За стеклом

Почетом не пользовались и те, кому вообще не «давало», они нарушали всю концепцию, к тому же, зря переводили, с трудом добытый, продукт. Признаваться, что «дало» лучше было где-то посередине, между тем, как одна половина компании уже начинала давить рвотный рефлекс, а другая, еще сидела, сдвинув брови домиком, выражая серьезность и непоколебимость.

Мой юношеский алкоголизм был, до предела, примитивным. Как, наверное, у большинства, кто таким образом, попал в водоворот возрастной неуверенности, страха, и острого одиночества перед таким большим, таким незнакомым, таким жестоким, миром. Обострялись и так обостренные инстинкты, возрастала конкуренция, происходила расстановка ролей: кто главный, кто второстепенный. Происходили первые контакты с противоположным полом и первые попытки заработать деньги. Юношеские взлеты и падения… во взрослом возрасте, все эти воспоминания похожи на детские поделки парусников и самолетов. Безусловно трогательные, но ценные только для того, кто их делал.

Но, среди всего этого вороха детско-юношеской беготни, с постоянными обидами на жизнь, было кое-что, что даже сейчас кажется мне важным. Как один из сотни детских рисунков, оказывается не мазней, а по-настоящему, гениальным своей непосредственной красотой.

Эту историю я вам и расскажу, вспомнив своего друга тех лет, Лешу.

Талантливый и веселый парень, программист с четырнадцати лет. Теперь уже бывший программист. Леша был из тех, чья фантазия в сочетании с харизмой, подкупала, сглаживала острые углы, извиняла.

Напиваясь, он не просто злился, жаловался или к кому-то приставал. Леша играл «бывалого». Это так у нас называлось, «играть бывалого». В зависимости от того, в каком настроении мы были, мы изображали (пытались изображать) лихих парней из криминального мира, ветеранов горячих точек или агентов секретных служб.

Под эти роли вытраивалась предыстория, развивался конфликт, за которым следовал артистичный «занавес», бурно отмечаемый, конечно же, потоками того, на что хватало денег.

В один из таких дней, мы играли в спецназовцев. Ну а какие спецназовцы без спецназовских трюков!? К тому же, мы были молоды, и сил на что-то хватало даже у Леши, у которого к тому моменту, алкогольный стаж равнялся пятилетке.

Во время той «спецоперации», все началось с вермута и взаимной демонстрации приемов захвата и устранения дозорного с помощью ножа, а продолжилось в виде перцовой настойки и бега с препятствиями по парку.

Эх, парки конца девяностых… одинокие и хмурые, тем более, в будние дни. Кривые, упавшие на одно «колено», лавочки, грязные дорожки, битые бутылки и повсюду россыпи бычков. В одном из таких полузаброшенных парков, мы и устроили бег с препятствиями, конечно же, не забывая регулярно останавливаться на выпивку.

Но, этого было мало. Чем больше было алкоголя внутри, тем коллизия двух спецназовцев должна была все сильнее закручиваться – в сторону финала. А именно, пьяной капитуляции.

Когда дело дошло до водки (ведь на войне пьют спирт и водку, все остальное – от лукавого), мы решили навестить бывшую девушку Леши. А поскольку спецназовцы не звонят в дверь, нет, просто войти через дверь – это позор, то мы придумали кое-что получше.

А именно: забраться на крышу дома, чтобы попасть в квартиру с помощью пожарной лестницы, которая проходила в метре от окна ее кухни, на уровне второго этажа.

В общем-то, рассчитали мы все верно. Был примерно час дня и Катя (так звали девушку) еще должна была быть дома, а ее родители – уже уйти на работу, лестница действительно там была и действительно проходила рядом с окном. Не приняли во внимание мы только одно. Если внутри шестнадцатилетнего организма болтается полуторалитровая смесь из этанола, то вполне может не хватить координации, чтобы удержаться на хлипкой старой лестнице, проходящей в нескольких десятков метров над землей.

Конечно, мы не думали об этом. И вообще, возникают ли у спецназовцев такие вопросы!?

Спе-ц-на-ззз па-а-а-шел… – Леша гаркнул, выбив с ноги дверь на чердак.

Моему изумлению не было предела. Одно дело рассказывать, как снять пару часовых, показывая несуществующим ножиком резкие движения, сзади, по горлу, или прыгать через поваленные лавочки. И совсем другое, выбить настоящую дверь с ноги, с одного удара.

Стоит ли говорить, что после истории с дверью, я не мог даже заикнуться, что лезть по лестнице, с которой осыпалась вся краска и уже начали отваливаться куски ржавого металла, как бы… немного опасно, даже для бывалых спецназовцев.

Только потом, гораздо позже, я узнал, что с этой дверью на чердак, Леша имел дело ни раз. То ссорясь, то мирясь со своей девушкой, он уже предпринимал попытки полезть по пожарной лестнице, и уже ни раз «пробовал» дверь на прочность, поэтому знал, что та хлипкая, держится на старой задвижке, вкрученной в трухлявую доску.

Правда, до самой лестнице он, как выяснилось тоже потом, он никогда не добирался.

На крыше, мы глотнули для храбрости, смотря на пестрый «ковер» крыш, раскинувшийся перед нами, и я, вдохновленный и подогретый, спустил ногу на первую перекладину. Почти сразу, даже через водочные пары и подошвы зимних ботинок, почувствовав, насколько та тонкая, непрочная.

Но, в этот момент, я был спецназовцем. А значит… да, спецназовцы ничего не боятся. И назад не отступают.

Я спустился, примерно на половину высоты. Наступил тот момент, когда обратной дороги не было. Когда понимаешь, что какой бы глупой и страшной ни является затея, а придется идти дальше. Глупый, юношеский максимализм. Увы! Скольких шестнадцати-восемнадцатилетних он изувечил и сгубил!

Я полез дальше и через несколько перекладин, попал рукой во что-то склизкое, бело-зеленое. Может, кто-то высморкался, стоя на балконе, и его «добро» повисло на лестнице, может это был помет птицы, превратившийся в слизь. Я не знаю.

В этот момент, меня посетило странное ощущение. Я его хорошо помню. Именно из-за него, и рассказываю вам эту историю.

Это ощущение было: я – как эта сопля (птичий помет), на ржавой лестнице.

Дрожа от страха, но отпустив испачканную руку от перекладины, я вытер ее о штанину, посмотрел вверх, где увидел испуганное лицо Леши. Потом посмотрел в ту сторону, где открывался вид на крыши, коричневые, серебристые, черные, с битумными подтеками, старые, износившиеся, некоторые еще середины века, с нефункционирующими трубами печей и уютными маленькими домиками, торчащими из чердачных этажей.

Какое-то время, я смотрел на открывшийся передо мной, большой враждебный город, чувствую себя перед ним, самым-самым одиноким человеком.

Подростки часто чувствуют себя одинокими, непонятыми. Подростки, принимающие алкоголь, гораздо чаще одиноки, чем те, которые не пьют. А подростки, принимающие алкоголь и, под алкоголем, играющие кого-то ненастоящих, – это, наверное, самые одинокие люди в мире. Особенно, когда начинают сомневаться в правдивости своих игр.

А я, вися на хлипкой лестнице, на большой высоте, вляпавшись рукой в чьи-то сопли, смотря на все эти старые крыши, чувствовал себя самым одиноким среди самых одиноких.

Я начал спускаться дальше, но что-то поменялось в моих движениях. Я преодолел вторую часть лестницы, как робот, на счет раз-два-три, повторяя движения ногами и руками.

Раз-два-три… раз-два-три… раз-два-три… – повторял я, больше ни о чем не думая.

Когда, наконец, обе ноги стояли на асфальте, ко мне, из подъезда, выбежал Леха. Он кричал «Костян, Костян, брат», протягивая мне бутылку.

И тут… да, наверное, если бы целью этой книги была бы художественная выразительность, я бы соврал вам, написав, что это был переломный момент, который все изменил, я оттолкнул водку и стал жить новой жизнью.

Но, цель этой книги – честность. Честность – бывает куда выразительнее. Но, главное, я уверен, честность, в первую очередь – с самим собой, – единственное, что помогает по-настоящему работать с алкогольной зависимостью.

Поэтому, я буду честным. Я взял у него бутылку и выпил довольно много, не замечая сорокоградусной крепости.

– Ну, братан, ты даешь! – Леша похлопал меня по плечу. Без сомнения, мой «подвиг» с лестницей котировался куда выше, чем его, с дверью. – Это надо отметить! – добавил он, взяв заслуженный «брейк». Потом, демонстративно выбросил четверть недопитой бутылки в грязный, доживающий последние мартовские дни, сугроб, сказал: – А ну, пойдем, найдем, чего получше!

Этим же днем, ближе к вечеру, размашистыми движениями, как будто пауки, мы искали эту бутылку в грязном сугробе.

Я вам говорил, что алкоголик допивает, всегда. Даже то, что он выбросил.

Кое-что «повкуснее», мы нашли у девушки Кати, к которой мы как раз хотели залезть через крышу. Но, поскольку в игре спецназовцев, был объявлен заслуженный перерыв, в связи с уважительными обстоятельствами (поиск новых «боеприпасов»), то мы просто позвонили в дверь.

Катя нас пыталась выгнать. Но, Леша смастерил романтичный рассказ-триллер про то, как я на высоте, чуть не упал… это было во-как… реально, братан выложился…

В общем, нас впустили.

Я уже останавливался на это грустной идее, а скорее – подтвержденном выводе, что подруги и друзья алкоголиков, даже если они сами не пьют, в девяносто девяти процентах случаев – соучастники. Так, как правило, неосознанно, подбираются люди один к другому.

Катя не только впустила нас, воодушевленная рассказом (а… раз так, то ладно), но, еще и распахнула сервант с отцовскими запасами.

Ром в сочетании с мадерой, на время, залили мои ощущения одиночества и нескончаемой глупости того, что все это происходит в моей жизни. А, игра в спецназовцев вошла в свою закономерную стадию. Бывалые вояки сделались ветеранами. А значит, заслужили просто рассказывать «как это было».

Мы долго, местами красиво, потом уже путанно и повторяясь, заплетаясь (но, алкоголиков это не волнует, они рассказывают самим себе), рассказывали и повторяли о своих сегодняшних «подвигах», дополняя их все большими нелепицами.

Потом был «занавес», ожидаемый финал игры. Катя нас выгнала. А мы, пользуясь любимыми фразами алкогольных эпилогов «ты ничего не понимаешь» и «вот, увидишь», поплелись искать выброшенную прежде, бутылку водки.

***

Кто-то виноват, что это со мной происходит! – оправдывает алкоголизм, тем самым, мешая осознанно остановиться.

В поведении родственников, друзей, коллег, социума, правительства, богатых, бедных… это может быть длинный список виновников, в котором вы встречаете подтверждение вины – за то, что с вам – все не так.