За стеклом

Быстрое раскаяние по поводу второй ссоры с женой. И такое же быстрое, еще более натянутое, примирение.

Я хотел открыть входную дверь, когда жена сказала: Давай что ли, обнимемся!?

Внутри екнуло от этого «что ли».

Но, вместо того, чтобы вскинуться «что еще значит, это «что ли», я молча подошел и обнял ее.

Ну, обнял и обнял. Спустился во двор, сел в машину, поехал на работу. Но, всю поездку меня не отпускало какое-то странное ощущение. Оно было от этого объятия. Как будто, я обнял и не почувствовал человека – с другой стороны этих объятий. И не потому, что с этим человеком что-то не так, а потому, что со мной что-то не так.

Я перебирал отдельные фрагменты объятия. Как сделал шаг навстречу, перенес вес на переднюю часть подошв, как поднял руки, как чувствовал ткань одежды под ладонями, прядь ее волос, попавшею мне на ухо.

Все это я разобрал по частям, как конструктор лего. Но, в руках, точнее в ощущениях, оставались только отдельные, безжизненные детали. Россыпь каких-то, ничего не значащих, кусочков, которые когда-то что-то значили.

Доехав до работы, я долго не мог выйти из машины. Все спрашивал себя «что не так, что не так». Как будто перекатывал в ладонях детальки, разбитые и разрозненные.

Удивительно, но я до сих пор не знаю почему, но в это утро, я не стал впадать в обычное желание алкоголика – обвинить в чем-то других или все мироздание, тем самым, найдя отличный повод продолжить пьянку.

Да, я не стал думать «она меня разлюбила, вот и все!» или более меланхолическое «с годами, все отношения становятся такими».

Вместо этого, я представил, как мою жену обнимает манекен с моим нарисованным лицом.

Тогда я первый раз понял правду: я превратился в манекен. Злость, раздражение, разочарование, жалость, апатия… – набор чувств, испытывая которые я орал, рвал отношения с людьми, закрывался от мира и себя, связаны не со мной. Это все – лишь часть, увертюра к тому, чтобы нырнуть в бутылку так глубоко, что уже не выберешься.

Я понял, что как бы я не думал о себе, я давно, уже очень давно, не чувствую ничего настоящего. Ни во время объятий, ни, когда смеюсь или расстраиваюсь. Ни во время секса, ни в момент, когда засыпаю, ни в тот момент, когда просыпаюсь.

Я вообще ничего не чувствую! Очень, очень давно! Может, с тех самых пор, когда я, пятилетний, залез ночью под дачный домик, чтобы принести взрослым спрятанную бутылку водки? Может быть, настолько давно!? Нет, наверное, все-таки что-то я чувствовал настоящее потом. Но, эти чувства постепенно угасали, растворялись в… в чем!?

В чем они растворялись!? Что их растворяло?

Тогда я не ответил на эти вопросы. Я еще не видел всей картины, это было только начало моих открытий про самого себя и свою зависимость.

Ответил я позже. И этот ответ, ответ на вопрос – чем же я (как и другие алкоголики всего мира) заменили настоящие чувства, этот ответ: тем, что испытывает вся группа и каждый ее участник, в отдельности, за миг до того, как сказано уничтожающее «СТОП».

***

Вам не обязателен я, не обязательна группа, не обязателен семинар. Вы можете попробовать испытать это сами, прямо сейчас. Попробуйте мысленно разрешить себе выпить, подобрать напиток, который вы считаете самым подходящим именно сейчас, представьте идеальный, по вашим меркам, стакан, поверхность, на которую вы его поставите. Потом, в деталях представьте, как услужливый бармен или официант открывает бутылку, мастерски наливает ее содержимое. Вы берете стакан, подносите на миллиметр к своей нижней губе и потом громко и настойчиво говорите себе «СТОП» и убираете стакан, без всяких «но».

Ваша цель – почувствовать, запомнить весь тот «букет», за миг до «СТОП». Это – все, вы – ненастоящий: ваша ненастоящая радость, облегчение, смирение, покой, смелость, гордость, стыд… я не знаю, ради какого «букета» чувств вы пьете, но это ненастоящий вы.

Это и есть первый шаг. Дальше будет еще тысяча шагов. Сложных, изматывающих. Но, в конце пути, вас будет ждать маленькая фигурка, появившаяся на линии горизонта.

Эта фигурка, пока еще размером со спичку, – вы сами. Вы – настоящий. Вы, наконец, увидели себя самого, настоящего. Вы идете навстречу друг другу, и в конце вас ожидает лучший подарок – встреча с самим собой.

Каким бы не был весь пройденный путь, это стоит того, поверьте.

ШАГ 2. НЕТ-НЕТ! ТАКОГО НЕ МОЖЕТ БЫТЬ!

Я расскажу, как понял, что алкоголь – моя реальная проблема. Ни богемный стиль жизни, ни средство от стресса или необходимый допинг для творчества и работы. И даже не просто вредная привычка. Что это – проблема, серьезная проблема, связанная с постоянно растущей, зависимостью.

Увы, я понял это не после того, как испортил отношения с большинством моих близких, друзей, в парах алкоголя, бросаясь на них с обвинениями из разряда «это все вы» или «если бы не вы».

И не после того, как несколько раз подвергал смертельной опасности свою трехлетнюю дочь, возя ее в машине после нескольких бутылок вина. Как подвергал опасности еще многих людей, пока был пьяным и злобным.

Может, конечно, эти события и наталкивали меня на мысли, что что-то не так, но ответы никак не были связаны с тем, что я давно и основательно погружаюсь на самое дно бутылки.

Говорят, время все лечит. Я думаю, эта фраза – некий завуалированный вариант на тему «все, что ни случиться, все к лучшему», «все образуется» и прочие варианты самоуспокоения, которые, к сожалению, в большинстве случаев – действуют во вред, особенно при алкогольной зависимости.

Время не все лечит. Рукописи горят, а вот, некоторые слова и поступки – никогда не забываются.

В своем пьянстве я довел себя почти до белой горячки. В один из таких дней, я пожелал своему старшему брату, с которым мы были вместе с самого детства, – смерти. Даже, хуже. Я сказал «желаю тебе сдохнуть», предварительно осыпав его десятками других жутких оскорблений. И этого я не забуду никогда. Это все оставшуюся жизнь будет приносить мне жуткую боль и разочарование, самый худший вид разочарования – в себе самом.

Я почти загубил свой бизнес, который много лет вынашивал и растил, считая почти ребенком. В какое-то время, я даже перестал писать книги. Делать то, к чему, как я думаю, всегда призывало меня все мироздание. И это еще полбеды, что пальцы не попадали в нужные кнопки. Мысли в голове были похожи на рвотную массу, которую иногда прожигали острые и больные вспышки, казавшиеся мне, озарением. Но, прочитав эти «озарения» позже, я убеждался, что это ни что иное, как банальнейшая ерунда, к тому же, плохо выраженная.

В какой-то момент, все прежние ценности моей жизни, полыхали, трещали, готовы были рассыпаться на черные головешки: семья, бизнес, творчество, здоровье. Но, даже тогда я еще не осознал проблему.

Осознание пришло ко мне позже.

В тот день я приехал в аэропорт. Шесть утра, жуткое похмелье, никаких сил. Я толком не понимал, какой и когда у меня рейс. Чемодан волочился за мной, кувыркался, сбивал что-то по дороге. Яркий свет из магазинов жутко резал глаза. Я отворачивался, но всполохи вывесок не пропадали.

Наконец, среди всей этой боли и суматохи, я увидел бар. Толком, забыв, зачем я вообще здесь, сел за стойку и заказал двойную порцию виски. «Надо, чтобы пена осела». – дал я себе оправдание своей излюбленной фразой и глотнул.

Но, ранним утро, на голодный желудок, и так измученный этанолом, виски не хотел проглатываться, застрял где-то между горлом и носом, встав поперек жуткой тошнотворной перегородкой.

Пока я пытался продышаться, отправить жидкость внутрь или, хотя бы, наружу, услышал, что заканчивается посадка на мой рейс. А я еще даже не знал, далеко или близко мои ворота.

Я расплатился, с омерзением посмотрев на не выпитую двойную порцию, взял чемодан, и уже готов был бежать искать ворота. Но, в последний момент, как будто сам не свой, будто это был не я, схватил стакан и вылил в себя все, что там осталось.

Следующий момент, который я помню, это как я бегу по траволатору, а из меня брызгают фонтанчики виски, смешанные с желудочным соком.

Потом был провал. Следующее воспоминание, как я сижу в кресле самолета, в поту, с заляпанным блевотиной, рубашкой и пиджаком. Справа от меня, у окна, отвернувшись, посторонившись, сидит пожилая дама.

Опять провал. Пожилая дама поворачивается ко мне и просит сходить и переодеться. Я замечаю, что и стюардесса, проверяющая, как уложен багаж, смотрит на меня с омерзением и тревогой.

Я иду в туалет. Переодеваюсь, умываюсь. Еле-еле успеваю до включённого табло «застегнуть ремни».

Самолет взлетает, я разговариваю с Богом. Возможно, это немного по-детски, но мне всегда казалось (и кажется), что на большой высоте, Бог ближе, а значит, с ним проще поговорить, дотянуться до аудиенции.

В тот раз, во время такого разговора, я вспоминал и прокручивал, как сильно я все ухудшил в своей жизни, за последнее время. Я думал и перематывал отдельные моменты, фразы, события. Чувствуя, как внутри все сжимается от горя и стыда. Испытывая отвращение к самому себе. И, конечно, обещая измениться и все исправить.

Все это я делал ровно до того момента, как погасло табло «пристегните ремни», а самолет набрал высоту. В следующую же секунду, как оно погасло, я позвал стюардессу и попросил принести два стакана вина. Дважды повторив, что надо нести не один, а потом второй. А сразу, сразу, сразу… сразу – два! Обязательно два, и обязательно сразу!

В этот самый момент, я понял, что у меня есть большая проблема.

***

Примерно, с четырнадцати лет, мои взаимоотношения со сверстниками, были построены на выпивке. Не только на самом алкоголе. Еще на том, как его купить, где спрятать, как в нужный момент достать и выпить, как продолжить (где взять вторую порцию), как распорядиться своим временем, когда уже почувствовал, что «дало».

Тебе «дало»!? – обычно, спрашивали мы друг друга, подразумевая такую стадию опьянения, когда обычный мир становится необычным, и в этом необычном мире – все происходило по-другому: движения, слова, мысли, поведение людей. Но, признаться первому, что «дало» – было зазорно, можно было получить «слабака».