По лагерям

Но я не поразился, не заиграло удивление, не открылось чего-то нового. Словно бы так и было прежде. Возможно, грибы притупляли чувства, и знакомая расслабленность не давала эмоциям волю.

Ужасно хотелось пройтись по миру. Потрогать ногами полотно, уйти внутрь картины, в скрытые глубины.

Я знал: проникнешь чуть дальше, и откроются новые ракурсы – заиграет солнышком трава, блеснет весело в речке водица, зашумит зверина листвой пожухлой в чаще леса, полетят квардеры агатовые, понесется заведенный ветер по опушкам, и зачерпнет жадный рот воздуха морского на бреге одиноком, что у лагеря болотного мягкими приливами ласкаем. А ночью – по холмам бродить, да мглу смотреть. Вот!

– Как ты там? Как себя чувствуешь? – поинтересовалось изваяние.

– Нормально чувствую. Только вот походить хочется.

– Никуда не ходи. Стой на месте, я почти закончил.

От того, что Кухен заладил с нехождением, уйти хотелось только сильнее: носиться по миру, отправиться смотреть на все новыми глазами. Стоять было невыносимо.

Я решился идти: отвернулся от Кухена, не выдавая умысла, пошел…

Тело не чувствовалось, парило над землей. Осознание, что я все таки хожу по тверди, внушали звуки топота.

Я встал, оглянулся. Фигурка Кухена, должно быть, закончив со снадобьем, выпрямилась и молча уставилась в мою сторону, недвижимая. Я пожал плечами и направился дальше.

Палитра картины тяготела к чему-то усредненному, не броскому и пышному разноцветию, а сливанию оттенков в некий компромисс между бурным и густым великолепием лучистых тонов и приземистых, земляных и каменных мотивов, олицетворяющих постоянство и непоколебимость.

Это было сложно описать, и если кто спроси – не рискнул бы. У виска покрутят, не поймут. Но палитра благостная, спокойная, будто все так и раньше было.

Я выбрался из лагеря, и пошел вдоль опушки.

В пути часто останавливался, рассматривая природу. Пару раз казалось, будто видел силуэт вдали: синий человек стоял ко мне спиной и что-то держал в руках.

Добираясь до Родного Лагеря, заметил, что деревья вблизи походили на искусственные, рукотворные столбы, плохо обтесанные, покрытые корой; листья же сливались в навесы, аккуратно положенные на сильные ветви.

Когда я отдалялся, эффект пропадал, и деревья выглядели нормально. Издалека лес и вовсе казался привычным дремучим миром, вход туда мог позволить только смелый путник.

На опушке нередко видел гуляющих зверей. Перемещались те вычурно, наподобие обитателей лагеря – только хуже.

Создавалось впечатление, что внутри у них доски и механизмы. Конструкции в шкурах зверей двигались неслышно, не обращая на тебя и капли внимания, пока не подойдешь поближе, да не вынешь с лязгом меч. В схватку не вступал – осторожничал. Чего еще мир в таком состоянии может преподнести?

Вдалеке снова мелькнула синяя фигура. Но уже ближе.

– Парень, ты чего?

Я вздрогнул. По правое плечо стоял Финниган, видимо вышел на охоту. Земли недалекие от Лагеря полны дичи и опытному охотнику не составляло труда приносить добычу в хижину каждый раз, возвращаясь в родные стены.

– Я грибы и синий куст смешал. Мне кажется, я преследую синего человека, а живность в лесу с механизмами внутри.

– Ээ…

Финниган почесал квадратную голову и заключил:

– Возвращайся к Кухену, выпей лекарство.

– Ты видишь его?

– Кого? – фигурка растерянно посмотрела по сторонам. Не сноровисто, как это делал Финниган, а неуклюже, к земле приросшая и заторможенная. Так народ здешний делает после сна, пока не потянется и не зевнет.

– Парень, иди выпей сыворотку. Кухен ее не для развлечения придумал.

– Он уже приготовил…

– И?

– Я еще не пил.

– Тогда чего ждешь?! – брови Финнигана-изваяния поднялись, выражение деревянного лица стало комичным.

– Я выпью, обещаю, – стыдливо заверил я.

– Тогда чего встал?

– Спросить хочу.

– Только быстро.

Фигурка сложила руки и уставилась на меня.

– Это что, наш мир?

– Все относительно, но ежели дали выбор – воспринимай его достойно, а не кукольным представлением удовлетворяйся.

Вероятно, Финниган понимал, о чем идет речь. Но спрашивать его было бесполезно, из-за дурной привычки говорить и отвечать пространно.

– Ладно, – соврал я. – Пойду за лекарством.

– Спокойно иди, не трогай никого.

Краем глаза я заметил, как на нас движется врен. Его лапы резко отталкивались от земли, бежал, будто подпрыгивая.

Финниган ловко выхватил длинный охотничий лук и нахлобучил тварь стрелами. Та пала навзничь.

XP+

Фигурка охотника подбежала к врену, наклонилась, важно поводила руками над тушкой и поднялась, уставившись на меня.

Я кивнул:

– Что это было?

– Врен.

– Нет, вот это… – в растерянности я стал махать руками перед лицом.