Обреченные на сражение. Не принимай покорно

В воздухе повисло осязаемое напряжение – то самое, которое предшествует великим историческим событиям. Солдаты и офицеры чувствовали это каждой клеткой своего тела, каждым имплантом и каждым усиленным нейроном. История творилась здесь и сейчас, под этим свинцовым небом, на этой древней земле, которая вновь готовилась принять на себя тяжесть военной поступи.

В тот вечер 21 июня 2184 года природа словно застыла в предчувствии надвигающейся катастрофы. Пограничная река, древняя как сама земля, несла свои воды, отягощённые веками человеческой индустриализации. В её глубинах клубились сложные химические соединения – наследие экологических катастроф прошлого столетия. Над водной гладью висел густой, почти осязаемый туман, в котором причудливо переплетались природные испарения и техногенная морось, создавая призрачную вуаль над речной поверхностью.

В наступающих сумерках ивовая серебристо-зелёная листва тихо шелестела, создавая почти металлический перезвон при каждом порыве тёплого июньского ветра.

В этот час зэбовский командор Курт Шмидт, чьё сердце билось где-то в горле от напряжения, осторожно погрузился в мутные воды реки. Его форма, созданная в лабораториях Западного блока позволяющим двигаться почти бесшумно. Каждое его движение было выверено и осторожно, словно у хищника, крадущегося к своей цели.

Вокруг него кипела жизнь. Лягушки вели свой вечерний концерт. Их кваканье звучало почти как музыка. Над водой скользили водоплавающие птицы – их клювы методично фильтровали воду, извлекая из неё рачков.

– Стой! Ещё шаг, и я открываю импульс! – прозвучал тихий, но властный окрик русского пограничника. Его силуэт, облачённый в защитный комбинезон с активной системой маскировки, чётко вырисовывался на фоне темнеющего неба.

Шмидт медленно поднял руки. Капли воды стекали по его форме, образуя причудливые узоры, мерцающие в свете восходящей луны. Его сердце колотилось как безумное, но голос прозвучал твёрдо:

– Не стреляйте! Я пришёл с миром! – Он намеренно говорил по-русски, пусть и с заметным акцентом. – У меня информация огромной важности. Речь идёт о жизни миллионов!

В сотнях километров от этой сцены, в Москве, в просторном кабинете, оборудованном новейшими системами связи и защиты от прослушивания, генерал Ермолов склонился над массивным столом из искусственного дерева. Его лицо, освещённое холодным светом энергоэффективных ламп, выражало крайнюю озабоченность. Пальцы нервно постукивали по глянцевой поверхности стола, на которой проецировались последние донесения с границы.

– Товарищ Кузнецов, – голос Ермолова звучал напряжённо, но уверенно. – У нас исключительная ситуация. Перебежчик, боец Западного Корпоративного Блока. Его показания подтверждают наши худшие опасения – зэбовские войска выходят на исходные позиции для масштабного наступления. Начало операции запланировано на утро 22 июня.

В динамике повисла тяжёлая пауза. Когда Кузнецов заговорил, его голос звучал спокойно, но в нём чувствовалась затаённая тревога:

– Вы уверены, что это не провокация? Не попытка втянуть нас в преждевременный конфликт?

– Товарищ Кузнецов, – вступил в разговор генерал Соловьёв, его пальцы нервно поглаживали хромированный край стола, – информация подтверждается другими источниками. Наши пограничные сенсоры фиксируют повышенную активность в приграничной зоне. Разведывательные дроны докладывают о массовом передвижении техники.

В это время в Бресте события развивались своим чередом. Городские улицы, освещённые фонарями, пульсировали жизнью. Электрические такси бесшумно скользили по магнитным направляющим, встроенным в современное дорожное покрытие. Их обтекаемые корпуса отражали разноцветные огни рекламных щитов, создавая причудливую игру света и тени.

У величественного здания железнодорожного терминала, где массивные составы на магнитной подушке зависали над платформами, словно исполинские металлические змеи, двое русских офицеров вели неторопливый разговор с кассиром. Старший лейтенант Петров, чья парадная форма была безупречно отглажена, устало вздохнул:

– Неужели совсем никаких билетов? Даже в общий вагон?

Мастер-консультант, немолодая женщина с усталыми глазами, покачала головой:

– Товарищ военный, я же объясняю – сегодня суббота. Все билеты были раскуплены ещё неделю назад. Даже в служебные отсеки мест нет.

В этот момент к платформе, дальше на километр от кассы, величественно подплыл грузовой состав. Его серебристый корпус тихо гудел, левитируя над магнитным полотном. Рабочие в защитных комбинезонах с логотипами железной дороги направились к составу для планового осмотра.

Внезапно из замаскированных отсеков, спрятанных среди грузовых контейнеров, начали бесшумно появляться тёмные фигуры. Диверсанты были одеты в идеально подогнанную русскую военную форму, их движения были отточены до автоматизма. Специальное оружие с глушителями последнего поколения поблёскивало в свете станционных фонарей. Работники станции, не успев даже осознать происходящее, были бесшумно нейтрализованы.

В Кремле Кузнецов стоял у окна своего кабинета, глядя на ночную Москву. Его массивная фигура отбрасывала длинную тень на стену. Город внизу переливался огнями, ничего не подозревая о надвигающейся буре. После долгой паузы он медленно повернулся к собравшимся военачальникам:

– Товарищи, – его голос звучал тяжело, как свинцовые тучи за окном, – если мы ошибёмся, последствия могут быть катастрофическими.

Соловьёв подался вперёд:

– Товарищ Кузнецов, промедление может стоить нам ещё дороже. Необходимо немедленно привести войска в полную боевую готовность.

В 22:00 по всем военным частям начала распространяться срочная директива минобороны России. Текст её был краток, но каждое слово несло в себе тяжесть надвигающейся катастрофы: «В течение 22—23.6.84 г. возможно внезапное нападение зэбовских сил… Приказываю привести все части в полную боевую готовность…»

Но для многих этот приказ уже опоздал. В Бресте диверсионные группы заняли ключевые позиции, их присутствие оставалось незамеченным благодаря идеальной маскировке и безупречной подготовке. На западной границе в ожидании сигнала к наступлению замерли могучие боевые машины Штурмвера, их системы наведения были уже откалиброваны, а экипажи находились в состоянии полной боевой готовности.

В зловещей тишине кремлёвского кабинета часы отбили один удар пополуночи. Древние стены, укреплённые композитной броней, хранили вековые тайны. Москва 2184 года раскинулась за окном необъятным морем неоновых огней, пронзающих тьму подобно северному сиянию.

Главком Кузнецов, его фигура казалась высеченной из камня в холодном свете дисплеев, сидел за своим легендарным дубовым столом. Этот стол, переживший столетия истории, контрастировал с ультрасовременным оборудованием, опутавшим стены паутиной кабелей и мерцающих экранов. Карты приграничных территорий пульсировали тревожным красным светом. Потоки данных стекали по стенам подобно цифровому дождю, отражаясь в задумчивых глазах.

– Товарищ Кузнецов, директива передана во все округа, – голос Ермолова, низкий и хриплый, разрезал густую тишину кабинета. Его лицо, испещрённое шрамами времени и тревог, освещалось призрачным светом мониторов.

Ермолов медленно опустил коммуникатор на стол и достал из шкатулки сигару – настоящую кубинскую. Дым поднимался к потолку причудливыми узорами, словно пытаясь сложиться в картины будущих сражений. В его глазах застыла тревога – он словно предчувствовал, что этой ночью история совершит свой роковой поворот.

В это же время, за тысячи километров от Москвы, природа ещё хранила своё первозданное спокойствие. Река Буг неспешно несла свои воды мимо древних стен Брестской крепости. Деревья шелестели на ночном ветру. Кибернетические птицы, созданные для поддержания хрупкого экологического баланса, выводили свои механические трели, создавая иллюзию спокойствия.

Тишина взорвалась в 03:30. Небо содрогнулось от рёва антигравитационных двигателей, когда армада Западного Корпоративного Блока появилась подобно стае хищных птиц. Их силуэты, покрытые смарт-краской, поглощающей радарные лучи, казались чёрными дырами на фоне звёздного неба. Каждая машина несла в своём чреве смерть и разрушение, готовясь извергнуть их на спящий город.

– Импульс! – команда прозвучала в зашифрованных каналах связи, и первые бомбы начали свой смертоносный полёт к земле.

Брест превратился в преисподнюю. Модифицированный воздух наполнился запахом озона и горящего пластика, а ударные волны от взрывов разбивали вдребезги стёкла. Земля содрогалась под ударами бомб, а небо окрасилось багровым заревом пожаров. Люди выбегали из домов, пытаясь укрыться от этого огненного шторма, их крики тонули в рёве боевых машин и грохоте взрывов.

Капитан Куликов, выскочивший из казармы с активированной боевой экипировкой, увидел, как небо почернело от армады захватчиков. Его голос разнёсся по внутренней связи крепости:

– Всем бойцам занять оборону! Женщин и детей в подземные убежища! Это не учения, товарищи! Это война!

Но самое страшное ждало впереди. Из глубин реки, словно чудовища из древних легенд, начали подниматься они – шагающие мехи «Валькирии». Каждая машина высилась на титановых ногах, подобно механическому исполину. Вода каскадами стекала по их бронированным корпусам, украшенным зловещей символикой Западного Блока. Земля дрожала под каждым их шагом, а гидравлические суставы издавали пугающий механический скрежет.

Российские пограничники, верные присяге, заняли оборонительные позиции. Их автоматические прицелы выискивали цели среди наступающей пехоты противника, чьи костюмы делали их похожими на призраков в предрассветной мгле. Каждый выстрел сопровождался вспышкой плазмы, прорезающей темноту подобно молнии.

Первая контратака русских войск была подобна урагану. Пограничники, движимые яростью и отвагой, бросились в атаку, их усиленные экзоскелеты придавали движениям нечеловеческую мощь. Звон сталкивающейся брони смешивался с боевыми криками, электрические разряды от силовых полей освещали поле боя подобно фейерверкам. На краткий миг казалось, что натиск врага удастся остановить.

Но это была лишь иллюзия. Шагающие «Валькирии» открыли импульс из плазменных орудий, каждый выстрел которых прожигал насквозь бетон и сталь. Лучи смертоносной энергии прорезали предрассветный сумрак, оставляя после себя дымящиеся воронки и расплавленный металл. Вскоре силы ЗЭБ активировали мощные импульсные устройства, которые сожгли всю нейросвязь в крепости, оставив защитников без связи и возможности координировать свои действия. Российские бойцы, вооружённые лёгким оружием, были практически беспомощны против этих механических монстров.

Трагический исход сражения становился всё очевиднее с каждой минутой. Дым от горящих зданий поднимался к небу чёрными столбами, застилая звёзды траурной вуалью. Брест мог пасть.

Москва задыхалась в предрассветных сумерках июньского утра 2184 года. Тяжёлые, свинцово-серые облака смога висели над городом подобно траурному покрывалу, сквозь которое едва пробивались первые робкие лучи восходящего солнца. Древние кремлёвские башни, увенчанные куполами из сверхпрочного углепластика и окутанные мерцающей пеленой защитных, отбрасывали причудливые тени на брусчатку, где столетия назад маршировали солдаты и проезжали кареты царей и генсеков прошлого.

В просторном кабинете Кузнецов а, расположенном в самом сердце Кремля, царила гнетущая тишина. Массивные стены, усиленные армированным композитом и звукопоглощающими материалами, создавали почти абсолютный акустический вакуум, отрезая помещение от какофонии внешнего мира. Старинные напольные часы работы мастеров XIX века – одна из немногих сохранившихся реликвий прошлого – размеренно отсчитывали секунды, их маятник бесшумно рассекал воздух. Циферблат показывал 04:30.

Внезапно бесшумно скользящая дверь из сверхпрочного полимера с тихим пневматическим шипением отъехала в сторону, нарушив торжественное безмолвие. На пороге возник генерал Ермолов – его статная фигура была облачена в военную форму нового образца с интегрированной системой жизнеобеспечения. Датчики, вплетённые в ткань, мерцали тревожным красным светом, выдавая крайнее эмоциональное напряжение своего владельца. Лицо полководца, обычно собранное и невозмутимое, сейчас было мертвенно-бледным, а в стальных глазах читалась плохо скрываемая тревога.

– Товарищ Кузнецов! – голос Ермолова, обычно твёрдый и уверенный, сейчас звучал надтреснуто, словно старая граммофонная пластинка. – Случилось непоправимое! Сухопутные Силы Корпоративного Западного Блока после массированного артиллерийского обстрела перешли государственную границу на Северо-Западном и Западном направлениях!

Собравшиеся в кабинете штабные генералы, военные аналитики и старшие консультанты синхронно вздрогнули. Их парадная униформа, оснащённая множеством тактических дисплеев и датчиков, едва заметно мерцала в полумраке помещения, создавая причудливую игру света и тени. Воздух в кабинете, казалось, сгустился до состояния свинца, а напряжение стало почти осязаемым, его можно было резать ножом.

Кузнецов, облачённый в свой неизменный китель из самовосстанавливающейся смарт-ткани (единственная уступка новым технологиям, которую он себе позволил), медленно поднялся из-за массивного стола красного дерева. Его грузная фигура отбрасывала длинную тень на антикварный паркет, каждая половица которого помнила шаги императоров и полководцев. Шаги вождя были тяжелыми и размеренными, словно удары метронома, отсчитывающего последние минуты мира.

Подойдя к высокому окну, затянутому умной светофильтрующей плёнкой, способной мгновенно затемняться при угрозе снайперского огня, Кузнецов долго всматривался в панораму утренней Москвы. Перед его взором раскинулся город контрастов – древние соборы и палаты соседствовали с исполинскими небоскрёбами из титана и сверхпрочного стекла, чьи шпили терялись в низких токсичных облаках. По улицам бесшумно скользили электромобили на магнитной подушке, а в небе, между башнями, сновали автоматические дроны доставки.

– Только сумасшедший может сейчас начинать войну на два фронта, – произнёс он наконец, не оборачиваясь. Его голос, негромкий и внешне спокойный, был подобен звуку натягивающейся тетивы – в нём слышалась скрытая сила и неумолимая решимость.

Генералы и консультанты застыли подобно статуям. Их биометрические датчики, встроенные в воротники униформы, синхронно фиксировали критические показатели стресса – учащённое сердцебиение, повышенное давление, всплески адреналина. Все взгляды были прикованы к фигуре у окна, все ждали следующих слов человека, державшего в своих руках судьбы миллионов.