На шипах

Давно забытые чувства бушевали во мне, заставляя ходить ходуном всю нервную систему. Сердце наполнялось яркими палитрами красок. Я нагнул голову и закрыл глаза. Теплое, отдающее запахом винограда дыхание щекотало мой нос. Легкая дрожь пробежала по телу, предвкушая ощутить сладость ее губ.

Чья-то рука тяжелыми щупальцами впилась в мое плечо, вырывая из ее объятий. От неожиданности я не удержался и рухнул на пол. Разъяренный, здоровенный как шкаф, мужчина, нависал надо мной, готовясь нанести удар. Сопровождающие его молодые люди стояли рядом, готовые оказать ему помощь. Но вместо этого он подошел к Марине и размашистой ладонью шлепнул по ее щеке. Она взвыла, прикрывая лицо. Я вскочил на ноги и уперся носом в его подбородок.

– Ты кто? – спросил он, дрожащим от ярости голосом.

– Футболист. – не задумываясь ответил я.

– Так вот оно что! – Зарычал он, посмотрев на рыдающую Марину. – Решила открыть ворота перед бомбардиром, забыв о нашей свадьбе?

В мою сторону он не повернулся, но огромный как молот кулак прилетел прямиком в челюсть. Мир содрогнулся. Пол, на который я приземлился, запачкался хлынувшей кровью. Ее густой солоноватый привкус осел на опухшем языке. Ворвавшиеся бравые парни оказались профессиональными боксерами, а главный ударник, по иронии судьбы, был не только мастером спорта, но и женихом Марины. Не отрывая задницы от пола, я растерянно наблюдал за происходящим. Назревающая потасовка не сулила ничего хорошего для футболистов, которых в противостоянии с боксерами ждал тотальный разгром. Дипломатичный Чича прилагал все усилия, чтобы присмирить разбушевавшегося ревнивца, здоровенные подошвы которого, свистели над моей головой словно пули. Так бы и прибил, если бы не Суббота, успевший оттолкнуть его в сторону. Напряжение возросло до предела. Ревнивый боксер вырвался из объятий Субботы, сбив его с ног. Но, спустя мгновение и сам оказался на полу. Ворвавшийся Кандауров перебросил здоровяка через бедро и, прижав его лицом к земле, выкрутил за спину руку. Неожиданный жест примирил враждующие стороны. Побоище прекратилось. Боксеры ушли. Девушки тоже. Остались лишь неприятный осадок и кровь на разбитом лице.

В отличии от меня, Чича не падал духом. За один вечер он успел охмурить красотку и поучаствовать в заварухе, в буквальном смысле сохранив лицо. К сожалению, про себя я такого сказать не мог. Загадочная Марина оставила след не только в сердце, но и на физиономии. Такие нынче дамы. Остается лишь благодарить Кандаурова, что позволил выйти из ресторана живым и относительно здоровым. Хорошо, когда и в футболе даже за пределами поля у команды есть свой тофгай.

Глава 6. Одной левой

До старта сезона оставались считанные дни. Регулярные тренировки и сочинские сборы не прошли даром. Беспристрастные весы наглядно демонстрировали прогресс под тяжестью моих ног. Православный подход обязывал держать пост, что делало нас стройными и злыми. К счастью, пытка овощами закончится через полтора месяца, после чего на кухне снова запахнет мясом.

Промозглый март обращал в лед тающий снег. Свободное время я проводил около ржавого радиатора, пытаясь согреться от сквозняков пробирающих коридоры пустующей спортивной базы. Жизнь здесь отдавала тоской, особенно в те дни, когда остальные игроки отдыхали в предоставленных клубом квартирах. Мне такой роскоши не перепало, поэтому приходилось скучать. Но я и не за развлечениями приехал, так что грех жаловаться.

С каждой тренировкой я приближался к основе, заставляя трепетать Хохла. Игровой прогресс с новой силой сталкивал наши лбы. Несмотря ни на что я, готовый к вызовам, с нетерпением ждал стартового свистка. И, если получу шанс, то обязательно его использую.

Последние дни выдались особенно напряженными. Томас Майер готовил тактическую революцию, науськивая нас утомительными многочасовыми занятиями. За день до игры, он берег наши ноги, сократив физические нагрузки до минимума, но совершенно не жалел нервы, истраченные на усидчивость при прослушивании тактических задач. Обнадеживало только то, что в хитроумных схемах немецкого стратега было место и для моей персоны.

Вечер перед первой игрой – особенное время, которое нужно провести с максимальной пользой. Для лучшего настроя на игру мы с Субботой решили расслабиться за покерным столом. Компанию нам обещали составить Аршак и Суворов, но и тот и другой не пришли в назначенный час, вынуждая делать им отдельное приглашение.

– Ну вы где? – Сказал я, просунув голову в их комнату.

– Бегу, бегу! – Весело откликнулся Аршак, направляясь к двери. Суворов растерялся. С первой же тренировки этот скромный юнец произвел на меня наилучшее впечатление. Будучи немногим старше моего сына он будил во мне отеческие чувства.

– Я не пойду. – Ответил он, бросив виноватый взгляд.

– Почему? Мы же договаривались!

Я поражался его нерешительностью. Ладно бы речь шла о чем-то неприятном, затратном или запрещенном. Тем более, что ранее он с радостью откликнулся на предложение и даже обещал переблефовать каждого, кто усядется с ним за один стол. Тут явно было что-то не так.

– У меня стирка… – еле слышно сказал он.

Несмотря на высокие амбиции и большие зарплаты, инфраструктура футбольного клуба Пегас оставляла желать лучшего. И ржавые радиаторы не единственная проблема, с которой приходилось сталкиваться клубу, желающему бороться за выход в кубок УЕФА. Одиозное руководство скупилось буквально на всем, считая, что различные выгоды и комфортная обстановка не позволят закалить чемпионский дух. Был ли это особый воспитательный подход по формированию характера, или обыкновенное скупердяйство, сказать сложно. Но на всю базу была всего одна стиральная машинка, в которой стиралась вся наша амуниция после каждой тренировки. Перед играми на чистую форму был особый спрос. Персонала катастрофически не хватало, и обязанность по поддержанию формы в чистоте, возлагалась непосредственно на игроков. Наученный военным прошлым Козлов, радостно составил график дежурств, согласно которому каждый игрок уделял один вечер на стирку формы.

За время пребывания в клубе я целых два раза, с присущей стойкостью, выстоял вахту у дребезжащего аппарата. В этом не было ничего героического, за три – четыре подхода вместительная машинка принимала всю форму. Пока она стирала, можно было подготовить и почистить от грязи бутсы. Разбитые на всю команду обязательства делали монотонный побочный труд не столь обременительным.

В другой ситуации я бы с легкостью махнул рукой и вернулся к картам, если бы точно не знал, что по графику Суворов дежурит сразу после меня, а мой черед будет еще нескоро.

– Сейчас разве твоя очередь? – Спросил я.

– Нет, но меня попросили.

– Кто?

– Слава Кривоножко. На нем вся игра строится, не хочет силы тратить перед важным матчем. Он попросил, я согласился. Он все-таки главный игрок в команде, а я молодой, могу и побегать.

– Это дедовщина какая-то! – Возмутился, Аршак. – Шли его к черту.

Суворов растерянно стоял в центре комнаты, совершенно не зная, что ответить.

– Не прогибайся. – Подбодрил я его. –Сегодня ты за него постираешь, завтра отдаешь свой обед, а потом что? Идем к картам.

За пару минут уговоров чувство собственного достоинства полностью вернулось к Андрею. Дружным квартетом сидели мы за карточным столом, травили байки, делились прогнозами на предстоящий матч. Продлившееся с час веселье, неожиданно прервалось скрипом входной двери.

– Эй малой, иди сюда! – Крикнула выползшая голова Кривоножко.

Суворов заерзал на табуретке. Он пытался что-то ответить, но не находил слов, виновато поглядывая в нашу сторону.

– Ты почему еще тут?Бегом на вахту! – Продолжал кричать Кривоножко, оставаясь на зыбкой границе, разделяющей комнату и коридор.

Суворов, как послушная собака, вскочил со стула с готовностью выполнить команду. Я остановил его мягким жестом.

– Куда ты его зовешь? – Спросил я.

– Старичок, не лезь не в свое дело. А то опять по челюсти схлопочешь. – Ответил он, намекнув на сочинскую историю. Сделав шаг, он прорвал границу, нарушив наше пространство.

– Никуда он не пойдет. – Сказал я, принимая вызов. У меня не было права оставаться в стороне, позволяя ему помыкать парнем и разводить дедовщину. Правила одни для всех и кем бы он не был, он не вправе их нарушать за счет благополучия других. В сложившейся ситуации Суворов был для меня как сын, которого я хотел защитить.

Вид Суворова был жалок. Красный как спартаковский ромбик он застыл посреди комнаты, не зная, что делать дальше. Данное под давлением обещание обязывало его идти в прачечную, но стыд и собственное достоинство где-то глубоко острыми концами кололи прямо в сердце, не позволяя окончательно сдаться.

– И я никуда не пойду. – Сказал Кривоножко.

– Значит, будем играть в грязной форме, пропитанной чемпионским потом. – Ответил я. – А Андрей будет дежурить согласно утвержденному графику.

– Слушай, старичок. Я не знаю с какой луны ты свалился, но нет ничего зазорного в том, чтобы молодые занимались бытовухой. В его годы я тоже был на подсосе: носил мячи, стирал форму и занимался прочими непотребностями для того, чтобы основные «бойцы» добивались побед на поле. Сейчас я основной боец. И мне нужен отдых перед важной игрой, а не возня со стиркой потной формы.

– Андрей остается с нами. Так что решай сам, в какой форме мы будем играть: грязной или постиранной. Не хочешь играть уставшим? Не играй. На тебе мир клином не сошелся, футбол – командная игра. – Резко ответил я, готовый к абсолютно любому раскладу. Мне уже давно хотелось двинуть по его наглой роже, но рука не поднималась этого сделать. Отдавать Андрея без боя ни я, никто другой в комнате не собирался. Стало совсем тесно, за спиной Кривоножко стоял Чичикин. Обострившаяся ситуация как никогда приближалась к драке. Хохол не думал отступать и лишь дипломатия Чичи хоть как-то сгладила острые углы.

– Да ладно тебе, Слав. Чего ты завелся? – Сказал он, держа друга за руку. – Ну хочешь, я сам все постираю, если тебе так принципиально.

– Ты тут не причем. – Ответил Кривоножко, тыча пальцем в Суворова. – Стирать должен он.

Я снова ощутил затылком дыхание драконов. Суббота и Аршак встали с места, готовые уронить на пол приезжую футбольную звезду. В воздухе веяло дракой, сжатые кулаки трещали от напряжения. Кривоножко был крепок и довольно высок. Вряд ли я смогу уложить его одной левой, скорее наоборот, он заставит меня клюнуть носом. Но разве это повод пасовать перед несправедливостью? Отступать некуда. Что будет, то будет.

– Шел бы ты отсюда. – Загремел голос Субботы.

– Ладно. – Ухмыльнулся хохол. – Ухожу. Но с тобой, старичок, мы еще не закончили и с сопляком тоже.

Он вышел. Чичикин с недоумением смотрел ему в след, решив остаться с нами. Сложно было отказаться от партии в покер в компании веселых ребят, готовых постоять за справедливость.

Долгожданный день настал и теперь, после долгих недель тренировок и сборов Пегас получил шанс проявить себя в первом официальном матче. Центральный городской стадион украшен, как новогодняя елка. Неожиданно ударившая снежная буря, ставила под угрозу проведение матча, но снегоуборочные машины героически разгоняли сугробы. Соскучившийся по зрелищу народ, не боясь морозов, ломился на арену, заполняя трибуны. Чтобы не дать болельщикам замерзнуть на стадионе в пластиковых стаканах разливались согревающие напитки от завода-изготовителя. На одной из трибун растянулся внушительный транспарант с белым крылатым конем. Занявшие целый сектор казаки выделялись шерстяными папахами. Дружным хором распевали они: «Ойся, ты ойся, ты меня не бойся». Их соратники, оставшиеся за пределами арены, верхом на конях и с саблей на пояснице помогали милиции следить за порядком.

Вьющийся змейкой высыпались мы из клубного автобуса.Стройным шагом приближались к бушующему стадиону, обступая редких репортеров. Яркие вспышки фотоаппаратов впечатывали наши лица в новейшую историю клуба. Украшенный колоннами фасад стадиона напоминал Колизей, готовый принять гладиаторов.