Млечные истории – I

– Два раза пополдничать и одно мороженое. Э-э… и пусть сразу заходит.

– Хорошо.

– Кому говорить больше придётся, так это людям с самого проекта, – генеральный секретарь подошёл к рабочему столу и там оставил планшет в покое. – Один из них совсем скоро здесь появится. Мероприятие не такое и профильное для меня. Зачем все вокруг это церемонией называют? Там больше на научную конференцию будет похоже.

– Я и думаю, – подхватила жена, – юбилей ООН и космический запуск. Нет, не спорю, связь проглядывается, но не такая, чтоб вот так вот прямо их друг к другу приурочить. В мире ещё столько мест, где можно было эту церемонию провести. Вон первый запуск… там, по-моему, без каких-либо торжественных собраний обошлось.

– Совпало. Право, не знаю, где лучше было бы собраться, когда наиболее благоприятный момент для запуска попадает на второй день наших празднеств. Всё ж таки общее дело! Считай, всей планетой запускаем. Представь на секунду, что за нами кто-то наблюдает с расстояния других звёзд. Мы же для них все одни, земляне. Вполне символично, что данная акция пройдёт не где-нибудь, а в UN-Сити.

Дверь из приёмной отворилась. Вошёл высокий, худой, пожилой человек, на глаз лет семидесяти пяти, с взъерошенной седовласой шевелюрой на голове. На эту шевелюру взгляд устремляется сразу и невольно. В одной руке он держал старомодную шляпу.

По внешности вошедшего с высокой долей вероятности угадывалась его причастность к миру науки. Учёным некогда заниматься подбором для себя одежды, и если никто из родных и близких содержанием его гардероба особо не озабочен, то почти всегда в их образе можно уловить непритязательность. Даже по фасону одень, так неряшливость разглядишь. В данном примере, у вошедшего присутствовали оба эти качества: чуть неряшливый верх, весьма непритязательный низ. А появись здесь сейчас по некоему волшебному дуновению ожившим персонажем Шерлок Холмс, он бы, окинув взглядом гостя, непременно нам поведал… Что жена полунеряшливого учёного тоже причастна к миру науки и тоже скромна в одеждах, хотя и младше на двадцать девять лет, и она у него третья. Что есть единственная дочь от первого брака, не имеющая к миру науки никакого отношения, разведена и живёт недалеко от отца вместе с двумя сыновьями. Правда, сыновья дома бывают совсем редко, так как старший сын надолго уезжает на учёбу в один очень известный университет в Англии, а младший подаёт немалые надежды в знаменитой хоккейной академии в Канаде. Также у дочери живёт большой чёрный лабрадор, с которым она часто заходит в дом к отцу и даже оставляет его там – иногда на пару дней, иногда на пару недель, а когда и на месяц.

Стоит лишь добавить, о чём Шерлок Холмс ни в коем разе не смог бы угадать: две эти женщины настолько ровесницы, что первая старше второй всего на один день. Дальше, уже без чьей-либо помощи, нетрудно догадаться, что подругами им быть сложно, а именно от них в значительной степени зависит, что носит на себе муж и отец.

– А-а! Мистер Батлер, здравствуйте. Рады познакомиться, – генеральный секретарь с вытянутой рукой двинулся навстречу учёному. После рукопожатия, легонько взяв его под локоть, повёл к супруге.

– Тоже очень рад личному знакомству. Визуально-то я вас и так знаю, что совсем неудивительно. В этой связи, кроме меня, больше никому нет смысла представляться, – с вежливой улыбкой на лице ответил учёный и, почтительно наклонив голову перед первой леди ООН, проделал своей шляпой некий причудливый реверанс.

– Ну что ж, тогда… – генеральный секретарь перевёл взгляд на жену. – Анант Батлер, член Совета руководителей проекта «Земной Инстинкт». Заведует одним из отделов. Насколько меня осведомили, отделом, который занимается непосредственно самим полётом. То есть космической баллистикой, навигацией и с этим связанным.

– Говоря в поверхностных тонах, примерно так, – подтвердил гость.

– Почему я и попросил вас заглянуть сюда предварительно на пару часиков, побеседовать в непринуждённой обстановке. Нам ведь вместе на церемонии перед публикой дискутировать. А мне так ещё и… по существу, быть там ведущим. И кое-какие моменты для себя хотелось прояснить. Мало ли, между нами говоря, где-то не запутаться.

– Отвечу с удовольствием. Что сам знаю – всё ваше. От генсека ООН секретов не может быть в принципе.

Со стороны выхода на террасу появилась «девушка из планшета».

– Всё готово.

– Спасибо, – поблагодарил генеральный секретарь помощницу и повернулся к гостю. – Мистер Батлер, кофе? Блинчики изумительные. Прошу вас, пойдёмте.

– Замечательно, – ответил учёный в свою очередь, пропуская вперёд первую леди.

А там, на террасе, на открытом воздухе, наипрекраснейшая предвечерняя благодать. Погода в эти дни стоит просто чудная, на редкость для конца октября. Тепло и свежо. Лёгкий ветерок ласково обдувает невидимым опахалом. Краснобокие перисто-кучевые облака будто застыли в поднебесье. Великолепный вид окрестностей с высоты пятидесятого этажа. Золотая осень, подкрашенная заканчивающим свой рабочий день солнцем.

На краю террасы, у балюстрады, два телескопа. Один для звёзд в вечернее время, навороченный и на высокой треноге. Другой – любительский, с треногой пониже, земной поверхностью любопытствовать и для светлой части суток в основном.

Генеральный секретарь подошёл к «дневному», повернул в сторону Большого парка, прицелил и стал смотреть одним глазом в окуляр.

(Применительно к эмблеме ООН, которую, как уже отмечалось, повторяет собой город, прицелил в сторону Африки, а ещё точнее, в район африканского озера Виктория.)

– Два с половиной часа до начала. Почти всё готово. Последние наладки. Осталось только народу собраться, да на улице стемнеть.

Отступился от наблюдений за Большим парком, провёл телескопом по горизонту, разглядел воздушный лайнер, приближающийся к аэропорту. Проследил за благополучной посадкой, после чего оставил оптику в покое и направился к столу.

Все втроём расселись в удобные плетёные кресла. На столе кофе, сливки, блинчики, яблочный джем, печенье, шоколад, ассорти из орехов, фрукты, мороженое, бутылочки с питьевой водой. Как подобает, хлопотать по столу стала женщина, а муж чуть помог ей разлить по чашкам кофе.

– Вы когда зашли, мистер Батлер, у нас с женой как раз возник маленький диспут о том, что сегодня не иначе как наиболее подходящий день для запуска в ту сторону. Так? Вчера и завтра, если взять, тоже бы подошли, но уже меньше.

– Вы правы… – гость, никого не дожидаясь, успел закинуть в рот первый блинчик и сделать глоток кофе. – И насчёт блинчиков тоже. Мм! И кофе какой! Совершенно не разбираюсь в кофе, но люблю пробовать его в разных местах. Везде варят по-разному. У вас, скажу, просто вкусно, без особинок. По поводу «вчера и завтра» поправлю. Здесь разница небольшая, а когда лететь сотни триллионов километров, один день может обойтись лишними десятками лет полёта. И земной календарь тут ни при чём, потому как стартуем с Луны. Для нас с вами земные сутки… они, конечно же, «при чём». Поесть, поспать, насущные дела утром, днём, вечером. Но на Луне изменения в плане вчера-сегодня-завтра не столь кардинальны. А ситуация именно там является первичной для нас, и церемонию запуска мы уж под неё как-нибудь подстроим. Так совпало.

– Вот! Я же говорил, – генеральный секретарь обратил внимание жены на прозвучавшие слова о совпадении.

– Есть чёткое направление на выбранную звезду. А всё ведь крутится. Земля летит вокруг Солнца. Да Луна вокруг Земли вращается. Эффект пращи, – Анант Батлер покрутил кистью руки над головой, изображая из себя пращника, и с третьего оборота как бы метнул.

– Вот как?! А старт? Разгонные блоки? – жена генерального секретаря заинтересованно посмотрела на учёного, подняв брови и раскрыв на полный размах свои и без того большие глаза.

– Это наше искусственное и в разгоне основное. Но дарованное берём тоже. Не стрелять же против вращений. Земля летит, и мы, сидя на ней с чашкой кофе в руках, летим сейчас… не сказать, что прямиком, точнее, с некоторым упреждением… в сторону той звезды. И за одну секунду делаем тридцать километров. А Луна тоже с нами заходит на свой вираж, со своей скоростью вращения и с пусковой установкой на тёмной макушке. В сумме это даёт нам некую фундаментальную скорость, доля которой мала по сравнению со скоростью разгонной, но грех ею пренебрегать, когда речь идёт о больших расстояниях. Если не вдаваться в «мелкие» погрешности… углы наклонов и прочее… то система Солнце – Земля – Луна в настоящий момент выстроилась в линию. Стреляем, соответственно, под углом к этой линии.

– Я так и думала! Это, как правильно назвать… стартовый стол?

– Есть, что можно так назвать.

– Он наклонён к лунной поверхности, чтобы, как говорится, прямой наводкой?

– Вы не ошибаетесь, наклонён и для этого в том числе, – Анант Батлер мило улыбнулся: объяснять и рассказывать что-нибудь красивой женщине всегда в удовольствие. – Ловим для выбранного направления на звезду оптимальный момент пуска и по времени, и по наводке. Ценны малейшие прибавки. Скребём скорость по всем сусекам. Плюс запуск с Луны даёт разительное преимущество над земными пусками в доле полезной нагрузки от стартовой массы. А следовательно, опять же и в скорости, набранной после.

– Относительно прямой наводки, мистер Батлер, слукавили? – дружелюбно прищурился генеральный секретарь.

– Самую капельку, – и один из предпоследних блинов из центральной тарелки, покачиваясь, завис на вилке учёного. – Естественно, мы же не крайняя планета в Солнечной системе. Но уверяю вас, и тут повезло. Как раз в окно попадаем. Поэтому в прямой наводке если и есть неточность, то, как и говорил, самая капелька. Вот задайте вы мне этот вопрос полтора года назад, когда «Адама» запускали, и мой ответ оказался бы гораздо длиннее.

– Так-таки ничто и не окажет влияния на траекторию на всём выходе? – вновь вопрос от женщины, будто в очерёдность с мужем.

С южной стороны террасы послышалось мягкое шарканье ног по каменной плитке. Все оглянулись.

– Вот, добавочка! Горяченькие, с пылу с жару! В первой-то партии маловато было, – появилась дородная, пухлощёкая женщина в белом поварском костюме с голубыми пуговицами. Широкую «талию» опоясывал голубой фартук, на шее тоже голубая косынка. Возраст её приблизительно… насколько старше генерального секретаря, настолько же и младше Ананта Батлера.

Пожаловавшая повариха остановилась у стола. Левой рукой, точно официант из ресторана, держала большую тарелку, где соблазнительно дымилась стопка аппетитных свежеиспеченных блинчиков. Такая же тарелка в центре стола, с одиноко скучавшим, подостывшим последним блинчиком, теперь явно контрастировала в проигрышную сторону. Будучи по жизни извечной веселушкой-хохотушкой, повариха сияла своим круглым румяным лицом, как солнышко из детского мультфильма. В эти секунды вид этой женщины с блинами был настолько жизнеутверждающим, что не иначе проведи сейчас чемпионат по максимальному выражению собой оптимизма – золотая медаль однозначно у неё.

– Извиняйте, пожалуйста. Мне намекнули, что у вас тут не должно быть ничего конфиденциального. Обычные темы обсуждаете. Так я уж сама, по своей инициативе, буквально на секундочку. И тут же убегу, – протараторила в быстром темпе. И вот, казалось бы, простые слова, по сути безотрадные, а как всё-таки весело прозвучал у неё весь этот рассыпчатый набор фраз. Ловким, бескомпромиссным движением поменяла тарелки и в том же стиле добавила: – Блины, их сразу кушать! Жалко смотреть, когда остывают.

– Мистер Батлер, в вас пока ещё блины влезают? – с приятельской иронией поинтересовался генеральный секретарь.

– Ой, вы меня балуете, – ответил тот.

– Конечно, влезают! Вон, какой запас! Есть куда баловать. Я, когда вы ещё из лифта выходили, заметила. Ну, случайно так. Думаю… у-у… этого бы гостя да ко мне столоваться. Через месяц не узнаете! Такой бы стал красавчик. Или на неделю вперёд нынче накормить? – царица блинов обдала добротой и заботой щуплого учёного. Заодно подвигала с места на место кофейник, корзинку с печеньем, этажерку с фруктами, сливочник и сахарницу.

Оба мужчины с высоты житейского опыта были знакомы с алогичным женским феноменом беспричинно передвигаемых предметов сервировки по столу. Вот вроде бы и хорошо всё стоит, нормально расставлено, а подвигать всё равно нужно. Туда, сюда, влево, вправо – направления и расстояния абсолютно не имеют никакого толкования. Может, это рефлекторно? В женских хромосомах заложено? Возможно, в первобытном обществе с доисторической и с трудом представляемой «сервировкой» происходило то же самое, когда дикие люди усаживались за большим гладким камнем для чего-то там поедания. И, видимо, это будет всегда. Незыблемо. Искать обоснованность бесполезно, а глаза мужчин бессознательно замечают.

Глаза мужчин всегда замечают что-то, где нет логики.

Генеральный секретарь и Анант Батлер машинально проследили за броуновской ротацией посуды взглядами отрешёнными и полустеклянными, как если бы обычный человек, никакими мыслями не загруженный, посмотрел… ну, скажем, на водопад.

Светозарная кухарка, закончив-таки настольные сдвиги, убежала с тем же шарканьем.

– Спасибо! – всё, что оставалось крикнуть ей вслед истинным приверженцам логики.