1985, или Полевой сезон

– Ты кто? – еле слышно прохрипел он.

– Меня зовут Рашми. Добро пожаловать в Бомбей!

– Какой Бомбей? Я хочу домой. Верни меня, пожалуйста, домой. Меня жена ждёт!

Рашми мелодично рассмеялась.

– Подождёт тебя жена, ничего с ней не сделается. Встань и подойди ко мне.

Захар поднялся и, смущаясь собственной наготы, подошёл к девушке. Она протянула руку в сторону открытого окна, за которым занимался новый день.

– Посмотри туда. Это Дхоби. Самая большая в мире прачечная под открытым небом. Видишь, на верёвках сушится бельё?

Выстиранное бельё висело везде, где только можно было его повесить. Под ним, в бетонных ёмкостях, заполненных водой, лежали груды замоченного белья.

– Я из касты неприкасаемых, – продолжала Ракшми. – Мои родители и братья работают здесь всю жизнь. Стирают бельё, сушат, гладят…

– А ты?

– А я отстирываю мужские грехи. Ты разве не понял?

– Но у меня нет грехов! – запротестовал Захар.

Ракшми приложила указательный палец к губам и взволнованно прошептала:

– Не говори так. Грехи есть у всех, особенно у мужчин.

Захар вспомнил, что он голый, и прикрылся ладонью левой руки. Ракшми заметила его жест и грустно произнесла:

– Грех не там!

– А где он?

– В сердце! Иди ко мне, я его почищу! Ты должен перестать строить из себя святого и освободиться от грехов. Иначе ты никогда не будешь счастлив!

– Но я ведь не имею права к тебе прикасаться!

– Это и не нужно, касаться тебя буду я.

Она достала из ящичка с резной дверцой аккуратно сложенный кусок зелёной ткани и осторожными движениями начала очищать его грудь. Стало нестерпимо сладко, сильно закружилась голова. Захар невольно качнулся и сбил Ракшми с ног, после чего они оба оказались на полу. Её приоткрытые губы почти касались его губ. Он прижался к ним – сначала с опаской, потом уверенно и страстно.

Ракшми застонала и Юлиным голосом сонно произнесла:

– Захар, я хочу спать!

Июнь

Чем меньше времени оставалось до выезда в поле, тем больше Захар мрачнел. Он понимал, что в лучшем случае вернётся в город в октябре, а в худшем – ещё позже. Как переживёт Юля его многомесячное отсутствие? Не начнётся ли опять бракоразводная бодяга, как это было с Алиной? Перебрав все возможные варианты, он пришёл к выводу, что ехать в поле надо им обоим. К его удивлению, Юлю уговаривать не пришлось. Постоянной работы у неё не было, дома ничего не удерживало, а о смене обстановки она думала и сама. Была и ещё одна веская причина. У Ивана Николаевича появилась женщина, с которой он встречался сначала тайком от них обоих, а потом и открыто, перестав наконец таиться. За время их отсутствия он вполне мог бы создать семью.

Больше всего Захар боялся, что Юля не выдержит трудностей таёжной жизни и станет обузой для бригады. Случись такое – нянчиться с ней он не станет, просто отправит домой, а тогда – прощай, семья и здравствуй, общага. Другой опасностью было само присутствие женщины в мужском коллективе, вдали от цивилизации. Женщина на корабле – не к добру, тут всё понятно и без слов. А во время эхолотных промеров им придётся вместе работать на корабле, пусть даже с ночёвками на берегу. Как к этому отнесётся команда? На берегу же им, скорее всего, придётся жить в одной палатке, на глазах у всей бригады. Сможет ли Юля к этому привыкнуть? В институте преподаватели постоянно приговаривали: «Геодезия – не женское это дело!». Но Захар знал, что женщина-полевик – не такое уж редкое явление. Возможно, что в его бригаде будут и другие женщины. В прошлом году на Байкале он работал со студентками-практикантками.

В конце концов Юлю оформили сезонной рабочей. Она прошла инструктаж по технике безопасности и сделала прививку от клещевого энцефалита. После этого, как по заказу, в его бригаду определили крупнотелую, острую на язык студентку Ираиду, приехавшую «за запахом тайги» из новосибирского геодезического института. Это разом решило все вопросы и сомнения. Устроился к нему также рабочий Миха – бывалый сибиряк лет под сорок, с большим уголовным стажем. После завершения закладки геодезических центров к бригаде должен был присоединиться и топограф Игорь Зябликов, уже уехавший вместе с Толстихиным на Зею.

Часть личных вещей и производственного оборудования отправили трёхтонным контейнером.

Наступил долгожданный день отъезда. До амурской станции Тыгда предстояло добираться поездом, а оттуда до базы партии – на грузовой машине. Тёплым июньским вечером поезд нехотя отошёл от улан-удэнского железнодорожного вокзала, постепенно разогнался и покатил-постучал по Транссибирской магистрали на восток. Ехали вчетвером в одном плацкартном вагоне. Захару и Михе достались верхние полки, женщины расположились внизу. Завязалась бесконечная болтовня, которая, при всей её пустоте и необязательности, помогла им поближе познакомиться. За окном одно за другим замелькали знакомые названия станций – Чита, Чернышевск, Ерофей Павлович…

– Кто назовёт фамилию Ерофея Павловича, тому ничего не будет! – объявил Захар. Народ безмолвствовал, поэтому пришлось тут же раскрыть карты:

– Хабаров! Тот самый первопроходец, в честь которого назван Хабаровск. Заодно поздравляю с историческим моментом – мы въехали на территорию Амурской области!

Утром третьего дня они сошли с поезда, прибывшего в Тыгду. Толпа быстро схлынула, и на обезлюдевшем перроне осталась лишь их небольшая группа, если не считать двух бродячих собак, гревшихся под утренним солнцем.

Из телефона-автомата Захар позвонил жившему в Тыгде представителю экспедиции Жоржику, носившего русско-китайскую фамилию Тимочан. Через час за ними приехал ГАЗ-66 с зелёным тентом и двумя лавками в кузове. После краткого знакомства Жоржик помог геодезистам загрузить вещи и подняться в кузов, сам сел в кабину и скомандовал шофёру:

– В Зею!

Предстояло проехать сто тридцать километров. С каждой стороны тента имелось по два продолговатых пластиковых оконца – как раз по одному на каждого пассажира.

– А где сам Амур-то? – спросила Ираида.

Захар оживился:

– Вон там, сзади. Отсюда не видно. Он отделяет Советский Союз от Китая. Ну… вот вам небольшой урок географии. Параллельно Амуру, только чуть в стороне, мы ехали на поезде до Тыгды. Теперь представьте себе карту области. Примерно посередине, с севера на юг, течёт река Зея. На севере – горы, на юге – равнина. Город Благовещенск знаете? Мы до него немного не доехали. Ну так вот, он стоит у впадения Зеи в Амур. А посреди этой самой Зеи расположен город, который тоже называется Зея. Чуть севернее него много лет тому назад речку перегородили плотиной и построили ГЭС. Не так давно она заработала на полную мощность. Вода затопила окрестные леса, пастбища и с десяток населённых пунктов – получилось Зейское водохранилище. Вот к нему мы и направляемся. Будем заниматься геодезическими измерениями и эхолотными промерами, чтобы потом сделать топографическую карту дна. Нет, не всего водохранилища. Пока лишь одной его части. Кстати, местные часто говорят – Зейское море. По объёму воды это третье водохранилище в СССР, после Братского и Красноярского. На западном берегу расположен посёлок, он так и называется – Береговой. В нём находится наша база партия. Именно туда мы и едем. Часть наших людей уже там, нас дожидаются.

Часа три машина, трясясь на ухабах, перепрыгивая через многочисленные ямы и трещины, то и дело пересекая дышавшие на ладан деревянные мосты, где по асфальту, а где и по щебню, везла их на север. Дорога была латаная-перелатаная. Чем больше они отдалялись от Тыгды, тем круче становился рельеф. Равнинная, нередко заболоченная местность постепенно сменилась чередовавшимися ярко-зелёными сопками. В долине Зеи дорога пошла через густой хвойный лес.

Город Зея оказался провинциальном райцентром с маленькими деревянными домами и типовыми пятиэтажками. На въезде машину остановили гаишники. Они проверили личные документы, осмотрели вещи в кузове и спросили Тимочана о маршруте. Жоржик показал нужную бумагу, после чего им разрешили продолжить путь. Шофёр, оказавшийся местным жителем, завернул в столовую. Не евшие с утра, они с аппетитом пообедали, после чего сразу же поехали дальше.

По прямой до Берегового было рукой подать, но в тайге редко передвигаются по прямой. Главным препятствием была река Гилюй, впадавшая в Зею с западной стороны. Проблема заключалась в том, что после создания водохранилища устья всех притоков, стекавших со склонов окрестных гор, в том числе и устье Гилюя, оказались затоплеными. Не случайно вопрос жизни и смерти у местных жителей, отправлявшихся тогда в путь, звучал так: «А Гилюй пускает?». От поведения этой реки зависела вся жизнь обитателей Берегового – в Зее находились и центральная районная больница, и аптеки, и роддом. Неухоженная грунтовая дорога с кое-где подсыпанным гравием обходила затопленное устье Гилюя, делая большой крюк по холмистой местности. Проехали село с громким названием Золотая Гора, перевалили через хребет Тукурингра и спустились к бурной реке. Машина остановились на отлогом берегу, у паромной переправы.

Переправа по неизвестным причинам не работала. Паромщика найти не удалось. Во всей округе не было ни души. Тимочан, переговорив с шофёром, высунулся из машины:

– Молодёжь, сейчас будет немного страшно. Держитесь крепче! Переедем речку на машине.

Полноприводной ГАЗ-66 не случайно назывался грузовым автомобилем повышенной проходимости. Мотор завёлся, машина подъехала к реке и медленно, не останавливаясь, продолжила движение в сторону противоположного берега. Юля ухватила Захара за руку и закрыла глаза. Местный шофёр с детства знал маршрут. Вода доходила до самого кузова, мотор оглушительно ревел и грозился вот-вот заглохнуть. Было страшно представить, что машина может внезапно остановиться посреди реки с таким стремительным течением. Но она уверенно, по накатанному дну, пересекла буйную реку и выбралась на другой берег.

– Вот вам первый закон тайги, – сказал Захар своим ошеломлённым спутникам. – Или ты, или тебя.

После переправы дорога резко повернула на восток. Через восемь часов после выезда из Зеи, поздно вечером, приехали в Береговой. Машина остановилась перед деревянным бараком, в котором разместилась база партии. Чуть поодаль возвышался крепко сколоченный амбар, служивший складом. Посреди двора стоял приземистый вездеход.

Люди выбрались из машины и заходили взад-вперёд, разминая отёкшие ноги. Тут же налетели прожорливые комары и несметная туча мошки. На шум из барака вышли Фёдор с Игорем, за ними показался начальник партии, Сергей Петрович Устюжанин.

Приземистый и круглолицый Петрович принадлежал к исчезающему виду вечных полевиков, ненавидящих городскую суету и с трудом терпящих своих чересчур привязанных к быту жён. С недавних пор он был разведён и теперь сполна наслаждался свободой. Его знали не только как опытного геодезиста, но и как неплохого психолога, легко разрешавшего самые сложные ситуации.

– Петрович, пустишь на ночлег? – улыбнулся Захар.

– Ясен пень! Заходите по одному.