это! – всплеснула руками баба Тоня.

– Вот это, да! – заметила Прасковья Петровна.

– Ах! – только и вырвалось из груди Клары, – Откуда это?

– Оттуда. Не видела? Из мешка твоего. Что ж, ты, Ванька, творишь-то такое? – сочувственно произнес Михалыч, – То тебе Змеи всякие в пещерах мерещатся, то, ты, иконы из церкви начинаешь тащить. На что она тебе? Ты же её продать толком и то не сумеешь.

– Не брал я! – завопил Иван, – Быть этого не может.

– Как же не может. Вот она, полюбуйся. В мешке твоем оказалась. Эх, Ваня, надоело мне возиться с тобой. Совсем, ты, никаких слов не понимаешь, – сокрушенно посетовал участковый, – Ладно, будет у тебя время, посидеть, подумать. Пошли, протокол оформлять будем.

* * *

Пока Михалыч оформлял протокол результатов обыска, Клара сидела с лицом бледнее полотна, словно оглушенная, и без конца повторяла:

– Да, как же это может такое быть? Ваня, да, скажи, ты, им, что не брал!