Призма Сердца

– Что за?.. – подумал Стивен, – или может я уже лежу, напичканный свинцом, на асфальте, а мозг решил протянуть мне руку помощи в самый последний момент, решив перед самым концом показать мне что-то интересное?

Все эти мысли разлетелись вдребезги от резкого удара по плечу, заставившего Стивена вздрогнуть и пустить пулю куда-то наугад.

– Стиви! – расплылся в улыбке Доуз, приветствуя нового члена «семьи», – а мы с ребятами уже тебя заждались, что же ты так долго? Я уж было отдал команду свалить из этого гадюшника, но гляжу, что ты нашёл правильный ответ на свои вопросы, которые, как погляжу, мучали тебя всю сознательную жизнь. – Фуф! – громко вздохнул отец Семьи и подмигнул Стивену, – а теперь – смотри внимательно! Это и называется – управлять жизнью, – он легонько коснулся руки Харта и извлёк из его окоченевших пальцев оружие, одновременно подняв его над головой и развернувшись к собравшимся сосудам власти Империи.

– Ой! Что же это такое, гвардейцы?! Что же такое творится? В таком тихом районе, да такие выстрелы, непорядок, а? Куда смотрите, господа, вообще, за что получаете жалование, а?! – рявкнул Доуз. Никто из присутствовавших блюстителей порядка даже мускулом не шевельнул, чтобы ответить.

Стивен заворожённо смотрел на всё это: «Нет, такого просто не может быть, это какая–то мистика…».

– Так вот, – покрутив пистолет на пальце, продолжил Доуз, – господа собравшиеся! Хочу вас уверить, что никакого оружия не было, – мужчина аккуратно положил ствол под пиджак, – в квартире выше, – он указал назад пальцем, произошел несчастный случай, мммм… старый дурак приревновал свою кобылу и убил её, а затем и себя, какая же это потеря для Империи! – Доуз позволил себе рассмеялся.

– А вы не успели ничего сделать, поскольку никто из соседей даже и не подозревал, что такое кошмарное преступление может произойти со столь законопослушными гражданами, – Доуз едва заметно кивнул головой, направляясь сквозь две шеренги расступившихся перед ним гвардейцев. Стивен моментально уловил этот жест и, не отставая, проследовал до тонированной иномарки, незамедлительно юркнув вовнутрь. – Хотя, что я вам рассказываю? – сев на капот задницей, тряхнул головой Доуз, – вы все – просто перхоть, которая ничего не умеет, а ей, что следует делать? А?! – снова рявкнул он.

В эту самую секунду все гвардейцы как по команде рассыпались по своим служебным автомобилям и растворились в летнем зное, который уже начинал насиловать асфальтовые улицы Империи.

– Как тебе представление, Стиви? – забравшись вовнутрь и откинувшись на сиденье, спросил Доуз.

– Я… Я даже не знаю, – промямлил Харт, – это всё так …

– Невообразимо, да? Ну, то-то и оно! – рассмеялся мужчина – если бы на моём месте был бы какой-нибудь хлюпик, то гвардейцы бы раскатали по асфальту этого идиота.

– Но зачем? Зачем вы это сделали?

Доуз хмыкнул, покачав головой: «Ради тебя, Стиви. Чтобы ты не дал заднюю, не застрелился или не выпал бы из машины где-нибудь по пути в отель».

Харт напрягся, чувствуя, что его развели, действительно по-крупному использовали, заставив каким-то непостижимым образом перечеркнуть всё, что он имел до этого дня, очаровав его буквально парой фраз и бросив в совершенно незнакомую обстановку.

– Вы… Вы знали, – процедил сквозь зубы Харт.

– Хм? – удивился Доуз.

– Вы знали, что означает для меня свобода. Вы почему-то это знали наверняка!

– О, Стиви, Стиви, человеческая душа не такая уж и большая загадка, уж поверь мне, поживёшь с моё и будешь вместо людей видеть только их…

– Пистолет! – оборвал его Харт.

– О! Мне нравится твой тон, – рассмеялся Доуз, – не думал, что веселье закончится так быстро, но C'est La Vie, как говорится, – передавая оружие молодому человеку, улыбнулся Доуз, – смотри только, не забрызгай своими мозгами …

– Может, вашими? – направив дуло в лоб Доузу, спросил Харт, глядя прямо в глаза самому дьяволу.

– О! А вот это уже интересно! Ты всё больше нравишься мне, Стиви!

– Кто вы?! – взревел Харт, чувствуя, как дрожат его руки, – что вы сделали со мной?! Как вы вернёте мне мою семью?! А?!

– Тц, тц, тц, – почмокал Доуз, – слишком много вопросов, на которые ты и так знаешь ответы, мой юный друг.

– Вы какой-то гипнотизёр? – подивившись идиотизму своей догадки, да к тому же высказанной вслух, взревел Харт, надрывая голос, – или может вы какой-то демон или шаман?! Кто вы, что вы такое?

Доуз мгновенно поменялся в лице, обретя форму выбитой из гранита статуи, готовой обрушиться на зазевавшегося туриста, которым в данном случае являлся Стивен.

– Я, – сухо начал Доуз, резким движением схватив Стивена за запястье и сжав с такой силой, что тот чуть не выронил пистолет, – мать твою, свободный человек, щенок, и не смей, слышишь? – Харт почувствовал, как трещат кости, – не смей наводить пистолет, если ещё яйца у тебя не выросли, понял?

В ту же секунду, когда Стивен хотел уже было разжать ладонь, чтобы выпустить пистолет, Доуз ослабил хватку и снова улыбнулся Харту.

– Ты не ссы, главное, если уж решил покончить со всем быстро, так давай нажми на курок! Потом езжай к дедке с бабкой или кому там ещё, они пожалеют сиротку, наверняка же не позарятся на оставшуюся жилплощадь, и тогда у тебя будет маленькое преимущество в финансовом плане, у всей той мошкары, что подрастает, чтобы никогда в жизни и не почувствовать, что такое она – жизнь, есть на самом деле.

– А что…Что такое эта грёбаная жизнь? – процедил Харт сквозь сомкнутые губы.

Глаза Доуза расширились. – Всё! Всё вокруг, Стиви! Главное не бояться брать её, как и когда захочешь, – Харта как током прошибло, когда он, глядя в упор, на человека, который не боялся умереть здесь и сейчас, улыбался под дулом пистолета, вполне отдавая себе отчёт, что курок под пальцем нервного юноши может опуститься в любую секунду, повинуясь моментальным порывам неустойчивой психики последнего.

Харт медленно опустил пистолет и протянул его Доузу.

– Не стоит, – улыбнулся мужчина, – оставь себе на память. Всегда смотри на него, Стиви, когда попробуешь дать слабину, помни тех, кто вознёс свои жизни на алтарь твоей свободы. Ни я, ни кто-либо другой не смог бы заставить сделать тебя это насильно. Этот воистину героический поступок совершил ты! Ты сам, повинуясь своей воле свободы, воле достичь её, во что бы то ни стало! Всегда помни об этом и никогда не давай заднего хода, ты понял?

Стивен кивнул, откинувшись рядом с главой «семьи», продолжая рассматривать сложную конструкцию пистолета.

– Но что вы уготовили мне? Как я смогу реализовать ваш план?

Доуз лишь рассмеялся в ответ: «Ну, пока наши возможности не очень широки, моё влияние пока распространяется лишь на некоторые пригороды столицы, и, пожалуй, не больше четверти основных ведомств самой столичной структуры. Но я уверен, что благодаря тебе, Стиви, – Доуз проницательно взглянул на него, – мы, точнее ты, будешь иметь влияние на всю Империю, даже не так, Стиви – ты и так уже вся Империя, Империя Сердца, Империя Свободы, – Доуз несильно ударил кулаком Харта в грудь, – ты понимаешь, о чем я говорю?

Автомобиль вновь затормозил у отеля на этот раз не перед парадным входом, а у отельных ворот для VIP-персон.

– Да, сэр, – кивнул Харт.

– Вот и славно! А теперь, если не возражаешь… – Доуз щелкнул пальцами и дверь рядом с Хартом отворилась, – у меня есть кое-какие дела, так что наш дальнейший разговор отложим на потом, да и думаю, что ты тоже будешь занят сутки напролёт, – подмигнул Доуз, доставая из кармана пиджака маленькую колбу с фиолетовой жидкостью, – для храбрости, Стиви.

Харт не стал отказываться от дара и, поблагодарив своего нового «отца», проследовал за одним из служащих внутрь отеля. Тот проводил его по замысловатому лабиринту из коридоров с живописными орнаментами на стенах к роскошным деревянным створкам лифта, которые отворились перед Хартом. Служащий сделал жест, приглашая Харта вовнутрь, сам при этом оставшись снаружи.

– Хорошего отдыха, господин, – наклонив голову, улыбнулся служащий, и в следующий момент двери лифта захлопнулись перед носом Харта, дав последнему возможность как следует разглядеть себя в отливающих золотых зеркалах, которыми был обделан внутренний корпус лифта. Никаких кнопок внутри Харт не увидел и поэтому засмущался, одновременно спрашивая себя, а лифт ли это вовсе? Однако его опасения тут же развеялись, когда он почувствовал едва заметную вибрацию и ощутил, как лифт пришёл в движение, и, судя по ощущениям, на этот раз он стремился не вниз, но на самый верх отеля.

Решив не терять времени зря, Харт откупорил фиолетовую жидкость без запаха и в один глоток проглотил содержимое. Никаких видимых эффектов не произошло, зато теперь, возможно чисто психологически, ему полегчало, и он стал меньше беспокоиться о пункте своего назначения. Продолжая рассматривать себя в зеркале, он внезапно сам для себя рассмеялся и начал улыбаться своему отражению, одновременно с этим заинтересовавшись какими-то деталями в собственном отражении, которые будто бы начали трансформировать всё его лицо. Однако наблюдать до конца эту занимательную сцену Харту не хватило времени, и, после мягко прозвучавшей короткой мелодии, зеркало разъехалось на две части, открыв Харту длинный коридор с красным ковром под ногами и чёрно-белыми ромбами, представляющими собой подобие потолка.

Харт осторожно вышел из лифта и направился прямо по коридору, одновременно разглядывая массивные полотна, которыми были украшены стены от самого пола и до потолка. На них были изображены мифические герои из различных легенд, сражающиеся с чудовищами, божества различных религий и переплетённые вместе с историческими событиями прошлого кадры из будущего, которые образовали спираль в сознании Харта и подводили его всё ближе к манящей двери в конце коридора.

На ней был выгравирован из золота гигантский вертикальный ромб со вписанным в него глазом. Харт не устоял перед искушением потрогать этот золотой магнит и, ощутив дрожь во всём теле от соприкосновения руки и блестящей материи, увидел, как дверь буквально расплывается, оставляя его в помещении, к которому он так стремился. Гигантские хоромы буквально дышали жизнью, колонны и стены превращались в извивающиеся геометрические узоры, танцующие в помещении и превращающие его в удивительный божественный сад, состоящий из тысяч ароматов, которые вожделенно впитывал мозг Харта. Посреди всего этого будоражащего сознание великолепия к Харту, минуя джунгли комнаты, подошла, вышагивая внеземной походкой сама Богиня, которая ещё час назад казалась обычной служащей отеля. Только на этот раз на ней была не строгая одежда, состоящая из рубашки и чёрной юбки, а золотые кольца и украшения по всему её обнажённому телу, по которому, переливаясь, сходясь и вновь расходясь в тысячах смыслах, танцевали яркие геометрические татуировки. Богиня, игриво смеясь, начала танцевать вокруг своего супруга, помогая ему избавиться от одежды и ложного смущения и давая волю его члену, который уже поднялся в вожделении слияния с божественной красотой. Женщина тем временем не торопила события и продолжала танцевать вокруг Харта, оставляя за собой шлейф из тысяч фигур – копий самой себя, которые жили своей жизнью и в каждый отдельный момент времени приобретали свою собственную потенцию сексуальности. Так что в итоге путешественнику пришлось иметь дело с целым пантеоном богинь, которые жаждали силы Стивена. Завершив свой ритуальный танец и подтолкнув Стивена к невероятному, едва сдерживаемому вожделению, Богиня остановилась напротив супруга и, приблизившись к нему лицом, обдала его своим дыханием, из-за которого низ Харта напрягся ещё больше. Девушка тем временем резко слилась со Стивеном в поцелуе, даже не дав ему опомниться, и, завладев его языком, начала свой яростный танец уже внутри его рта, одновременно заставив мозг Харта взорваться от удовольствия. Как оказалось, этому подверглась не только его верхняя, но и нижняя части, ведь даже не притрагиваясь к члену Харта, Богиня заставила его кончить стоя прямо на её переливающееся тело.

Тем не менее, девушку это нисколько не смутило, а наоборот – раззадорило. Она медленно опускаясь и оставляя за собой десятки пар висящих в воздухе глаз, которые пристально следили за Хартом, начала работать языком с его низом заставив последнего вновь мгновенно отвердеть.

Улыбнувшись Стивену, Богиня тем временем оторвалась от его члена, и бросилась спиной на возникшее под ней море подушек, буквально утонув в их вибрирующих волнах. Харт нырнул за ней следом и, обняв, вошёл в Богиню, начав ритмично всаживать в неё свой член, ментально умерев и потерявшись в миллиардах жизней, заключавшихся в теле богини, которая в такт любовной игре давала рождение и одновременно умерщвляла триллионы сознаний, вспыхивающих в игре двух космических любовников, наслаждающихся своим поистине великолепным актом творения.

– Меня слегка напугала твоя забывчивость, – улыбнувшись, обратился один из игроков к своему партнёру.

– Да я и сейчас слегка не в себе, – подивившись своему остроумию, рассмеялся второй, вновь вернувшись на плато с высокой горой смыслов, возвышающихся посередине.

– Похоже, мы всегда немного не в себе, – улыбнулся во весь рот первый. Символы, состоящие из самой информации, которая лихорадочно бегала по его телу, сформировали изорванную одежду только что спущенного вниз на колесе алхимика. – И оба притворяемся, что боимся.

– Но я старалась, чтобы тебе было, по крайней мере, интересно, – тело космической Богини, извиваясь на кровоточащем Арчибальде, обросло доспехами с шипами с накидкой из шкуры дикого зверя. – Ведь так? Лицо её теперь менялось с женского на мужское и одновременно включало в себя черты и того, и другого, вместе с этим превращаясь в подобие кошачьего, которое сверкало изгибами рисунков на шёрстке, которые пели песню жизни и историю рождения всего мироздания забывчивому шаману-алхимику.