Млечные истории – I

– Антонна, – тихо произнёс генеральный секретарь, подавшись в сторону Ананта Батлера. – Призвание у неё такое – людей кормить. Ей бы, должен признаться, в воинскую столовую. Вот бы там душа её развернулась. Всё колеблюсь в штабной комитет предложить. Или лучше в Мэрию? Хотя мы здесь едоки никудышные, а отпускать не хочется. Сразу что-то померкнет вокруг.

– Странное имя, – почесал затылок учёный.

– Не имя. Отца зовут Антон. А её все только так – Антонна. Отец где-то в Сибири живёт, по-моему, в южной части. Не сказать мне точнее. Сибирь большая и такая далёкая.

После этих слов генеральный секретарь задумчиво посмотрел в северном направлении, насколько позволяла терраса. Словно прикидывал расстояние туда, за горизонт, далеко-далеко, мимо Великих озёр, через Гудзонов залив, над Арктическим архипелагом до Северного полюса и ещё дальше, по загибающейся вниз дуге до побережья океана, потом над бескрайней тайгой и до неведомого сибирского местечка, где живёт и здравствует наверняка такой же превесёлый девяносто… с чем-то… летний дед Антон. И нет объяснений, почему представилось, будто у деда Антона обязательно должна быть борода лопатой.

После секундной задумчивости встрепенулся:

– На чём она нас прервала?

– На коридоре в Солнечной системе, – подсказала жена.

– Да, именно так. Широченный коридор, – Анант Батлер вернулся к отложенной теме. – При грамотном манипулировании разгонными блоками никаких влияний на траекторию при выходе не будет.

– Дорожно-транспортных происшествий тоже не будет? Например, с тем манекеном за рулём красного родстера, что летает с две тысячи восемнадцатого года с надписью «Без паники!» на приборной панели, – генеральный секретарь весёлым взглядом посмотрел на жену.

– Даже если представить, что он где-то рядом бы «проезжал»!.. Это настолько невероятно, что такого не бывает, – засмеялся учёный.

Генеральный секретарь съел один из только что принесённых блинчиков, воспользовался салфеткой и пододвинулся ближе к столу.

– От блинов и космических ДТП к делу. Я с некоторыми деталями, мистер Батлер, разумеется, знаком, но услышать из первых уст всегда предпочтительней. И на какую максимальную полётную скорость хотим выйти в итоге?

– А о какой расчётной скорости вы слышали? – последовал встречный вопрос.

– Э-э… Что-то около пяти процентов от скорости света. Нет?

– Четыре целых семьдесят пять сотых. Итого лететь придётся больше тысячи лет.

– Про тысячу лет мы знаем, – с нарочитой грустью выдохнул генеральный секретарь. – Эх! Никогда нам ни с кем не повидаться при таких сроках полётов. И как главе организации, объединяющей планету, то ли жаль мне этого, то ли оно будет и к лучшему. Для вас лично тема полёта человека к другим звёздам закрыта?

– Я давно её закрыл, – учёный махнул рукой, – и со мной соглашается большинство коллег. Другие звёздные системы нам вблизи и воочию созерцать не получится. Самопожертвования несоизмеримо превосходят смысл. До крайности приближённая к нулю вероятность вернуться обратно. Если только не научимся через какие-нибудь норы нырять, что скорее от сказочников, нежели по-серьёзному. Зарекаться на невообразимо далёкое будущее не стану, но вот так «по старинке», как сегодня, долететь – исключено. Этот-то аппарат предельно облегчаем ради скорости, а человек сядет, это сколько сопутствующего барахла нужно дополнительно запихать. Пардон за фразеологию, профессиональный сленг такой, привычка. Всё, без чего можно обойтись, ласкательно называем барахлом. Придётся не тысячу лет, а двадцать тысяч лет лететь. Увеличение нынешних возможностей разгона на единицу массы, как специалист говорю, тоже сомнительно. Даже заглядывая в ближайшие века – сомнительно. И зачем самим-то летать?! Всегда и везде об этом выступаю. Космос – самая враждебная для нас среда. Вот тут недалеко летайте… Луна, Марс, спутники Юпитера, Сатурна. Всё! Дальше пусть роботы летают.

– Ей-богу, мистер Батлер, знали бы вы, как я с вами согласен! – обрадовано воскликнул собрат по логике.

– А я не очень, – возразила представительница другой, склонной к интуитивному мышлению, половины человечества. – Вы оба хотите сказать, что контакт с инопланетянами вовсе никогда не случится, даже через тысячу… пять, десять… даже, коли на то пошло, пятьдесят тысяч лет?

– Дорогая, нам до них элементарно не долететь. Человек не сможет столь долго жить в космосе, и причины тут не только физиологические или бытовые, а ещё и эволюционно-мутационные. Вера в то, что людям удастся построить космический корабль, внутри которого повторялись бы земные условия, включая гравитацию, утопична. А длительная невесомость обыкновенно убивает. Без постоянной нагрузки мышечные ткани атрофируются, костные массы становятся хрупкими. Сложно будет в ходе всего полёта непрерывно проявлять физическую активность. А без неё организм уменьшит потребление кислорода, которого вдобавок и в самом деле будет мало. Меньше кислорода, больше гемоглобина в крови. Лишний гемоглобин сильно токсичен, получи букет проблем со здоровьем. Тренажёрный зал при межзвёздном перелёте не спасёт, а лишь оттянет проблемы. Не нужно обманывать самих себя. Ненадолго слетать, претерпевая неудобства, это пожалуйста. Но так, чтоб несколько поколений в полёте сменялось, тут я противник.

Наше тело идеально сконструировано под земное притяжение. Все части и органы находятся на своих местах. Ноги внизу, голова вверху, – генеральный секретарь даже встал из-за стола, обошёл кресло и стал ходить жестикулируя. – Ногами ходим по притягивающему нас объекту. Голова видит, слышит, нюхает окружающую обстановку. Обменивается информацией. Закладываем пищу сверху, во входное отверстие, пережёвываем, пускаем согласно силе притяжения вниз по пищеводу, перевариваем, забираем всё что нужно, и… дальше, тоже пардон, не буду озвучивать… скажу лишь, что концовка опять же связана со свободным падением. Попробуйте-ка проделать весь этот цикл вверх ногами. Нет, может, у какого-нибудь акробата это, конечно, и получится, но на третий-четвёртый раз, ему это сильно надоест, и он вернётся в нормальное положение, тут к гадалке ходить не надо.

А с жидкостями ему будет ещё сложнее. Пива попить с друзьями за просмотром футбольного матча вниз головой не получится даже у акробата. Гравитация-матушка, она в жизни нашей о-очень!.. много где помогает. А могло ли быть как-то по-другому?! Представьте, как выглядело бы наше тело, если эволюция человека протекала бы в невесомости. Ноги зачем? Их бы просто не было. Голова располагалась бы где-нибудь посередине, зачем ей верх-низ, абсолютно индифферентно. Руки, они нужны в обязательном порядке, торчали бы прямо из боков. Шаробраз этакий в воздухе плавает. Смайлик!

Генеральный секретарь, широко расставив руки, попытался, насколько смог, изобразить рукастого шаробраза. Даже встал на одну ногу и вспомнил свои детские упражнения в гримасничании.

– Фу! Не делай так больше! – замахала руками жена на мужа. – Я же тебя всё-таки люблю. Ведёшь себя не по статусу. Мистер Батлер, не рассказывайте никому. Вы этого не видели… а кое-чего и не слышали.

Коснулась рукой плеча учёного, а самой смешно, еле сдерживается.

– Могила, – услышала в ответ.

Выступавший вернулся из образа, подошёл к столу и упёрся в него руками, глядя на жену. Продолжил:

– Все формы жизни во Вселенной ютятся на планетах, что вращаются вокруг своих звёзд. Разве есть другие места, где жизнь могла бы возникнуть и осесть? Межзвёздное пространство никто не заселяет. И мы, и где-то там инопланетяне – все эволюционируют под определённые планетные условия, но никак не под невесомость. Мы живём здесь… с этой гравитацией, с этим воздухом, с этой водой, – генеральный секретарь сообразно своим словам мелко подпрыгнул, сделал демонстративный глубокий вдох, открыл бутылочку с водой и глотнул из неё; потом глаза его посмотрели на блинчики, но рука взяла бразильский орех. – Вот с этой натуральной и свежей едой, растительной и животной, и всем остальным, с чем приходится сталкиваться для жизни. Откуда всё это будет браться внутри космического корабля на протяжении… э-э… пускай, даже если и тысячи лет? Фермерство там не разведёшь, воду и кислород в необходимых количествах из космической пустоты не выжать. Это реально смотря на вещи, не фантазируя. Круговорот воды и газа внутри корабля устраивать без потери ни единого грамма того или другого?

– Может, спать тысячу лет всё-таки научимся. Как в кино. Или заморозка, а в конце полёта оживать, – сторонница нелогичной интуиции осторожно подкинула пару мыслей.

– Ерунда это! Спать тысячу лет. Хэ!.. А проснуться мумией египетской?! Про разморозку это ты тоже, дорогая, не всерьёз сказала. Сама знаешь, что пусть тело и будет выглядеть свеженьким, но оно не оживёт. Хоть и ожило бы! Сомневаюсь, что в нём окажется человек вменяемый.

Жена не нашла противоборствующих аргументов.

– Про кино упомянули, и сразу захотелось добавить к словам о реальностях и фантазиях, – вернулся в разговор Анант Батлер. – В старых фильмах о космических путешествиях по всему кораблю ходят ногами, как правило, без всяких объяснений. Иногда подразумевается, что у них генератор гравитации в трюмах. Со временем в фильмах для создания притяжения стали призывать центробежную силу, когда люди ходят внутри вращающейся части корабля.

– Да-да! Искусственная гравитация – отдельный разговор, – генеральный секретарь сел в своё кресло, взял яблоко и стал чистить его ножом. – По-вашему, это вообще реально?

– Могу поручиться, что в ближайшие пятьсот лет люди вырабатывать гравитацию не научатся. Пожалуй, и за тысячу лет поручусь. Оставлю лишь крайне малую вероятность, что подобная идея когда-нибудь реализуется на практике.

– А появись этот самый, пресловутый генератор гравитации, что служило бы ему топливом?

– Хороший вопрос, – Анант Батлер повторно почесал затылок. – Наверное, подобие чёрной дыры. Опять же, искусственное подобие. Дырочка, с позволения сказать, если речь идёт о космическом корабле. Стало быть, корабль должен быть шарообразным. В центре, значит, этот генератор, что гравитацию вырабатывает. Внутри генератора «чёрная дырочка», не знаю, в каком корпусе, чтоб она его не сожрала. Астронавты будут ходить по кораблю как по мини-планете. На нижней, внутренней палубе ты весишь, допустим, сто килограммов, на средней – семьдесят и по внешней палубе ходишь будучи сорокакилограммовым. Что-то в этом роде.

Тут учёный ненадолго застыл. И потом добавил:

– О каких-то невозможных вещах я сейчас говорю.

– А с огромной космической центрифугой как дела обстоят? – генеральный секретарь задал этот вопрос больше для жены, чем для себя.

– Здесь гораздо возможнее, но, опять же, в полное воплощение идеи до уровня применения, хоть тресни, не верится. Вот не ложится на душу, и всё тут. Энтузиасты имеются, проекты существуют, работы ведутся и эксперименты проводятся. Пытаются обойти многочисленные трудности. Я смотрю на подобное скептически. Один мой старый знакомый, который этим занимался, и видимо до конца вникнув в проблематику идеи создания таким способом искусственной силы тяжести, в итоге однажды махнул рукой со словами что-то вроде… «возни много, толку мало».

– А что, там так много трудностей? – новый вопрос от женской интуиции.

– Очень много! Во-первых, весь корабль вращать или какую-то его часть? Если весь, то его строить нужно в виде огромного полого цилиндра. Ведь чем ближе человек к оси вращения, тем невыносимее ему там находиться. Если вращается не весь корабль, а только некая жилая его часть, которая по форме почти у всех ассоциируется с бубликом, то здесь становится мало смысла, так как неминуемо появляется проблема вибрации. Вибрация тогда не страшна, когда вращающиеся детали значительно меньше самого человека. А когда детали огромны и человек по отношению к ним… с муравья, – Анант Батлер показал пальцами некий малый размер, – то влияние долговременной вибрации будет довольно-таки ощутимым и будет отрицательно сказываться на здоровье. Как это решить? Что за деталь скрепляет эти части корабля? Какой такой подшипник? Да ещё готовый прослужить без замены с тысячу лет. Таким образом, возвращаемся к кораблю-цилиндру.

Теперь о диаметре вращения. Вы знаете, он должен быть более полукилометра. При малых диаметрах, как я уже сказал, условия для человека нестерпимы. То есть для относительного комфорта нужно увеличивать. Строить такой корабль придётся где-то на орбите. Но вот что с ним дальше делать? Как его разогнать хотя бы до одного процента от скорости света? Инертная масса огромна. Хорошо. Предположим, все трудности преодолены. Построили, заселили, раскрутили, разогнали – идёт дальний полёт. Там ведь не будет привычной для нас гравитации. Там будет подобие. Это лишь попытка заменить земное притяжение силой инерции. Пусть их значения и будут равны. Иначе говоря, если встать там на весы, то они покажут тот же ваш вес, что и на Земле. Но ощущения для человека всё равно будут другими. Здесь-то мы находимся в гравитационном поле всеми частями тела. А там центробежная сила приложена к ступням и передаётся вверх по скелету.

Давайте для наглядности такие примеры приведу. Сейчас мы находимся на внешней стороне вращающегося объекта, и, если начать бесконечно раскручивать Землю, рано или поздно мы вылетим с этой террасы вместе с плетёными креслами. Там же люди находятся внутри, и если там начать бесконечно увеличивать скорость вращения, то людей постепенно придавит к полу и в конце останутся от них только мокрые лепёшки. Чувствуете нотку противоположности в этих двух ситуациях? Во вращающемся цилиндре сами обстоятельства для самочувствия другие. Например, чтобы нагнуться и поднять что-то с пола, поясничные мышцы будут задействованы немножко иначе, и по-другому будет работать координация. Подпрыгивать нежелательно, так как за время прыжка можно успеть потерять свою «вертикальность» между центром вращения и полом. А высоко подпрыгивать, да ещё со всего маха и разбежавшись против вращения, вообще категорически нельзя. Рискуешь выскочить из системы и упасть уже не на пол, а на набежавшую переборку, которая и вернёт тебя обратно в центробежное «притяжение». Сымитированная инерцией сила тяжести уже не будет к тебе приложена, раз пола не касаешься.

Или ещё один неприятный казус. Ходить там, скорее всего, придётся разными походками в зависимости от направлений. Против вращения ты будешь ходить несколько более лёгкой походкой, чем по ходу вращения. Поперёк пойдёшь – станешь рефлекторно шире обычного расставлять ноги. А есть ещё диагональные направления. Вестибулярный аппарат из организма не выкинешь, а работать он там будет согласно предоставленным условиям. И без ощущений лёгких… а кому и тяжёлых… головокружений, дело не обойдётся. Причём на постоянной основе, на всё время полёта. Головные боли, бессонница, потеря аппетита… и ещё прорва сопутствующих неудобств в самочувствии и в быту нас там ожидают. Вкусовые рецепторы со временем даже притупятся. Джем от кетчупа, конечно, будешь отличать, а вот груша с яблоком сольются в один вкусовой оттенок.

И вот такой ещё довод приведу в завершение. Вообразите, вы находитесь сейчас в системе, где можете поиграть в теннис, и перешли из неё в другую систему, где играть в теннис нереально. Согласитесь, ваше самочувствие должно измениться. И согласитесь, что не в лучшую сторону.

– Про игру в теннис на вращающейся космической станции… Никогда в голову такие мысли не приходили. Понятно, что площадку можно выпрямить. А вот полёты мяча?.. Хотя зачем площадку прямой делать?.. При диаметре корабля в полкилометра она будет не такой уж и выгнутой. С ходу не соображу: мяч будет прямолинейно летать и постоянно в аут? И от общего вращения будет зависеть? Ой!.. Совсем кавардак у меня, – генеральный секретарь помотал головой, будто вытряхивал из неё ненужные мысли.

– Знаете, я как-то попытался представить, какими там будут траектории мяча относительно игроков. Но плюнул, даже и не воображается.

– Судя по всему, вы ещё многие неудобства не затронули. Совсем как-то невесело, – с обескураженным видом произнесла жена генерального секретаря.

– Получается так. Получается, прав был мой старый знакомый насчёт соотношения возни и пользы.