На шипах

– Да вот решил костями потрясти для разогрева. Вспомнить молодость. А ты что? Местный альпинист или папарацци?

Сняв очки, он внимательно посмотрел на меня и только потом закатился смехом. Аршак тоже был игроком Пегаса, причем попал в команду по личному приглашению Томаса Майера, которому нравились шустрые и техничные футболисты. Но куда интереснее было то, что он делал за забором, в то время когда вся команда видела последние сны.

Аршак– местный Казанова, любящий весело проводить время в компании молодых красоток. На карте России нет города, где бы его не ждала боевая подруга, готовая нырнуть в объятья горячего мачо. Естественно, что на сборах приходилось проявлять особую осторожность и по возможности не попадаться никому на глаза, ведь бесчувственный тренер мог устроить фашистскую экзекуцию даже самому любимому игроку. Под покровом ночи Аршак покидал базу, чтобы предаться плотским утехам и также незаметно возвращался на нее, преодолевая самые высокие заборы.

Я обещал сохранить его секрет в тайне и предложил потренироваться, ведь нахождение на поле с раннего утра будет наилучшим алиби. Не тратя время даром, мы устроили маленькие состязания. Я с сожалением заметил, что старею, ведь в точности дальних ударов он почти ни в чем мне не уступал, хотя был моложе лет на десять. Настучав мячом по перекладине, мы перешли к дриблингу и здесь он даже меня превзошел. Шустрый, как ракета, он здорово раздергивал меня из стороны в сторону, и ловко удерживая мяч, несколько раз прошел защиту. Его главным оружием была невероятная скорость. Он буквально выжигал поле на стометровке. Мне оставалось лишь с завистью смотреть на удаляющиеся пятки шипованных бутс. Были в его технике и изъяны, но кто из нас не без греха? Тем более в его возрасте, когда многое сходит с рук, и все еще можно исправить. Аршак оказался общительным и веселым парнем. Глядя на его игру, я практически не сомневался, что с таким форвардом в связке мы сумеем свернуть горы.

Аршак задал такой темп состязанию, что до начала тренировки у меня практически не осталось сил. Я пытался отдышаться. Холодный газон охлаждал разгоряченную спину, провоцируя спазмы кашля. «Надо бросать курить» – говорил я себе, понимая, что не в силах этого сделать.

К счастью, первая тренировка оказалась не сложной. Большую часть времени мы сидели в раздевалке и выслушивали тактические поучения от немецкого специалиста. Козлов усиленно переводил с басурманского на русский, каждое выроненное тренером слово, но и это не сильно прибавляло интереса. Многие из ребят откровенно скучали, испытывая голод от нехватки игры. Тонкие черты лица, бурная немецкая речь и мотание указкой у доски с абсолютно холодным взглядом делали тренера максимально похожим на фашиста. Пытка теорией продолжалась целый час. За это время я успел отдохнуть, отчаянно сопротивляясь зевоте от скуки. Временами поглядывал на Субботу, лицо которого походило на спелую тыкву.

Ничто не длится вечно и даже тактика от Томаса Майера имеет свой конец. К радости игроков, тренер завершил тактические учения и выпустил нас на поле. После небольшой разминки мы перешли к двухсторонке, получив возможность, почувствовать друг друга и поймать нить игры. И здесь я испытал главное удивление, когда увидел Аршака с натянутыми на руки вратарскими перчатками. Он нарочно не сказал о своем амплуа, и я был уверен, что это игрок атаки. Впервые в жизни я видел вратаря ростом ниже ста семидесяти сантиметров. Но первая же тренировка показала, что и при таком росте можно парировать самые сложные удары. Словно бешенная обезьяна он бросался на каждый мяч ни в чем не уступая хмельному Субботе. Правда, если Виктору было достаточно вытянуть длинную как шлагбаум руку, , то Аршаку, что спасти ворота, приходилось делать тигриный прыжок.

Двусторонняя тренировка оживила полусонных игроков. Аршак, угрюмый негр и Николай Кандауров играли в моей команде. Персонально против меня действовал главный оппонент Вячеслав Кривоножко. Нет сомнений, что в Пегас он пришел для возрождения звездной карьеры. Он выкладывался на тренировке, уверенно накручивая соперников, в том числе и меня. Пушечными ударами посылал мяч в ворота, и лишь неимоверная самоотверженность Аршака не позволяла долгое время забить первый мяч. Несмотря на тренировочный характер, хохол вел игру довольно жестко и грубо, стелясь в подкаты и прихватывая исподтишка. Чего не скажешь о его главном партнере – Евгении Чичикине, парне, который попал в команду благодаря игре «футбольный менеджер». Он всегда улыбался и подбадривал игроков обеих команд. Но именно с ним великолепно взаимодействовал Кривоножко, начиная любые комбинации в атаке.

У меня аналогичным образом образовалось взаимопонимание с юным форвардом Андреем Суворовым. Шустрый и компактный парень, прорывался сквозь оборону словно метеор. В свои восемнадцать он выглядел настоящим самородком и мог заявить о себе не хуже Дмитрия Сычева. Я регулярно выводил его на ударные позиции, и он не подводил, заставляя трезветь Субботу после каждого пропущенного гола.

Мы вели в счете, вызывая бешенство Кривоножко. Поначалу я не обращал внимания на его прихваты, подкаты и толчки. Не исключал, что мне только кажется это грубым. Но в момент, когда Суворов, ловким финтом унизительно просунул мяч ему между ног, сомнений на этот счет совсем не осталось. Хохол вспыхнул и, подбежав к Суворову, пнул его ногой так, что бедолага вылетел на гравийную дорожку. Допущенная бестактность неизменно привела к потасовке. Кривоножко, не скрывая гнева, посыпал проклятьями юношу. Я сочувствовал парню, ведь за полчаса игры успел проникнуться к нему теплым отеческим чувством. Оба вратаря влетели в гущу событий. Аршак и Суббота, как злые собаки с лаем накинулись на хохла, заслоняя молодого парня.

Тренерский свисток остановил вакханалию. Томас Майер подозвал Кривоножко. Они долго спорили на немецком. Все-таки два сезона за Шальке не прошли даром. Размашистыми жестами и высоким тоном Кривоножко изъявлял недовольство.Махнув рукой, он вернулся на поле, а тренер возобновил игру. В воздухе сохранялось высокое напряжение, но до потасовок больше не доходило. По окончании тренировки Козлов заставил Кривоножко отнести в раздевалку авоську мячей. Со скандалом и криками, чувствуя себя униженным, он выполнил тренерский приказ.

В шумной раздевалке мы весело обменивались впечатлениями о тренировке, благодаря которой я сумел немного познакомиться с товарищами по команде. И должен признаться, что Пегас собрал в себе весьма боеспособную дружину, наполненную сильными характерами и талантами. Конфликты случаются, но на то и проводят сборы, чтобы притирка была наименее болезненной. Мы весело общались. Чичикин нахваливал Суворова за невероятную игру. Он просто не мог поверить, что парень уже в восемнадцать лет выполнял такие трюки. «Если будешь так и дальше играть, место в ЦСКА или Спартаке тебе обеспечено» – говорил он. На что Суворов скромно опускал глаза. Аршак тоже не терялся и, вопреки утренней конспирации, налево и направо рассказывал о своих похождениях. Суббота, раскинув длинные ноги, тихо откисал в стороне.

Обернутый в полотенце, я направлялся в душ в тот момент, когда разгневанный Кривоножко со всей силы пнул ногой сумку Андрея Суворова. В раздевалке наступила тишина.

– Это мое место. – Сказал он Андрею, упершись в него лбом. Бедный парень затушевался, он уступал хохлу в возрасте, авторитете и габаритах и не мог дать отпор. Его слабость придавала Кривоножко сил, и тот продолжал давить, толкая кулаком в грудь.

– Отвали от него. – Сказал я, втискиваясь между ними.

– А ты, старичок, не лезь не в свое дело. Это наши разборки. – Сказал он, уставившись на меня бешенным высокомерным взглядом.

Я не знал, что делать, предпочитая решать вопросы не силой кулаков, которой у меня толком и не было, а методом дипломатических увещеваний. Ситуация накалялась, я оставался на месте, а остальные игроки подключались к сторонам конфликта, разделяя команду на два лагеря. За спиной чувствовалось тяжелое дыхание Субботы, который, вместе с Аршаком, готовился пустить в бой сжатые кулаки. Дружелюбный Чичикин проявлял чудеса дипломатии, пытаясь остепенить звездного друга. «Да ладно, Слав. Что ты завелся?» – говорил он, положив руку на его плечо. Но тот не отступал, он стоял как ковбой на дуэли, готовый вот-вот схватиться за револьвер. Готов поспорить, что все это закончилось бы массовой дракой, если бы не Николай Кандауров. Одного его взгляда оказалось достаточно, чтобы Кривоножко отступился.

Кандауров – еще одна странность Пегаса. Поджарый парень с солдатской выправкой здорово выполнял даже самые требовательные нормативы. Когда я задыхался на поле, он даже и не вспотел. Но, стоило отдать ему мяч, и тот отскакивал от него как горох. Я не понимал, как такой дубовый игрок оказался в профессиональном клубе. Но, как мы видим, в Пегасе бывает и не такое. Надеюсь, что в будущем я постигну и эту загадку. Как минимум, Кандауров был настолько хорош в решении конфликтов, что даже одним взглядом мог подавить самый отчаянный бунт.

Не знаю, чтобы я делал, если бы Кривоножко меня ударил. Наверное ударил бы в ответ. К счастью ситуация позволила избежать этого неприятного момента. Я знал, что Кривоножко сложный парень. Был бы он другим, вряд ли бы оказался в Пегасе. Но кто бы мог подумать, что он такой говнюк. Видимо, нам предстоит очень острая конкуренция.

Глава 4. Госпожа удача

Сборы шли полным ходом, и с каждым днем я чувствовал себя увереннее. Упорядоченный режим и регулярные тренировки быстро возвращали былую форму. Дряблый живот постепенно таял, а ноги быстро обретали мощь и рельеф, особенно после вечерних пробежек по лестнице в горку.

За неделю я успел адаптироваться к горному климату и научился раскрывать второе дыхание. Благодаря чистому воздуху и врачебным уколам, больное колено стало почти как новое. Словно конь я мчался по полю, готовый выдержать хоть все девяносто минут. С каждой тренировкой команда сплачивалась и даже, несмотря на возникающие конфликты, тренерский штаб сумел сделать из нас единое целое. Майер изматывал регулярными тренировками. В тяжелых учениях мы готовились к бою, ведь ничто не может заменить вкуса настоящей игры.

Спустя неделю Пегас приступил к тренировочным матчам. Обновленная команда уверенно чувствовала себя на сочинском поле. Конечно, сложно назвать эти игры серьезными, ведь результат не имел особого значения ни для нас, ни для соперника, но для каждого игрока в отдельности это был отличный шанс проявить себя, чтобы попасть в основу к старту сезона. Я серьезно подходил к процессу. Делать ставку на матерого ветерана в клубе никто не собирался, а звездный конкурент на позиции атакующего полузащитника существенно повышал вероятность моего оседания в резерве с пустыми карманами.

С первых же игр Кривоножко выступил мотором Пегаса. Он ловко связывал игроков в единое целое и умелыми финтами разгонял игру. Практически в каждом матче он отмечался результативными действиями. Тренеры в него верили, закрывая глаза на эгоистический характер, который проявлялся в том числе и в затягивании игры на себя.

Я, преимущественно, оставался в тени, наблюдая за триумфом Пегаса со скамейки на обочине поля. Тренер выпускал меня лишь за несколько минут до конца матча. Но и из этого времени я извлекал пользу, пытаясь доказать, что ни в чем не уступаю киевлянину.

Пегас, смял под ретивыми копытами практически всех заготовленных соперников. В первом же матче мы разгромили сочинскую Жемчужину, следом разобрали молдавский Зимбру, а в матче со Спартаком из Анапы я даже вышел в основе и сделал две голевые передачи, принеся команде очередную победу. Безусловно, уровень оппозиции оставлял желать лучшего и разве, что Зимбру, в статусе чемпиона Моллдавии, можно расценивать как достойного конкурента. Но это только начало. Амбиции Пегаса простирались куда шире соперничества с южными провинциалами.

Матч с симферопольской Таврией стал первым серьезным испытанием.На этот раз нам противостояли настоящие профессионалы, середняки украинской высшей лиги. Все началось с быстрого гола Суворова. Шустрый юноша великолепно открылся под пас Чичикина и, в стиле Зубастика, обвел вратаря и послал мяч в ворота. Быстрый гол вскружил наши головы. Переоценив свои силы, мы помчались громить соперника. Эмоции приводили к ошибкам и двум пропущенным мячам. Впервые плотные ряды нашей команды начали давать треск. Первым психанул Кривоножко. У него весь матч ничего не получалось. Уверенный в своем превосходстве, он увлекся индивидуальными действиями, вероятно, что-то пытаясь доказать своим бывшим коллегам. Каждый раз, получая мяч, он пытался протащить его по флангу, но мощный защитник крымчан уверенно оттеснял его в сторону. Я сидел на скамейке, еле сдерживаясь, от лютого желания вырваться на поле. После очередного перла от кидающегося на всех с обвинениями Кривоножко тренер решил его заменить. Проклиная всех, хохол вальяжно уходил с поля и отмахнулся, отказавшись пожать мне руку. Я был слишком сосредоточен, чтобы заострять на этом внимание и со спортивной злостью выскочил на поле, готовый разбиться в лепешку, чтобы перевернуть ход игры.

Несмотря на бушующие эмоции, Майер излучал спокойствие. Он стоял у кромки поля, засунув руки в карманы пальто, и ни одна мышца не дергалась на абсолютно каменном лице. Совсем иначе вел себя Козлов. Мечась из стороны в сторону, он кудахтал как петух, пытаясь клюнуть наши ленивые задницы, лишь бы они задвигались и одержали победу. Ведь никто не хотел проигрывать даже в товарищеском матче. Подгоняющий издали рык Субботина гнал нас вперед.

Судьба подарила очередной шанс, который я был обязан использовать, и сделал этот сполна. Первым же касанием вывел Суворова на ударную позицию и тот ювелирно ткнул мяч в ворота. Счет стал равным. Напряжение росло с каждой минутой, несмотря на неформальный характер встречи. Суббота держал руку под козырек, пытаясь рассмотреть время, указанное на табло. Я мчался по полю и, не жалея колен, делал все, чтобы дотащить мяч до ворот соперника. Острые шипы чей-то бутсы разломили надвое защитный щиток. Я рухнул в двух метрах от штрафной площади и кубарем вкатился в нее. Судья остановил игру, назначая штрафной. Это был последний шанс одержать победу, игровое время истекло и сразу после штрафного удара судья надует щеки и свистом обозначит окончание игры. Я отряхнулся и, убедившись, что отделался легким испугом выкинул в сторону сломанный щиток. Встал перед мячом, готовясь к удару. До ворот было не более двадцати метров. Прижавшийся к штанге вратарь, сложив ладони у лица, давал последние указания основательно выстроенной из игроков стенке. Мяч расположен чуть левее центра, солнце печет затылок. Идеальная позиция для удара. Раньше я забил бы отсюда восемь из десяти, но сейчас… Глубокий вдох, разгон, удар. Закрученный мяч взвыл в воздух и, огибая стенку, устремился в дальний угол ворот. Вратарь завис в полете, растянувшись стрелой Робин Гуда, он коснулся пальцами мяча, но это не спасло от гола. Мяч отскочил от штанги и залетел в ворота.

Накрытый волной адреналина, я с криком бежал по полю, обнимая игроков, успевших стать моей новой семьей. Обычный тренировочный матч превратился в поле боя, имеющее огромное значение. Пегас сохранил ареол непобедимости, а я на всю катушку использовал маленький шанс и с уверенностью смотрел в будущее, рисующее огромные перспективы.

Эмоций было так много, что даже после игры, прогуливаясь вдали от отеля, я не находил себе места. В надежде успокоиться, я достал сигарету. Пары ментола и табака должны привести меня в чувства. С папиросой в зубах, нервно шарю по карманам, пытаясь найти зажигалку, но ее как назло нигде нет. Увлекшись поиском, совершенно не заметил прилипшего холодного взгляда. В нескольких шагах стоял тренер. Томас Майер тихо подкрался и безмолвно смотрел на мои мытарства. Увидев его, я замер. Было глупо прятаться или предпринимать что-либо, попавшись с поличным. Я тупо стоял, ожидая кары с повисшей на губе сигаретой. Как истинный фашист, он приближался с каменным лицом. «Какая ирония» – думал я.Только получилось проявить себя в игре, и тут же попадаюсь, как пацан, за нарушение режима. «Ну, что фашист, кидай гранату» – сказал бы я, если бы не проглотил от страха язык. «Штраф? Увольнение? Расстрел?» – мысленно задавался я вопросом. Тренер открыл зажигалку и дал прикурить. Я затянулся, выпустив облако дыма. «Gutgemacht» – сказал он и пошел дальше.

Трехнедельные сборы подходили к концу. Сочинский вояж не прошел даром, мы стали гораздо сильнее. Тренерский штаб подобно умелому кузнецу, закалил стальные подковы, сделав из Пегаса настоящего небесного скакуна.

За время сборов я достаточно познакомился с командой, чтобы найти новых друзей. Аршак и Суворов прекрасно влились в нашу с Субботой компанию, и мы старались вместе проводить свободное от тренировок время. Вратари люди специфические, а когда у тебя в друзьях сразу два вратаря, то дружба с ними специфичная вдвойне. В отличии от нас с Кривоножко, прямая конкуренция между Субботиным и Аршаком проходила гораздо легче. Они прекрасно общались. На правах старшего товарища, Суббота иногда давал Аршаку дельные советы, словно взращивая себе замену. В настоящий момент не было сомнений, кто будет «номером один», но дальновидный Томас Майер наверняка планировал сделать ставку на более молодого и креативного вратаря, когда тот наберется опыта.

Мы частенько сидели в номере и играли в карты. Обычно молчаливый Субботин не любил шумных компаний и преимущественно проводил время за книгой. Как настоящий интроверт, он всегда был себе на уме, а раскрывался в общении разве что с близкими людьми, либо после принятого на грудь стакана. Аршак – полная противоположность Субботы. Не особо пьющий, но весьма общительный, он постоянно тараторил, рассказывая разные байки. Особое в них место, конечно же, уделялось любовным похождениям, которые занимали важную часть его насыщенной событиями жизни.

Юный Суворов тоже успел стать нашим другом. Скромный и робкий в жизни, он реализовывал себя через футбол. На поле ему не было равных и этот неграненый алмаз, рано или поздно, заявит о себе на высоком уровне. Лично я в этом не сомневался и старался всячески помочь парню реализовать свой талант

Весьма приятное впечатление оставил и Женя Чичикин. Балагур и весельчак постоянно был в центре внимания. С мягким дипломатичным характером он претендовал на звание души компании и наверняка был сердцем нашей команды. У меня не укладывалось в голове, как такой приятный малый водил дружбу с высокомерным и заносчивым Кривоножко. Но то были их проблемы, мы с хохлом оставались в холодных отношениях и практически не общались друг с другом.

Оставался для меня загадкой и Николай Кандауров. Мне так и не довелось пообщаться по душам с молчаливым Рембо. Сам факт присутствия в команде такого деревянного игрока вызывал удивление, но других это, видимо, не сильно волновало. В суматохе событий было некогда спрашивать о нем у других, но сейчас, сидя за импровизированным покерным столом, я решил разгадать эту тайну.

– Я вот одного не пойму. – Сказал я, тщательно размешивая карты. – Как Николай Кандауров оказался в команде? Я конечно не имею ничего против. По-человечески он мне даже нравится. Такой крепкий орешек, которого опасается даже заносчивый Хохол. Но от него мяч отскакивает как от спелого дуба. Он вообще с футболом не дружит, косит соперников как бензопила. Его что, как рекордсмена теста Купера взяли в команду?

Аршак и Суббота громко заржали.

– А ты что не знаешь? – Спросил Аршак, поборов приступ смеха. – Он же блатной.

– В смысле? Сидел что ли? – Уточнил я, не без удовольствия рассматривая вытянутых с легкой руки тузов.

В комнате вновь разразился одиозный смех.

– Да нет же! У него дядя миллиардер, который решил сделать щедрый подарок своему любимому племянничку. Я не шучу.

– То есть он платит деньги, чтобы быть в команде?

– Ну да. По-сути он платит деньги на наши зарплаты. – Сказал Аршак, повышая ставку. – Отсюда такое спокойное отношение в его адрес со стороны остальных. И пусть он играет как дровосек, но парень вполне достойный, да и физически даст фору любому из нас.

– Пегас – команда чудес. – Пробурчал Суббота, прежде чем вскрыть карты.

– Стрит!

Аршак довольно сгреб фишки и принялся тасовать колоду.

– Везет же некоторым! Мне бы такого дядю. – Сказал я.

Аршак раскидал карты. Мне достались червовые тройка и валет. Проиграв почти все фишки я решил идти ва-банк.