По лагерям

– Аа! Знаю такое! Не обращай внимания, выпьешь сыворотку – пройдет.

Вот тебе и ответ!

Назад к Кухену я не торопился, решил посмотреть на Лагерь. Какие там прошли изменения, как люди себя вели.

«Бревенчатый тын явно нарисован!» – первая моя мысль, когда подошел к нему вплотную и стал рассматривать. Обтесанная кора размазана, как будто рисунок подмывало дождями, но из-за плотного и вязкого слоя краски, смыть полностью не удавалось.

Я отбежал изрядно и снова поглядел на бревна – выглядело нормально.

Стражник на северных воротах не обращал никакого внимания на мои эксперименты. Я подбежал к нему и кивнул:

– Как обстановка?

– Как обычно, – невозмутимо ответил здоровяк.

– Никто посторонний не входил?

– Иди-ка ты… по своим делам.

Страж отвернулся, оборвав диалог.

Войдя в Лагерь, я сразу же направился на торг. Подходя к навесам, заметил синюю фигуру. Она стояла напротив лавки с зельями и что-то разглядывала.

Я кинулся в погоню, но та, словно почуяв, направилась за навес. Когда я глянул за плотную ткань, незнакомца и след простыл.

Вначале я старался не придавать этому особого внимания, но вскоре появления незнакомца участились и стали действовать на нервы.

Непрошенный гость носил плотную синюю рубаху, штаны того же цвета, прямые, как у соседа-истопника.

Ходил неслышно, при себе имел диковинную сумку. Гладкую, точно камень в замке. Вроде – сундук для малой клади. А где же инвентарь? Инвентаря-то, поди, не было!

Я следовал за ним, но не мог приблизиться, только взглядом в синюю рубаху врезался.

Сапоги еще смешные на нем были, в штаны упрятанные. Лишь подошва с носком виднелась. У нас так не носят, у нас поверх штанов надевают. Откуда взял моду – не разузнать.

И лица не подглядеть. Все спиной шел, будто вел куда, и пропадал немыслимым образом.

Только за взгорок, дерево зайдет, потом в разных местах появляется. И вдалеке. Но это за тыном.

А в Лагере?

На замок залезет, на хижину встанет; а то и вовсе – в чужой дом заявится. Побежишь, в жилище ворвешься… а глядь! – нет его.

Точно заклинание какое знал. А где колдовство? Не видно! Как и лица не разглядеть.

А самое удивительно, странное и невероятное, что никто не видал его, кроме меня.

Или заметить, попросту, не умел. Вроде не было его для глаз бестолковых деревянных фигур. Те медленно и точно выполняли сценарии. И ничего им не надо было!

Мне надоело мотаться за синей рубахой. Потому, возле опушки леса крикнул:

– Эй! Кто ты? Ты где находишься, скотина?

Не ответил.

А вскоре я опомнился: слов из уст моих не выходило. Только мысли разговор вели.

И как ни старался, поспеть за незнакомцем не получалось. Я рассердился. Вдруг не своим, страшным и набатным голосом прокричал:

– Get over here!

И тут он исчез.

В голове стояла хлесткая раскатистая фраза, чужая и пронзительная. Рука чесалась.

Стало не по себе.

Я потряс рукой, подумал, и решил вернуться к Кухену, как велел Финниган.

Когда я пришел в Лагерь у Болота, уже вечерело.

Я нашел Кухена, посмотрел на него, тот привычно подсветился и тут же принялся орать:

– Я тебе что сказал, болван?! Ты куда поперся? Я же не могу за тобой идти!

– Почему?

– По кочану!

– Я…

– Ты ничего не натворил??

– Да вроде нет…

– Вроде? Лагеря все на месте стоят?

Я не мог взять в толк, отчего он задает такие странные вопросы:

– Лагеря? О чем ты говоришь?

– Чем ты занимался все это время?

– Просто гулял, – честно признался я.

– Ты с кем-нибудь говорил?

– Слушай, ты действуешь мне на нервы. В чем я таком…