На шипах

Дуэль с Кривоножко не выявил победителя. В награду за упертость, Козлов не стал нас наказывать стиркой, сохранив обычный график дежурств. Правда и без этого мы чувствовали себя настолько выстиранными, что я на утро с трудом встал с постели. Каждая мышца изнывала предательской болью.

– Это какое-то издевательство! – Сказал Аршак, беспардонно войдя в нашу комнату. – Я больше не подойду к стиральной машинке. Все дерьмо, что прилипает к форме остается в ней. Еще неделю и она сломается. Что это за клуб такой, где игрокам приходится за собой стирать, да еще и через одно место?

Субботин поддержал его недовольство умеренным кивком.

– Согласен. Это не дело. Мы все-таки в футбольном клубе, а не в прачечной. – Сказал он.

– Да, мы футболисты. А не золушки какие-то. – Не унимался Аршак.

– Ты не подумай, что мы избегаем побочных обязанностей. Совсем наоборот, ведь труд сделал из обезьяны человека. – Сказал Субботин.

– Но только сейчас, танцуя с бубном над дышащим на ладан агрегатом, я чувствую себя какой-то макакой. Нам нужны новые стиральные машинки. И побольше. – Аршак импульсивно замахал руками.

– А я тут причем? – Уточнил я, тщетно пытаясь подняться с постели.

– Как причем? Ты единственный, кто имеет выход на президента. Решай проблему, лидер. Иначе будешь трясти песком по полю и дело тут не в возрасте.

– Да, надо что-то решать. – Сказал Суббота. – А с президентом и с Козловым ты у нас лучше любого другого ладишь, вы даже почти что друзья.

Ох уж эта вратарская солидарность. Порою, приходится очень сложно с разноплановыми интровертами. Это только с девушками Аршак такой обаятельный. Да, в сердечных делах язык у него действительно подвешенный, а в переговорах другого характера он не шибко-то и силен. Чуть что, сразу психует, что мало помогает делу. Суббота тоже, весь такой проницательный и отстраненный, любит поговорить по душам, но как дело доходит до серьезных переговоров, то он обязательно отходит в сторону. В коммуникациях с руководством зияла большая дыра, залепить которую мало кому было по силам. Взваливший на себя лидерскую корону Кривоножко, временами скандалил на эту тему, но его подход не нашел отклика в тренерском штабе. Тем более, что от них зависело далеко не все. Даже самые простые вопросы оставались в исключительной компетенции президента. Общение с ним всегда связано с риском и идти на него по каким-то пустякам решался далеко не каждый. Ведь одному только богу известно, какое настроение будет царить в его кабинете. Одно дело подставляться для получения глобальных выгод, когда могущественная рука может отсыпать горсть золотых монет, но совсем другое просить милостыню ради какой-то стирки.

Президент всегда был окружен толпами людей, которые не жалея лести и чувства собственного достоинства надвигались в его кабинет подобно паломникам, ожидающим награды за пережитые тяготы и унижения. Казаки, различные коммерсанты, строители финансовых пирамид и прочие авантюристы блеяли у его дверей. Всем хотелось урвать кусок жирного пирога. Причуды президента были известны практически всем. Большие деньги, льстецы и привилегированное положение делали его похожим на большого ребенка, который все никак не мог наиграться. Иногда это приносило всеобщую пользу, но чаще доходило до странностей, при которых команда с большими амбициями и дорогостоящими игроками продолжала ютиться в скромных спартанских условиях. Многим, действительно везло, ибо не скудела рука дающего. Правда, порою, она брала хлыст.Но кого это волнует, когда плата за унижение так высока. И их можно понять, а вот рисковать и унижаться за стиральные машинки мог разве что полный дурак.

Я никогда не относился к виртуозам дипломатии, но все же умел ладить с людьми, тем более, что и с Козловым и с Алексеем Александровичм мы успели найти общий язык. При отсутствии достойных альтернатив я с покорностью принял неблагодарную роль старосты класса.

Козлов внимательно выслушал пожелания и обещал оказать помощь, доведя информацию до ушей президента в самый удобный момент. Только момент, с его слов, действительно должен быть подходящим. «Лучше не попадать под горячую руку» – сказал он – «На плечах руководства висит мешок важных проблем, которые не терпят отлагательств. Сейчас все мысли о матче с Казбеком. Как появится случай, я обязательно доведу до него ваши пожелания».

Матч с дагестанским Казбеком был действительно очень важным. Они тоже не знали поражений. И отставали от нас всего на четыре очка. Бусурмане, как называл их отец Тихон, были принципиальным соперником не только по религиозному принципу. У финансовых истоков команды стоял крупный коньячный завод – прямой конкурент наших спонсоров в борьбе за российский рынок. В общем, нас ждала настоящая битва, где крылатая казачья кавалерия должна была справиться с наскоками дикой дивизии.

В отличии от нас, Казбек проповедовал оборонительный футбол. Окопаться в защите для них было привычным делом. Погода играла на руку сопернику, ведь из-за похожего на военные траншеи поля, мы существенно теряли скорость и возможность надежно играть низом. Забеги Суворова, финты Кривоножко и бильярдные передачи Чичи переставали нести опасность, что делало Казбек фаворитом предстоящего матча. Безусловно, домашние трибуны, поддержка болельщиков и звонкий казацкий хор поднимали боевой дух, но матерые схемы расчетливого немца вряд ли приспособлены к суровым российским реалиям.

Привыкшие к идеальным условиям западные полководцы уже не раз обжигались об особенности русского климата, быть может, и Майер решил пойти по стопам своих предков. Так это или нет, покажет игра, подготовка к которой шла полным ходом.

С момента первого тура Алексей Александрович больше не чтил нас своим вниманием. Но перед матчем с Казбеком он зашел в раздевалку, наряженный в казацкий мундир с фуражкой. Рьяно размахивая саблей, он не жалел слов, чтобы поднять наш боевой дух.

От нас ждали только победы и ради нее клуб делал все возможное. Отец Тихон с раннего утра ходил с кадилом по стадиону, освещая раздевалки команд. Агрономы не бросали попыток привести поле в порядок, но оно все равно оставалось болотом. Тренеры всячески колдовали с тактикой и составом лишь бы только выиграть этот матч.

Изменения я ощутил мгновенно, ведь впервые в сезоне тренер доверил мне место в стартовом составе, да еще и в таком матче. Возбуждающая дрожь пробежала по телу. Такой шанс нельзя упускать.

Далеко не все игроки разделяли мой оптимизм. Они тоскливо смотрели на тренера, рисующего стрелки на схеме футбольного поля. Заточенная под образцовые немецкие газоны тактика не всегда подходила нашей болотистой местности. Несмотря на очевидное, тренерский штаб все равно сделал ставку на скорость. Завлекая нас под каток атлетически сложенных горцев. Я мог возразить, но место в основе было дороже. Удивительно, но даже бунтарь Кривоножко не стал с этим спорить. Хотя именно он, наравне с Суворовым и Чичей, больше других ощущал на себе слабость тренерского подхода.

Стадион ревел в ожидании битвы. Словно гладиаторы, мы шли на арену, ощущая легкую дрожь. Огромный транспарант с лозунгом «МЫ РУССКИЕ, С НАМИ БОГ» растянулся на обширной трибуне. Казачий хор под громогласные барабаны напевал песню: «НА ГОРЕ СТОЯЛ ПЕГАС». Это был не просто матч, это была война!

Ноги хлюпали по жидкому полю, я вяз при каждом движении, не способный убежать от соперника. Но скорость была не главным. Принимая мяч, я сразу же выдавал его на Чичу или Суворова, которые, не теряя скорости, делали великолепные рывки к воротам. Я поражался, как они сохраняли сцепку на совершенно размякшем поле.

Казбек держал оборону и жалил при каждом удобном случае. Суббота нырял в грязь, спасая нас от проблем. Никто не хотел уступать. Острые атаки Суворова, который умело убегал от защиты соперника, сохраняли надежду на то, что и сегодня мы добьемся победы. Я практически не ошибался, существенно осложняя жизнь защитникам Казбека. Один из них не выдержал напора и, в джигитском подкате, впился мне в ногу. Острая подошва растерзала кожу, заливая кровью помятый газон. Боль сковала ногу. Чича и Кандауров выволокли меня на замену.

– Да у них же гвозди в бутсах! – Заскокал Аршак как горный козел вдоль кромки поля.

– Успокойся. – Ответил Козлов, жестом указывая на скамейку.

– Это беспредел. Надо сообщить судье! Они бы еще кинжал с собой притащили.

Аршак не слушал его и продолжал бегать вдоль поля, посыпая проклятья соперникам. Обостренное чувство справедливости и южная кровь будили в нем зверя.

– У них гвозди в ботинках. – Кричал он судье.

Козлов одернул его и силой посадил на скамейку.

– Завали хлебало. – Сказал он и подозвал, пробегающего рядом, Чичу. Тот подошел и задрал ногу, на подошве бутсы винтажной резьбой торчали шурупы.

– Теперь ты понял? У нас самих рыло в пуху. Сиди и помалкивай.

Усмирив бунт, Козлов вернулся на привычное место. Аршак молчал. Я лежал на спине. Крепко затянутые на ноге бинты, медленно багровели. Алая кровь каплями падала на песок. Толпа ревела, требуя зрелищ. Ее гул заполнял арену, на которой сражались гладиаторы ХХI века.

Глава 9. Черный лебедь

От врача я вышел слегка прихрамывая. С напрочь испорченным настроением от неутешительного диагноза, я ковылял вдоль коридора, размышляя о законах Мерфи. Вот уж не повезло! Только попал в основу, как травма выкосила меня примерно на месяц. За это время легко растерять набранные кондиции и доверие тренера. А самое главное, я буду сидеть на сухом окладе с туго затянутым поясом. О бонусах придется забыть, а вот Марсель будет вспоминаться все чаще. Без игровой практики, я не успею погасить долг в оговоренный срок. Ситуация выходила из под контроля.

– Эй! Ну как ты? – окликнул меня Козлов, одетый в спортивный костюм с шапочкой петушком. Он сидел на диване, делая в тетради какие-то схематические пометки.

– Жить буду. – Ответил я.

– Связки-то целы? Заражения нет?

– С этим все в порядке. Слегка порвали бедро, но уже заштопали. Несколько недель покоя и я снова в деле. Так что в ближайших играх на меня не рассчитывайте.

– В футболе, как в жизни, постоянно надо идти на жертвы, чтобы чего-то добиться. Поправляйся.

– Спасибо, тренер. Кстати, как там наш вопрос? – Вспомнил я про стиральные машинки.

– В процессе. – Неуверенно ответил Козлов.

– Вы поговорили с начальством?

– Нет еще. Сам понимаешь. У Казбека мы не выиграли. Он сейчас рвет и мечет. Лучше не подходить.

– Так и не проиграли же.

– Для него и ничья как личное оскорбление. Лучше переждать бурю. Тем более, что он сейчас в отъезде. Какие-то дела в Москве.

«Ну ты и козел» – думал я, не произнося это в слух. Мне начинало казаться, что он просто меня динамит. Значение вопроса росло с каждым днем, ведь с потерей игровой практики и, не решив вопрос со стиральными машинками, я рисковал потерять завоеванный в глазах команды авторитет. Сдавать позиции опасно, тем более, что ночные мучения со стиркой изрядно утомляли каждого из нас. Вопрос нужно решить. Не Козлов, так отец Тихон может поговорить с Алексеем Александровичем и помочь в решении проблемы..

Прошла неделя. Команде предстоял выездной матч, но я оставался на базе. Скучно блуждая по ней, набирался сил. Нога потихоньку приходила в норму и даже несколько опережала мрачные медицинские прогнозы. Еще две-три недели и я снова буду бегать с мячом, создавая трудности и дискомфорт для, потирающего руки, Кривоножко.

Матч с подмосковным Кристаллом нигде не транслировали, а справиться о результате мне было невдомек. Тем более, что фаворит в этой встрече очевиден и должно было случиться что-то невероятное, чтобы наши парни не привезли домой очередные три очка. Я лежал в комнате, бесцельно переключая каналы, и даже не заметил, как на базу вернулся автобус.

Разгневанный Суббота с грохотом открыл дверь. Гримаса на лице выражала недовольство красноречивее всяких слов. Не снимая ботинок, он уткнулся лицом в подушку.