Главное… Жизнь… «THE MAIN THING… A LIFE…»

– Александрова Милиса, мне тринадцать лет…

– Наши услуги распространяются только на граждан РФ, достигших восемнадцати лет. Если за вас могут поручиться взрослые, тогда позовите их к телефону.

– Подождите! Это очень важно.

– Мы не можем предоставить вам услуги!

– Послушайте. У меня и моего брата не осталось никаких родственников, кроме тети, которая живет в Москве, но мы не знаем, где именно. Мы два года живем на улице и нашли временный приют только до конца зимы. Я могу заплатить… – умоляюще лгала я. Мать и бабушка-то не мертвы.

– Я вам искренне сочувствую, но по закону мы не вправе вам помогать. Извините.

Послышались короткие гудки, и я положила трубку. Я не рассчитывала на положительный ответ, но было все равно неприятно. Спустя час или два раздался телефонный звонок. Я подняла трубку:

– Александрова Милиса Александровна?

– Да.

– Это частный детектив. Я готов взяться за ваше дело.

– Но ведь мне сказали, что вы не вправе…

– Так и есть. Но просмотрев ваше дело, я понял, что вам действительно нужна помощь. Единственное условие: все останется между нами и вы мне заплатите, как за обычное дело.

– И сколько?

– Поиск человека обойдется в восемь тысяч рублей, сумма выплачивается по окончании дела.

– У нас сейчас нет таких денег, но я скоплю нужную сумму. Как с вами связаться?

– Готовы записывать?

– Да.

Он продиктовал мне номер, который, по всей видимости, был мобильным.

– Как только вы будете готовы заплатить, позвоните.

– Хорошо. Спасибо большое.

– Всего доброго.

Положив трубку, я не знала, кричать от счастья или плакать. У нас было накоплено четыре тысячи, и те планировалось пустить на другие нужды. За месяц таких денег было не собрать честным трудом, живя у пенсионеров. Поэтому передо мной встала большая проблема.

Глава №7 Хочешь насмешить Бога?

Когда брат приехал, я все ему рассказала. Он был также обескуражен, но полностью меня поддержал. С того дня я начала откладывать все деньги на достижение нашей цели. Теперь у меня был стимул продолжать жить. Так мы пережили зиму. Наступил апрель и пришла пора уходить. Хотя по большому счету никто нас выдворять и не собирался, и разговоров таких даже не было.

Я рассказала нашим старикам о том, что мы нашли родственников в Москве, и собираемся ехать к ним. В последний день хозяева устроили прощальный ужин, подарили нам с Сережкой подарки и подбавили еще денег сверх скопленных. Немного, но и за это мы были им очень благодарны. Они были рады видеть нас счастливыми. Мы им, несмотря ни на что, очень понравились. Да и они очень хорошие люди, все же не каждый пустит в свой дом незнакомцев.

Расставания с хорошими людьми у меня всегда происходили болезненно. По их глазам можно было прочесть, что они были готовы оставить нас у себя, но после рассказа о родственниках они, похоже, решили нас отпустить.

На следующий день они проводили нас до автобусной остановки. По их прощальному взгляду чувствовалось, что они так хотят, чтобы этот автобус сломался по пути, либо совсем не пришел, однако они старались не подавать виду. Но такие вещи не скроешь. И когда злополучный автобус показался из-за поворота, они стали с нами прощаться:

– Милиса, Сергей, спасибо вам за все, что вы для нас сделали. Если что, извините старых… Если снова будете в наших краях, заходите обязательно, мы будем очень вам рады! – сказал Михаил Яковлевич.

– Это вам спасибо! Вы приютили нас с братом на зиму, да еще дали денег, мы у вас в долгу!

– Ну, что ты, это же все от чистого сердца, безвозмездно!

– Спасибо. Но я не хочу говорить вам «прощайте», я лучше скажу «до свидания!»

– До свидания, Милиса! Возвращайтесь, мы всегда рады вам обоим!

Мы сели в автобус и в окно видели как эти милые старики махали нам вслед. Мы тоже помахали им. Было видно, как им тяжело, но они все равно улыбались, наверное, чтобы не расстраивать нас. От этой картины у меня самой потекли слезы. Автобус повернул за угол и два добрых старика скрылись за поворотом. В этот момент я подумала, как хорошо, что на свете все же существуют такие добрые и отзывчивые люди, как они.

Да, работать по дому было трудно, но это было вознаграждено добротой. Раньше я думала, что все люди заносчивы и скупы, и до других им дела нет, но теперь я поняла, что в корне была не права. Люди встречаются разные, и добрые среди них тоже есть, об этом нельзя забывать. Пока мы ехали, я думала о добре и зле, и вспоминала все плохое и хорошее, что случилось этой зимой.

Несмотря на всю их доброту, я все же тогда задавалась вопросами о мотивах того, что они нас приютили. Выгоды от нас было намного меньше, чем проблем. На тот момент я очень плохо разбиралась в людях, и лишь по счастливой случайности нам с братом до этого не встречались откровенные негодяи. Но стоило подумать и о делах насущных: ведь нам предстояла встреча с детективом. Будущее вновь представлялось мне туманным, сказывались и пережитые невзгоды, и горечь расставания со стариками. Я совершенно не знала к кому мы едем, и можно ли на сто процентов рассчитывать на того детектива. Лишь телефон, записанный на клочке бумаги, немного развеивал мои сомнения, освещая цель.

Сережка, увидев, что я нервничаю, понял, что меня беспокоить по пустякам не стоит. Я все думала… При таких раздумьях, как правило, время летит незаметно, и я оглянуться не успела, как мы уже прибыли на автобусную станцию города.

Оставив брата в кафе, я пошла искать телефон-автомат. Как нарочно, поблизости не оказалось ни одного рабочего телефона. Даже антивандальные аппараты на станции оказали сломаны. Воистину дикий народ тут попадается.

Я уже была на взводе и после часа ходьбы страшно проголодалась. Дойдя до ближайшего кафе, я решила, что не стоит так больше мучить себя. Надо просто успокоиться, зайти перекусить и заодно узнать, где находится почта, или можно ли позвонить отсюда.

Когда я вошла в кафе, мне в нос ударил кисло-сладкий аромат мяса. Я не смогла устоять и заказала все, чего пожелала. Денег все равно было довольно много, поэтому можно было себе позволить «погулять». Заодно я узнала, откуда можно позвонить. После того, как пришло время платить по счету, я решила щегольнуть и отказалась от сдачи, оставив довольно крупную купюру на чай. Не знаю, для чего я это сделала…

Затем я направилась к почте, при этом, не заметив, что за мной следят. Ведь я «засветила» довольно крупные деньги, но не обратила на это внимания. Вот что значит – расслабилась. Парень, на вид лет двадцати пяти, довел меня почти до здания почты, поджидая удачного момента. Я заметила его, но он выглядел настолько безобидным, что я даже не могла подумать, что он может причинить мне вред.

Решив сократить путь, я пошла по сквозному переулку, между домами. Этого он и ждал. Зайдя в переулок, я услышала, как сзади кто-то бежит. Я обернулась и тут же получила удар по голове. Я даже не успела позвать на помощь. Упав, я ударилась головой об асфальт и потеряла сознание. И сумочка, со всеми деньгами, и номером телефона, улетела вместе с последним шансом на нормальную жизнь.

Через некоторое время я очнулась. Конечно, кроме шишки, нескольких ссадин, рассеченной брови, и головной боли я ничего не получила. Но как только я подумала о том, как буду смотреть брату в глаза, я разрыдалась во весь голос. Боль, досада и злость на себя, просто разрывали меня изнутри, но ничего не оставалось, как вернуться на станцию за Сережей.

Когда я вернулась на станцию, собрав остатки мужества, я рассказала Сереже, что меня ограбили, а это означало, что нам придется вернуться к прошлой жизни, от которой мы так хотели убежать, и снова жить на улице. Он был подавлен. Ничего не сказав, он просто обнял меня, но не заплакал. Однако я не смогла удержаться, слезы лились ручьями из моих глаз. Я не могла принять мысль о том, что после четырех месяцев работы, когда мы с таким трудом накопили деньги, все будущее обрушилось из-за глупой ошибки.

Мы вышли на улицу и отправились бродить по городу, просто и беспричинно. Страшный сон продолжался, и теперь к нему добавилось чувство вины за собственную глупость. Боль, огорчение и неизбежность терзали меня изнутри, я плакала и не могла выплакаться.

Вот так жизнь разбивает все надежды и мечты.

«Вторая жизнь»

Вот новый день, порог опять.
И снова что-то нам решать.
Мне странный свет слепит глаза,
Я на него спешу сюда

Где дом родной? Где горя нет?
Ответь же мне, мой странный свет!
И чье лицо в себе таишь?