Главное… Жизнь… «THE MAIN THING… A LIFE…»

Она отвела нас в сторону от очереди.

– Я, право, в недоумении! А вы оба откуда?

– Мы за городом жили. Но наши родители умерли, и больше родственников у нас нет.

– А детдом?

– Мы убежали!

Старушка задумалась.

– По правилам я должна вас отдать на обеспечение государства…

– Прошу вас! Не надо! Иначе мы уйдем скитаться дальше.

– Но вы не понимаете! Так у вас будет возможное будущее. Или вы никогда не найдете себе пристанища и, не дай бог, помрете на улице!

– Разве умереть в детдоме намного лучше? У нас выбор небольшой…

– Эх. Ладно! Подождите, я куплю колбаски и сосисок.

Так она взяла нас к себе. Жила она со своим мужем. Старики поначалу с большой опаской относились ко мне и Сережке, все ценное прятали. Впрочем, не удивительно, учитывая природу нашего знакомства. Особенно недоверчив был дед Миша. Но спустя неделю оба вроде бы нам поверили, даже стали отпускать за продуктами, но сдачу приказывали всю возвращать. Видимо, проверяли на честность. И мы старались их не подводить.

Кроме того, вся работа по дому легла на нас, и я не могу сказать, что эта работа из легких. Каждый день они что-нибудь выдумывали. То к ним гости приходили, то они делали запасы на зиму, весну и лето с осенью, то еще что-нибудь. Хорошо было только то, что я научилась разным хозяйственным делам, например, готовить пищу, шить, делать уборку. Поначалу все из рук валилось, а потом стало получаться легко и быстро. Сережка немного стал разбираться в технике и электронике. Ему помог Михаил Яковлевич. В будущем это повлияло на его выбор профессии.

Поначалу было очень тяжело, но это воспитало во мне любовь к труду и настойчивость. Правда, иногда я настолько уставала, что еле доползала до раскладушки, падала на нее и моментально засыпала. Мне помогал Сережка, порой, даже когда я его не просила. Без его помощи я просто не смогла бы обойтись. Больше всего он любил накрывать на стол, если намечался обед или приходили гости.

Хозяева, несмотря на причуды, попались не слишком суровые. Не святые, но в целом неплохие. Пожурят иногда, погоняют, но ничего серьезного. Гостям они нас поначалу не показывали, и перед их приходом отправляли нас погулять. Но все-таки я вспоминаю их только добрым словом. Они вошли в нашу ситуацию, приютили, да и не ругали особо, если я что-то забуду сделать или случайно что-то разобью. Они видели мои старания и поощряли их.

За месяц совместной жизни они к нам привыкли, даже деньги стали давать просто так. Я вновь стала откладывать деньги на «черные дни», и на то, чтобы лучше одеться. Они, конечно, нас одели, но в детские вещи, ходить в которых было смешно. Я уж даже не знаю, где они их взяли.

Новый год мы отмечали вместе. Была и свежая наряженная елка, и много вкусной еды. В общем, атмосфера была намного более праздничная, чем в предыдущие праздники, которые я проводила с мамой.

По вечерам, когда брат ложился спать, я подолгу сидела у окна и думала о жизни, вспоминала все, что было, планировала дальнейшее. И негодовала, думая о том, что с нами случилось. Почему все эти несчастья обрушились на нас с братом? Как вообще такие люди как мать и отец, могли сойтись, пожениться и завести детей? Ведь они абсолютно разные. Этого мне так и не удалось узнать. Но самый главный вопрос, который не дает мне покоя даже сейчас: «Почему хорошие люди умирают быстрее, а плохие живут до сотни лет всем назло? Что это за глупый закон?» Не понятно было и течение нашей жизни. Сначала меня забрали от отца, я сумела вернуться, только когда он умер. Потом мать от меня отказалась… И вот мы остались с Сережкой совсем одни, без еды, денег и крова. Бывало, эти мысли доводили меня до слез, но я старалась держаться, не давала себе расклеиться и опуститься в черную меланхолию. Конечно, мне было грустно и страшно, что мы совсем одни и что мы живем в этом теплом доме только одну зиму, а потом… А что будет потом? Философский вопрос.

Однажды вечером я разбирала свой рюкзачок, где хранились наши документы, фотографии из альбома отца и деньги. И случайно наткнулась на фотографию, которую раньше не замечала. На ней был отец, еще совсем юный, в обнимку с какой-то молодой девушкой с игривой улыбкой. Я разбудила брата и спросила:

– Сереж! Извини что бужу, но мне надо узнать…

– Что? – сонным голосом ответил Сережа.

– Кто эта девушка, рядом с отцом?

Он протер глаза, взглянул на фото и сказал:

– Если я не ошибаюсь, это папина двоюродная сестра…

– Ты ее знаешь?

– Она два раза к нам приезжала погостить. Она вроде в Москве живет.

– А ты знаешь, где, или как с ней связаться?

– Нет. У отца в записной книжке был ее телефон, но книжка вроде бы осталась дома.

– Очень плохо! Ладно… Проехали… – сказала я и встала. Но вдруг он добавил:

– Я помню, как ее зовут, и вроде бы первые цифры номера телефона. (095) 452 Полежанова Екатерина Викторовна.

– Что ж ты раньше молчал!!! Мы бы уже давно пешком до Москвы дошли, и нам бы было, где жить! – вспыхнула я.

– Что ты кричишь?! Ну, забыл я! – ответил он угрюмо.

– Ладно… Прости. Надо узнать, где телефон, позвонить ей, и ехать в Москву. Иного выхода у нас с тобой нет. На улице мы просто умрем!

– Я слышал, что можно подать куда-то запрос, и по имени и номеру человека найдут.

– Надо об этом узнать. Эх… Блин!

Я сильно занервничала. Мы скитались столько времени, а выход был фактически у нас под носом. Пятнадцать минут я молча ходила из стороны в сторону, не зная, чем успокоиться и вернуть трезвое мышление. Сережа видел, как я нервничаю, и боялся нарушить тишину. Впрочем, это было правильным решением, ибо тогда все бы обрушилось на него. Но спустя пятнадцать минут гнев сменился усталостью и я легла спать, Сережка тоже повернулся к стене на своей раскладушке и засопел. Лежа в темноте, перед тем, как уснуть, я думала о том, как нам быть, куда идти и где искать Екатерину. Старикам пока ничего рассказывать было нельзя, но вопрос: к кому мы могли бы обратиться?

Прошел еще месяц, прежде, чем я случайным образом нашла ответ на этот вопрос. Месяц этот прошел довольно уныло, по крайней мере для меня. В душе меня уже тянуло к новой жизни и хотелось как можно скорее к ней прикоснуться. И это меня сильно расхолаживало. Сережа оказался намного мудрее меня, и дал мне понять, что если я хочу все изменить, то нужно, по крайней мере, не забывать о сегодняшнем дне, иначе новая жизнь так и не наступит. Его слова вернули меня на землю:

– Милиса! Послушай, ты как-то странно себя ведешь! – сказал он однажды.

– Почему?

– Честно говоря, не знаю! Но дедушка и бабушка (так он, спустя три месяца стал называть стариков), немного жалуются на тебя.

– В каком смысле? Я что-то упускаю из виду?..

– Нет. Просто по твоему поведению видно, что ты как будто в тюрьме и близок срок освобождения.

– Что за глупости ты говоришь… – поначалу запротестовала я.

Выдержав паузу, он добавил:

– Мы здесь гости! А улица не за горами…

Этим он меня сразил наповал. Мне нечего было ответить. Я поняла свою ошибку, и постаралась подавить в себе чувство «птицы в клетке». На сегодня главная опасность – улица и новые скитания.

На следующий день мне нужно было закупить продукты, а брат вместе с хозяевами поехал на кладбище к их родственникам. Подходя к магазину, я увидела проезжающий автомобиль, на котором было написано «частный детектив» и указан телефон. Я запомнила его и записала, как только появилась возможность (в очереди за хозтоварами). Вернувшись домой и не застав никого, я бросилась звонить:

– Частный детектив. Я вас слушаю! – послышался мужской голос.

– Здравствуйте. Скажите, пожалуйста, сколько будет стоить найти человека в другом городе?

– Как вас зовут и сколько вам лет? Предупреждаю, что наш разговор записывается.