1985, или Полевой сезон

– Гм… Это уже русское изобретение. Буряты раньше готовили позы только из баранины. А в старину считалось, что в позы надо ложить пять видов мяса – верблюжатину, баранину, козлятину, конину и говядину.

– Извини, Лубсан, – засмеялся Иван Николаевич. – С верблюжатиной в стране напряжёнка! Ну, за всех присутствующих!

Позы Захар полюбил с первых дней пребывания в Бурятии. Поначалу он пытался есть их с вилкой и ножом, но его сразу же подняли на смех и быстро объяснили, что к чему. Теперь он уплетал их, держа руками и выпивая бульон через маленькие дырочки наверху. Лубсан первым прервал наступившую тишину:

– А кто лепил позы?

– Да все вместе и лепили.

– Я так и подумал, что лепщик был не один. Знаете почему? По количеству защипов. Посмотрите, ведь тут нет ни одной одинаковой позы. Вот в этой… гм… двадцать шесть защипов, а в этой… девятнадцать. А по нашим традициям, на каждой позе должно быть тридцать три защипа.

– И что, Лубсан, позы из-за этого меняют вкус?

– А как же? Ещё как меняют! Если не сам вкус, то его восприятие. Представь, что тебе подали не привычные пельмени, а квадратные. Да они ведь и в рот тебе не полезут!

После того, как смех приутих, Лубсан продолжил:

– На самом деле это не позы, а буузы. Позами их русские назвали. Если копнуть как следует – буузы воплощают мудрость бурятского народа. Когда наши предки их придумали, что они взяли за основу? Устройство юрты! Что такое юрта? Круглое по форме жилище, в середине – очаг, дым выходит из отверстия в крыше. Посмотрите сами на позы – чем не юрты?

Чай пили тоже бурятский – зелёный и с молоком, без сахара.

Началась программа «Время». Шёл очередной пленум ЦК КПСС, показывали речь Горбачёва. В последние дни тот и без того не вылезал из телевизора, но сегодня происходило нечто особенное. Постоянно звучали новые слова «ускорение социально-экономического развития страны», а чаще просто – ускорение.

Мужчины здесь же, за столом, закурили. Юля шепнула Захару:

– Я выйду на минутку. Сбегаю к подружке в соседний дом.

Она незаметно от отца оделась и вышла из квартиры.

– Да… – произнёс Иван Николаевич, – Похоже, нас ждут весёлые времена. Этот мужичок наломает дров!

– А по-твоему, Ваня, нам надо сидеть и ждать у моря погоды? – оживился Лубсан. – Или Рейган поможет? Загибается ведь всё. И промышленность, и сельское хозяйство.

– Не знаю, не знаю. – нахмурился Иван Николаевич. – Авиазавод наш работает. Хотя проблемы есть, спорить не буду. Что скажешь, Захар?

– А что я? Меня ускорять не нужно. Порядок бы навести в стране, чтобы жилось получше. А то мы впереди планеты всей, а в магазинах пусто. Я вчера плёнку для фотоаппарата искал, весь город обошёл, пока купил. Или вот лекция недавно была в экспедиции. Так рассказывали, что в Штатах свиньи размером с нашего телёнка. А у нас в Улан-Удэ – чуть ли не самый крупный в Сибири мясокомбинат, а колбасы в магазине не купишь. Надо что-то делать, конечно. Политика – не моё, но нутром чую, что Горбачёв прав.

– Дайте слово, мужики! – встрял Лубсан. – С Афганом бы ещё что-нибудь придумать. Ведь пять лет война идёт, сколько пацанов наших перебило, а конца и края нет. На днях «Голос Америки» слушал. Там ведь целая рота полегла, в этом… дай бог памяти… Мараварском ущелье. Когда всё это кончится?

Они долго ещё горячились и спорили, пока Иван Николаевич не начал откровенно позёвывать. Проводили Лубсана и вдвоём вышли покурить на лестничную площадку.

– А где Юлька?

– К подруге ушла. Сказала – на минутку, а прошло уже два часа.

Иван Николаевич взглянул на наручные часы и хотел было что-то сказать, но промолчал. Вернулись домой, убрали со стола, выключили телевизор и начали укладываться спать.

Сон никак не шёл. Захар ворочался с боку на бок, вздыхал, потом включил настольную лампу и взялся читать Джека Лондона. Сосредоточиться никак не удавалось, смысл прочитанного ускользал, и он, отложив книгу в сторону, снова выключил свет.

Поздно за полночь раздался дверной звонок. В темноте он дошёл до прихожей и открыл входную дверь. Едва стоявшая на ногах Юля виновато заговорила заплетающимся языком:

– Не ругайся, Захар! Тут такое дело…

Он резко прервал её:

– Входи быстрее. Мне рано вставать.

Лёжа в кровати, он смотрел прямо перед собой невидящими глазами и слушал, как Юля, стараясь не разбудить похрапывавшего отца, на цыпочках возвращается из кухни. Она быстро разделась, устроилась у Захара на животе, обхватив бока коленями, и наклонилась к его губам.

«Женщина создана для того, чтобы её любить, а не для того, чтобы её понимать», – успел он подумать до того, как мир взорвался и исчез в кромешной тьме.

Май

Выезд в поле задерживался. Тёплая погода благоприятствовала береговым геодезическим работам, но передвигаться по Зейскому водохранилищу на судах и моторных лодках было ещё рано. Большая часть полевиков уже разъехалась по разбросанным объектам Бурятии, Читинской и Амурской областей. В опустевшем здании экспедиции Захар Сазонов ждал открытия навигации, которое должны были объявить во второй половине мая. Он то изучал топографические карты участка будущих работ, то выезжал на базисный полигон поверять геодезические приборы, то перечитывал ведомственные инструкции по топосъёмке шельфа.

Пользуясь вынужденным простоем, Захар оформил нужные разрешения и купил охотничье ружьё 16-го калибра с патронами, порохом и дробью, а также кожаную сумку и патронташ. Он совершенно не обладал охотничьим азартом и предпочёл бы купить фоторужьё, но жизнь в тайге полна неожиданностей, поэтому приходилось думать и о самозащите, и о пропитании.

Раз пять он звонил Алине по поводу развода, но она постоянно отшучивалась. Это было странно и непонятно, учитывая всё, что они наговорили друг другу в прошлом году, перед тем, как расстаться. Запрячь в одну телегу коня и трепетную лань оказалось невозможным, но теперь лань что-то задумала, или же пронюхала про Юлю и просто мстила. Всё происходившее между ними, с первого же дня после свадьбы, случившейся ровно год назад, напоминало противостояние двух разных миров – домашнего, прагматичного, расчётливого и сурового, романтического, безрассудного. «Они сошлись. Волна и пламень» – усмехался Захар, удивляясь самому себе, так легковерно клюнувшему на Алинину приманку.

Номер её телефона он знал наизусть. Казалось смешным, что ещё в прошлом году это был его собственный номер – вместе они практически не жили. Он, молодой начальник партии, с весны до поздней осени мотался по всему Байкалу, приезжая в город лишь на несколько дней. Она, его молодая жена, совершенно не ощущала себя замужней женщиной. Их роман закончился, не успев начаться.

Один из его звонков стал последним.

– Алина? Это я. Не поверишь, но я по тебе соскучился. Встретимся завтра у входа в ЗАГС? В пять вечера. Не забудь паспорт и свидетельство о браке.

Алина неожиданно поддержала его шутливый тон:

– Ой, Захар, как ты меня достал! Так достал, что я, пожалуй, и в самом деле приду.

Назавтра она действительно пришла в ЗАГС, в чёрном пальто и маленькой круглой шапочке с тёмной вуалью.

– Ну что, осчастливить тебя? А ведь я тебя любила, глупый.

Сердце его сжалось от жалости к самому себе, хотя он и не верил ни единому её слову. Делить им было нечего, поэтому процедура расторжения брака заняла всего несколько минут. Проводив Алину до трамвая, Захар купил в продовольственном магазине бутылку улан-удэнского пива и в соседнем скверике, присев на краешек сломанной лавочки, выпил его из горлышка. «Кто сказал, что оно кислое?» – подумалось ему. На самом деле он не ощутил не то что никакой кислоты, но и вообще никакого вкуса. После этого так же машинально, одну за другой, он курил свою «Стюардессу», пока стоявшие перед ним дома не начали скрываться в сгустившейся темноте.

В один из майских дней в его рабочую комнату зашёл Игорь Зябликов. В составе бригады Фёдора он тоже ожидал отъезда в Амурскую область.

– Как настроение, Игорёк?

– Сразу и не ответишь… Ты знаешь, а я ведь вижу, какой ты весь издёрганный. У меня у самого проблем выше крыши, но помогает Лао-Цзы. Вот кого бы нам в генсеки! Он, между прочим, две тысячи лет назад про нашего Горбачёва сказал: «Кто много обещает, тот не заслуживает доверия». Но не это главное. Русские люди чересчур агрессивные, отсюда все наши беды. Ломаем через колено всё, что нам не нравится. Уступать не привыкли, ни другим людям, ни судьбе. А ведь человек по природе мягкий и нежный. Уступать надо, прислушиваться к естественному ходу событий. Всё, что ни делается – к лучшему.

– Это тоже Лао-Цзы сказал?

– Нет, кажется, Вольтер, хотя он только переиначил старое выражение. Скорее всего, это идёт от самых первых людей на Земле.

– А как там твоя девочка-припевочка? – поинтересовался Захар.

Обычно спокойный и уравновешенный, Игорь сразу вышел из себя: