Кровь на колёсах

– Делайте выводы, лейтенант. Зафиксируйте все следы, что я вам указал. Объявите машину в перехват, – произнёс я, еле сдерживая клокочущую во мне злость. – Следовательно, эти машины, развернувшись здесь, направились в сторону Аркалыка. Правильно я понимаю? Значит, их надо искать в городе, а не в вашем посёлке. Надеюсь, ориентировка на них будет направлена не только в Аркалык, но и по районам республики.

Начальник милиции с нескрываемой злостью смотрел на растерявшегося лейтенанта.

– Плохо, очень плохо работаете! – я опять не сдержал эмоций. – Пока вы здесь толкаетесь, преступники прячут свои машины! Через неделю мы никогда не найдём и не докажем, какая машина погубила наших ребят.

Я резко повернулся и пошёл к следователю нашей бригады.

– Вот что, Миронов! Тебе придётся вплотную заняться этим ДТП. Завтра пришлю тебе в помощь двух оперативников. Необходимо проверить все автохозяйства в этом районе. На этих товарищей, стоящих у меня за спиной, надежды нет. Они не будут нормально работать, всё спишут на какого-нибудь пьяного водителя. Здесь всё намного сложнее, чем кажется на первый взгляд. Здесь, Миронов, преднамеренное хорошо спланированное убийство сотрудников оперативно-следственной бригады МВД СССР. Обрати внимание, заранее спланированная акция. В этой машине должен был ехать я. Это не случайное ДТП, а самое настоящее покушение на убийство.

Я повернулся и направился к группе работников милиции и прокуратуры.

– Вы поможете устроиться в гостиницу моему сотруднику? – спросил я у начальника милиции. – Хочу, чтобы он и двое моих работников, которые прибудут завтра, были включены в состав вашей следственной бригады по расследованию этого инцидента.

– Хорошо, – сказал начальник милиции. – Разместим ваших людей, пусть работают.

Я оставил сотрудника с ними, а сам поехал в больницу, куда доставили пострадавших.

* * *

Из приёмного покоя шёл длинный коридор с множеством дверей в разные стороны. Его дальний конец тонул в темноте. Я постоял минут десять и, не дождавшись никого из персонала больницы, пошёл прямо по коридору, заглядывая в попадавшиеся мне по дороге кабинеты.

Неожиданно раздражённый женский голос за спиной остановил меня.

– Ты куда прёшь? В магазин пришёл, что ли? – Передо мной возникло заплывшее от жира лицо дамы, одетой в грязный халат белого цвета.

– Я пришёл навестить пострадавших в аварии сотрудников милиции. Я прекрасно понимаю, что это больница, а не магазин. Я долго ждал в приёмном покое, но ко мне не подошёл ни один работник больницы, вот я и отправился в надежде найти дежурного врача. А вы кем работаете? Вы, случайно, не дежурный врач?

Мой вопрос вывел женщину из себя. Она упёрлась могучими руками в могучие бёдра и, не выбирая выражений, закричала на всю больницу:

– Ты кто такой? Пришёл, вот и сиди, жди, когда к тебе подойдут! Подождать не можешь? Попёрся тут в грязной обуви!

Видя, что я не столь напуган её криком, она принялась оскорблять меня, используя весь арсенал нецензурных выражений. При этом, казалось бы, максимальная громкость её голоса стала ещё выше, перейдя из баса в фальцет.

Наконец в конце коридора показалась мужская фигура в белом халате.

– Вам что, не ясно? – произнесла фигура. – Вам же по-русски сказано, тут не магазин, а больница! Здесь свои правила и требования! Вы что стоите, я сейчас милицию вызову!

Мне ничего не оставалось, как повернуться и пойти назад. Я сел в приёмном покое и стал ждать дежурного врача. До меня по-прежнему долетали нелицеприятные фразы о моей персоне.

Наконец подошёл мужчина в белом халате. Я представился и попросил рассказать о состоянии доставленных после ДТП сотрудников моей бригады. Врач дал мне халат и провёл в одну из палат, где лежали трое моих коллег, двое из которых спали. Я присел на краешек постели водителя. Он открыл глаза и, увидев меня, сделал попытку подняться.

– Лежи, Лапин, лежи! Ещё успеешь встать. Расскажи, что произошло на трассе. Игорь, это очень важно!

Игорь задумался, восстанавливая в памяти картину, и тихим голосом начал рассказывать:

– Два КамАЗа пристроились к нам сзади сразу же, при выезде. Отъехав километров пятнадцать от города, я заметил, что они стали перестраиваться по ходу движения. Они шли рядом по ширине всей дороги и не давали нам возможности остановиться и пропустить их вперёд. Потом мы увидели, что на обочине метрах в двухстах от нас стоит еще один КамАЗ. Идущий сзади нас справа КамАЗ стал вытеснять меня с нашей полосы, заставляя выехать на полосу встречного движения. Машина, стоявшая у обочины, тронулась, и двинулся прямо нам в лоб. Мы попытались оторваться, я увеличил скорость, но машины продолжали гнать нас под встречный КамАЗ.

Я, конечно, виноват, нужно было сразу уходить в кювет, но я почему-то рассчитывал, что те просто хулиганят, и мы разъедемся. Удар пришёлся на нашу правую сторону, и это в какой-то мере спасло нас. От удара нас выбросило с дороги.

– Игорь, а на машинах были государственные номера или нет? Ты не заметил?

Он задумался на секунду и уверенно ответил:

– Нет, Виктор Николаевич! Машины были без номеров. Всё было спланировано, они специально ждали нас на выезде из города. Я вообще удивляюсь, как мы остались живы!

– Лапин, завтра к тебе приедет следователь из нашей бригады, он тебя допросит. Постарайся вспомнить все подробности – от окраски машин до возможного портрета водителей.

Я вышел из больницы и направился к своей машине. Сделав шагов двадцать, услышал голос дежурного врача. Он догнал меня:

– Вы знаете, минут тридцать назад умер один из ваших сотрудников. Его фамилия Агафонов. Простите. Мы сделали всё возможное. Но его травма была несовместима с жизнью.

Словно камень застрял у меня в горле. Я хотел глубже вдохнуть, но не мог. К моему стыду, слёзы брызнули у меня из глаз. Я отвернулся от врача, чтобы скрыть их от него. «Надо же, умер. Такой молодой! А я даже не знаю про него абсолютно ничего», – мелькнуло у меня голове.

Видя моё состояние, врач немного отступил в сторону и полушёпотом произнёс:

– Может, вам немного валерианы? Я же вижу, вам нехорошо.

– Спасибо вам, обойдусь! Когда вскрытие? Мне нужно об этом знать. – Я достал из кармана листок бумаги и стал записывать номер своего телефона; протянул листочек врачу и попросил: – Свяжитесь со мной, как только будет известно время вскрытия.

Далее мы с водителем поехали туда, где, по сообщениям женщины, должны были находиться два КамАЗа, из-за которых всё произошло. На указанном месте никаких машин не было. Мы объехали ближайшие улицы, но не нашли ничего, что подтверждало бы пребывание здесь грузовиков.

«Всё ясно, нас развели как лохов! Переданная информация была адресована, скорей, мне лично, а не ему. Просто для её передачи был выбран молодой Агафонов. Машин здесь нет, и никогда не было. Это была элементарная ловушка, на которую мы с Агафоновым и клюнули. Они просто не знали, что вместо меня туда поехал другой человек. Но кто им мог сообщить, что поехал я? Неужели всё-таки Кунаев? Нужно срочно затребовать на ГТС распечатку всех его разговоров приблизительно в этот промежуток времени», – наконец, решил я.

Этими драматичными раздумьями было окрашено моё возвращение в Аркалык.

* * *

Около дверей кабинета уже ждали мои сотрудники. Они набросились на меня с расспросами. Раздевшись, я направил всех в актовый зал, где подробно рассказал о ДТП. Я не стал сообщать лишь о том, что объектом покушения являлась моя персона. Поговорив с сотрудниками, я распределил между ними очередные задания, в том числе и связанные с отправкой тела Володи Агафонова.

После совещание я в ожесточении добрался до гостиницы, переоделся в спортивный костюм и поспешил к Лазареву.

– Василий Владимирович, – начал я с порога, – докладываю вам как руководителю оперативно-следственной бригады МВД СССР. Сегодня около четырнадцати часов дня в результате ДТП трагически погиб сотрудник нашей бригады Владимир Агафонов. Трое других сотрудников находятся в районной больнице скорой помощи. По словам врачей, состояние у них тяжёлое, но стабильное, и это даёт нам основания рассчитывать на их скорое выздоровление.

Я в упор смотрел на Лазарева и старался понять, что чувствует этот человек, услышав от меня такое сообщение. Но он был абсолютно спокоен. На его отёкшем от постоянной пьянки лице не дёрнулся ни один мускул. В какой-то миг мне показалось, что он вообще не понимает, о чём я ему докладываю. Однако внешнее спокойствие было обманчиво. Наконец он оторвал от пола свой взгляд, поднял на меня глаза и зарычал:

– Ты это к чему, Абрамов? Хочешь сказать, я послал его туда, как его, этого паренька и он из-за меня разбился? Не-е-ет! Я его, в отличие от тебя, никуда не посылал. Мои руки чисты и на них нет крови убиенного. Я чист!

– Вы, что говорите! – возмутился я. – Вы считаете, что я виноват в смерти Агафонова и ранениях других?

– Это не мои проблемы. Я не проверяющий, чтобы делать выводы, ты виноват или кто-то другой. Приедут из Москвы люди, они и разберутся. Понимаешь, Абрамов, мне проще ответить за то, что я просто пьянствую, чем за твое необдуманное решение.

– Почему вы считаете, что это решение было необдуманным? Мы имели информацию, и её необходимо было проверить.

– Я не судья и не стану разбираться, нужно было ехать или нет. А сейчас оставь меня, мне нужно всё прикинуть, что сказать Москве.

Я вышел из его номера. Чувство обиды накатило на меня: «Вот сволочь! Если бы всё обошлось, приписал бы себе эти машины, а вот случилось несчастье, сразу же завопил, что вины и крови на нём нет! Ищите виноватых».

В своём номере я достал из тумбочки бутылку водки. Налил себе полный стакан. «Пусть земля будет тебе пухом. Прости меня, Агафонов!» – мысленно покаялся я перед товарищем и выпил этот стакан залпом. Не почувствовал ни горечи, ни запаха выпитой водки.