Кровь на колёсах

Буквально минуту назад мною получена информация из Москвы, что из Набережных Челнов выезжает конвой за арестованными преступниками. Вместе с конвоем выезжают и водители, в задачу которых входит перегон этих машин в Челны.

Я не хочу с вами ругаться, но если машины не смогут выехать со двора в связи с тем, что были разукомплектованы вашими сотрудниками, я вынужден буду поднять большой скандал. Полагаю, он будет не в вашу пользу. Я лично арестую и отконвоирую в Казань всех сотрудников вашего отдела, уличённых в краже деталей и узлов. Мне всё это напоминает мародёрство! У вас ещё есть время поправить ситуацию. Два дня – этого вполне достаточно.

Полковник сделал обиженное лицо, словно я его лично уличил в воровстве.

– Виктор Николаевич, могу сказать одно, что вы глубоко ошибаетесь, обвиняя моих людей в этих действиях. Они не могут этого сделать, – Кунаев вызывающе посмотрел на меня.

– Давайте не будем спорить. Пригласите помощника дежурного. Это такой здоровый мужчина с погонами старшины. Спросите его. Я уверен, что у вас претензий ко мне не будет.

Я вышел из кабинета и проследовал мимо секретаря, которая при виде меня, отвернулась в сторону.

Уже через полчаса, подойдя к окну, я увидел, как человек десять милиционеров суетятся около грузовиков, устанавливая снятые ими детали. «Вот так-то лучше», – отметил я про себя, наблюдая за их работой.

* * *

Агафонов вошел, как всегда – на плечах не чуя погон: стеснительно и едва слышно.

– Разрешите войти? Есть коё-какая информация.

– Заходи, – произнёс я и указал ему на стул.

Он не стал садиться и сразу же приступил к докладу.

– Сегодня утром я случайно столкнулся с женой одного из владельцев похищенного КамАЗа. Эта женщина рассказала мне, что в посёлке, который находится в сорока семи километрах от города, стоят две автомашины. Одна из машин принадлежит её мужу. Сами владельцы этих машин сдаваться милиции пока не намерены, так как боятся, что их арестуют.

– Ты, насколько тебя понял, хочешь проверить эту информацию? – спросил я. – Нужно было доложить это старшему группы и вместе с ним съездить в этот поселок.

– Виктор Николаевич! старший группы сейчас на выезде, когда будет – никому неизвестно. Я зашёл доложить вам, думал, что вы поможете нам с транспортом. Если мы прямо сейчас не поедем и не заберём эти машины, то их могут свободно разукомплектовать местные товарищи. Мы сами отгоним машины сюда.

– То есть, как «сами отгоним»? – спросил я его.

– Да потому что, пока мы будем искать водителей, те могут уйти. Потом ищи эти машины по Казахстану!

– Вот мне, к примеру, ни разу не приходилось управлять такой большой машиной, я даже не знаю, смогу ли я вообще на ней сдвинуться. А ты можешь?

– Вы не переживайте, доедем как-нибудь, с божьей помощью, – не удержался от озорной улыбки Агафонов.

Я связался с начальником милиции и поинтересовался у него в отношении свободных водителей.

– Куда нужно ехать-то? – спросил меня он.

– Здесь рядом, не очень далеко, – ответил я.

– Извините, Виктор Николаевич. Ничем не могу помочь вам. Свободных водителей у меня нет.

Я тоже извинился перед ним за беспокойство и как бы между прочим сообщил ему, что, по всей вероятности, придётся ехать мне самому и гнать этот КамАЗ.

Положив телефонную трубку, я оделся и вышел на улицу. У моей служебной машины уже стоял Агафонов и ещё один оперативник. Мы уселись и двинулись на выезд из города. На окраине нам встретилась одна из оперативных групп, возвращавшаяся с задания. Машины, мигнув друг другу дальним светом, остановились у обочины.

Я подождал, когда старший группы подойдёт ко мне. Выслушав его доклад, я поинтересовался, кто из его людей может управлять большегрузом. Командир группы поговорил с оперативниками. Один из них сообщил, что имеет навыки вождения грузовой автомашиной и, наверное, сможет перегнать КамАЗ.

Мы поменялись с ним местами. Я пересел в машину «возвращенцев» и вновь погнал в отдел, а Володя Агафонов с оперативниками продолжил свой путь в посёлок.

По приезде я занялся текущей работой, которой оказалось достаточно много.

Часа через два мне позвонил дежурный по городскому отделу милиции. Сначала в трубке что-то трещало и хрипело, словно человек, соединивший меня с неизвестным абонентом, не хотел, чтобы мы слышали друг друга. Наконец донёсся незнакомый мужской голос. Звонил помощник дежурного районного отдела милиции:

– Ваша оперативная машина попала в ДТП. Есть трупы и раненые.

– Что, что вы говорите?! – закричал я изо всех сил, словно от моего крика что-то зависело. – Говорите! Где это произошло? Кто из ребят погиб и ранен? В каком они состоянии?

– Это произошло на тридцатом километре трассы. Ваша машина, по всей вероятности, выехала на полосу встречного движения и попала под КамАЗ. Все сейчас в больнице, состояние тяжёлое, но стабильное. Как говорят врачи, жить будут. Агафонов в реанимации, у него серьёзная черепно-мозговая травма, он в коме. Врач сказал, он безнадёжен.

– Кто работает на месте ДТП? – поинтересовался я.

– На месте? – переспросили он. – Следователь из ГАИ, эксперт, сотрудник прокуратуры и начальник милиции.

– Передайте им, я выезжаю!

Я моментально оделся, захватил с собой одного из следователей, и мы понеслись на тридцатый километр.

* * *

Всю дорогу мой водитель пытался узнать у меня, что случилось, но мне было не до разговоров. В голове настойчиво прокручивались все события последних дней: «Боже, какая несправедливость! Это я должен был быть в этой катастрофе, а не эти пацаны! Откуда бандиты узнали про то, что мы едем в посёлок, что еду именно я, а не кто-то другой? Я ведь никому не сказал об этом. Погоди, погоди, а Кунаев? А может, эта встреча Агафонова с этой женщиной сегодня была специально организована? Не исключено, что именно так бандиты хотели выманить меня из города и покончить со мной здесь в степи. Кунаев! Может, он сам организовал всё это? Он бывший оперативник и лишь один знал о поездке. Я же сам попросил у него водителя и сказал, что тоже поеду за машиной. Неужели он успел слить эту информацию своему родственнику? Или это просто роковое совпадение?» Я задавал себе этот вопрос снова и снова, но вразумительного ответа не находил.

Дорога, по которой мчалась наша машина, была абсолютно прямой, и встречные машины на трассе были видны издалека. «Как же это могло произойти? Лапин достаточно опытный водитель, и вдруг не смог разъехаться на такой широкой дороге? А может, он заснул за рулем или заговорился с ребятами?» – задался я новым вопросом.

Мы доехали до места ДТП сравнительно быстро. Оперативники ОВД уже сворачивала свою работу. Я вышел из машины и направился к группе людей, стоящих у обочины дороги.

– Здравствуйте! Заместитель руководителя оперативно-следственной бригады МВД СССР Абрамов Виктор Николаевич, – представился я. – Кто из вас может доложить о ДТП?

Мужчины переглянулись между собой и продолжали хранить гробовое молчание.

– Желающих, как я вижу, нет? Тогда я хотел бы услышать версию сотрудников ГАИ. Что думает ГАИ по этому поводу? Почему две машины не смогли разъехаться на этой довольно широкой дороге? Это первый вопрос. Второй вопрос, могло ли быть здесь преднамеренное ДТП, то есть умышленное? Кстати, а где вторая машина, я имею в виду КамАЗ?

Начальник местного отдела милиции подозвал к себе работника ГАИ и задал ему эти вопросы. Молодой лейтенант милиции, сначала задумался, а затем, взвешивая каждое слово, начал подробно излагать свою версию. Чем больше он говорил, тем больше я убеждался, что это была ловко организованная западня для нашей оперативной машины.

Я остановил сотрудника ГАИ на полуслове:

– Скажите, сколько машин участвовало в этом происшествии: одна, две, три?

– Почему вы меня об этом спрашиваете? – удивился он.

– Я, конечно, не большой специалист в вашей области, но, судя по следам протекторов, здесь, на этом месте, разворачивались не одна, а две машины. Вот видите следы, одна машина разворачивалась в эту сторону, другая в другую. Вы зафиксировали эти следы или нет? Где эти машины и кому они принадлежат? Вы организовали их перехват? Судя по осколкам фар, у КамАЗа должны быть серьёзные повреждения.

Автоинспектор заметно смутился, и краска залила его лицо. Он посмотрел в сторону начальника районного отдела милиции и промолчал.

– Извините! Когда мы сюда подъехали, здесь была только одна машина с потерпевшими. Никаких других машин мы не видели.