Призма Сердца

– И ты не жалеешь о том, что по собственной воле оставляешь тут своего любимого врага? Своего сына? Своего мужа? Своего любовника? Свою …

– Я уловила смысл, можешь не продолжать. Жалею, и моё сердце, пожалуй, желает больше, чем когда бы то ни было остаться с ними, но именно это и побуждает меня покинуть это поле игры навсегда, чтобы начать жить в реальности.

– Сильные слова, но сможешь ли ты подтвердить их делом?

– Проверим, давай, а?

Мужчина развёл руками и, выпрямившись, стал ритмично отбивать мелодию своими руками-клешнями, которые, вибрируя, стали трансформировать мир вокруг в первозданный мета-язык символов.

– Спасибо, что был со мной всё это время, любимый! – улыбнулась Гелла и мягко поцеловала юношу в губы, – лицо его продолжало менять форму, как и одежда, но, несмотря на все маски, девушка видела улыбку одобрения, которым прикрылось его тело после её небольшого прощального подарка.

Обнажённая девушка запрокинула голову и, слегка подпрыгнув, приземлилась на землю, заставив опавшие листья в радиусе ближайших миль взлететь в воздух, превратившись в фиолетовый туман, который окутал всё кладбище.

– Что такое? – обеспокоенно спросил разбитый Брайан за секунду до того, как мощнейшая молния рассекла небеса пополам, после того, как налетевший ветер превратил всё кладбище в один огромный ураган из танцующих листьев. Родственники и друзья умершей быстро начали собираться, пробираясь к автомобилям, застигнутые врасплох начавшимся ливнем. Никто не обращал внимания уже на то, что происходило снаружи. Все спешили усесться по машинам, один только лишь юный Джаред, подгоняемый отцом, задержавшись на пару секунд у двери в салон, увидел посреди начавшегося бурана гигантские проступающие на фоне свинцовых туч силуэты матери и ребёнка на руках, которые слились в единую фигуру женщины, застывшую в позе яростного экстатического танца. Через секунду дверца захлопнулась, и мир сына исчез навсегда, оставив Геллу одну отыграть свой прощальный танец смерти. Молнии фиолетовыми вспышками стали всё чаще и чаще разверзать небо, готовясь порвать его на куски, в то время как женщина разбивала своими босыми ногами саму землю, из которой то и дело выныривали призраки жертв войны, с почтением присоединившиеся к танцу их освободительницы. Затем души с миром исчезали в интенсивном граде, который стал колотить по потрескавшейся земле. Гелла, уже не помня себя, кричала, в неистовстве повинуясь духу Богини-бабочки, которая завладела её телом и вела, подобно её другу-проводнику, маленькому эльфу. Он был тем невидимым, но всегда присутствовавшим маяком её жизни, заставлявшим девушку всегда идти по самому опасному и извилистому пути, но и одновременно самому простому и радостному для неё.

– Почему? – задалась вопросом Гелла и, улыбнувшись, повинуясь музыке, в такт которой она совершала свой поклон вселенной, с гордостью и радостью нашла, наконец, ответ, который искала всю жизнь, – потому что я не могла поступить иначе! На этой потрясающей ноте, молнии, беснующиеся в небесах, слились в единый поток света, который обрушился на Геллу, расколов напополам землю под ногами, превратив её в бездну, где нашла покой её душа.

145. Момент просветления мгновенно забылся, оставив тайну рождения мира непостижимой и, оставшись лишь в мифах и воспоминаниях различных культур, обретя выражение в заводной мелодии, которая проистекала откуда-то снаружи.

– Снаружи! – поразила девушку эта мысль, – снаружи, а не внутри, значит… – она осторожно распахнула глаза и немного смутилась, увидев гигантское всевидящее око, которое наблюдало за ней с небес. После некоторой фокусировки сознания и внимания девушка поняла, что это была масштабная картина на потолке комнаты, на которой были изображены узоры, сплетающиеся вместе и образующие гигантский ромб, который в свою очередь порождал изнутри гигантский глаз. Пробудившаяся улыбнулась, обнаружив себя лежащей на мягкой постели и подсознательно начиная понимать смысл и связь всего, что с ней произошло. Понежившись немного на простынях и прижав к себе подушку, она начала разглядывать замысловатые рисунки на постельном белье, которые, играя друг с другом, переплетались перед её глазами, трансформируясь в потрясающие цветы, которые пустили свои плоды прямо из ткани покрывала. Одновременно с этим девушка почувствовала удовольствие во всем теле, которое разлилось с низа живота, и она мечтательно вспомнила, что всего каких-то…

– Двадцать минут назад у нас был потрясающий секс! – игриво подмигнул ей зашедший в комнату мужчина.

– Это я подумала или всё же ты озвучил, Арчи? – откинув голову, сладко выдохнула девушка.

– И то, и другое, надо полагать, – сделав музыку, льющуюся волнами из динамиков, чуть тише, улыбнулся парень, – и вообще, сколько можно лежать? Я уже успел сгонять нам за пиццей, а ты всё ещё тут валяешься, не надоело ещё?

– Ты просто всегда очень активный после этого, – устало выдохнула девушка, – зато я, знаешь, где только ни побывала! И ты там, кстати – местный революционер, алхимик, шаман и вообще супергерой, ты в курсе?

– Я? Серьёзно? – вот значит, что ты действительно обо мне думаешь, – приятно, спасибо. Ну а ты? Нашла ту, себя, которую…

– Если я скажу, что меня Гелла зовут на самом деле, ты будешь сильно смеяться?

– Да нет, – пожал плечами мужчина, – можешь мне рассказать это, кстати, за кружечкой холодной газировки и куском сочной пиццы, которая нас уже заждалась! Не возражаешь, если я принесу? А то я так проголодался, о’кей?

– Да, да… – махнула рукой девушка, пытаясь вспомнить своё текущее имя и историю – Арчи…

– Ау? – уже готовый выбежать за едой остановился парень.

– Она погибла из-за того, что решила проснуться?

– Понятия не имею, – пожал плечами Арчибальд, – но точно знаю, что однажды кто-то проснётся, как и ты, а мы окажемся лишь фантазией этой ленивой засранки, – рассмеялся друг Геллы. – Ладно, я мигом, не скучай!

Девушка медленно поднялась, ощущая каждой клеточкой своего тела тепло от прикосновений своего любовника, и, окинув взглядом веранду, где стояла кровать, соскользнула наружу в сторону аккуратной полосы белоснежного пляжа, за которым раскинулось спокойное утреннее море, из-за горизонта которого рождался чудесный фиолетовый рассвет. Девушка встала и пошла по тёплому песку по направлению к воде, с удовольствием замечая, как каждая песчинка под её ступней знает свое место и формирует вокруг потрясающую и неповторимую композицию. Так что весь пляж был безусловным достижением трудолюбивых маленьких камушков, которые, не покладая сил, старались сделать его как можно более красивым. Заострив на этом своё внимание, путешественница и не заметила, как уже по колено стояла в тёплой воде, которая была самым настоящим богом, дарящим свою любовь, теплом пылающего сердца звезды, которая медленно проступала на линии, где небо и океан становятся одним непостижимым потоком жизни. Девушка, вдохнув в себя всю эту любовь и красоту, выдохнула наружу всё сострадание, на которое была способна, и поблагодарила мир за жизнь и всё, что с ней происходило за все её воплощения. Одновременно с этим жестом благодарности музыка на веранде заиграла громче и, превратившись в осязаемые волны, трансформировалась в вибрирующего змея, который, пролетев рядом с девушкой, взвился двойной спиралью к небесам, к маленькому сверкающему объекту, который то появлялся, то исчезал из поля зрения девушки. То же самое касалось и призраков в её голове – Майкл, Роуз, что стало с ними? Смогли ли они, в конце концов, найти путь, которым им стоило идти, или же они были просто фантомами, наподобие этого вибрирующего самолёта, который готов был в любую секунду вспыхнуть в последний раз, чтобы выпасть навсегда из этого измерения.

– Пожалуй, – улыбнулась путешественница про себя, – всё это часть истории, которой ещё предстоит быть рассказанной, а пока… – она глубоко вдохнула, наполнив миром свои лёгкие, и на выдохе, послав наружу ещё больше любви и сострадания, сложила ладони в молитвенном жесте, который воспарил бурлящим потоком к ускользающему из вида самолёту.

– ЭЙ, ты идешь? – раздался голос любимого из-за спины, заставивший мурашки пробежать по спине, – а то наш паразит сейчас всё съест, – с этим словами Арчибальд отбивался, что есть сил, держа коробку с пиццей над головой, от прыгающего на него маленького утконоса, – что ты там вообще делаешь?

– Ничего особенного, я уже иду! – последний раз бросив взгляд на исчезающую стальную птицу, девушка захлопнула глаза и, уже раскрыв их, оказалась в салоне летательного аппарата, который стремительно набирал высоту, вырвавшись из когтей ночного кошмара.

Джаред повернул голову налево, встретившись взглядом с белым, как мел, лицом своего отца, который секунда за секундой прокручивал в голове сценарий кружения от «неполадок» в двигателях, которые мог устроить Харт. И на самом деле Брайан даже не знал, что хуже, – разбиться насмерть посреди океана или же прожить хотя бы ещё один день с ощущением собственной беспомощности и осознанием того, что не смог защитить свою женщину.

Мальчик же, решив не тревожить отца понапрасну, уставился в окно иллюминатора, где внизу осталась лишь голубая гладь океана и ни следа мегаполиса, который они покинули. Вместе с этим волна перемен, которые начали происходить, немедленно охватила его, и он не мог, никак не мог объяснить самому себе это ощущение нового, которое закралось в его сердце. В следующий миг гул самолёта стих, и весь салон будто бы растворился, оставив мальчика наедине с уплотнением в воздухе, что, превратившись в силуэт танцующей женщины с распустившимися за её спиной крыльями, мягко пролетело сквозь полупрозрачный каркас, ставшего лишь набором танцующих символов, машины, и нырнуло в тело мальчика, заставив мир вновь вспыхнуть тысячью, казалось бы, забытых за прошедший день ощущений. Это был запах и мечтаний, и надежд, которые вновь загорелись яркой восходящей звездой в сердце мальчика. Эти нахлынувшие чувства стали буквально жечь его грудь и, желая проверить, в чём же дело, Джаред запустил руку за воротник, нащупав небольшой предмет, висящий на шее. Всегда нося его с собой как талисман, мальчик внезапно осознал всю мощь амулета маленькой девочки-бабочки, которая собрала в себе силу не только прошлого, но и бесконечно вариативного будущего юного героя.

Брайан отвлекся от гнетущих мыслей, ощутив, как что-то сдавливает его руку, и, повернув направо голову, встретился с совершенно сбившей его с толку улыбкой сына, который крепко сжимал его ладонь.

– Да, Джаред? – почувствовав странную перемену в себе, осторожно спросил отец, – всё хорошо?

– Угу, – улыбнувшись впервые после похорон, кивнул Джаред, – теперь всё будет хорошо, я обещаю.