Призма Сердца

– Да. Скучно точно не было, – чувствуя, как изорванные лохмотья превращаются в подобие защитной плёнки, состоящей из нано-роботов, которые покрывали тело и не давали ему испытывать дискомфорт в каком-либо пространстве, включая сам вакуум. Одновременно с этим гора позади Богини из скалистого образования стала видоизменяться и под басовый гул превратилась в гигантскую стартовую площадку космического корабля, который взлетал, создавая потрясающий взрыв энергии у самого основания. Когда столбы пыли, подобно огромным цунами, поглотили игроков, физическая планета, на которой она находилась, испарилась, уступив своё место старинной комнате, которая напоминала изнутри сферу. Стены её были испещрены похожими символами, что и окрас Богини-кошки, казалось, их можно потрогать рукой, но как только Арчибальд предпринимал попытку дотронуться до них, они становились невероятно далеки, на расстоянии, равном самой бесконечности, и алхимику оставалось лишь громко рассмеяться этой находке.

– И что это? – заранее зная ответ, ухмыльнулся путешественник.

Богиня, загадочно улыбаясь, протянула своему спутнику странный предмет, и тот с благодарностью принял его, чувствуя, как этот самый момент и был выражением всех возможных смыслов, существовавших в мире, и не было ничего, кроме этого действия, этого момента, этого дара, передаваемого от одного к другому.

– Спасибо тебе, – улыбнулся Арчибальд, крутя в руках странный предмет, покрытый ячейками, которые идеально примыкали друг к другу, и в их гармонии отчётливо виделся тот самый «скелет» – рисунок, который покрывал стены бесконечного пространства вокруг.

– Можно? – осведомился Арчибальд.

–Ты уже решил задержаться чуть подольше, в тот самый миг, как совершил этот маленький ритуал, – так что теперь уже назад дороги нет, но ты ведь этого хотел?

–Ты ведь и сам это знаешь? – подмигнул ей путешественник, вкусив плод и взорвавшись тысячами жизней, которые составляли суть вкуса этого дара, заключавшего в себе всё, что можно было познать и почувствовать.

– И это всё? – опустив глаза, грустно спросила Богиня и, несмотря на её полный боли голос, путешественник не смог не заметить тень улыбки, которая скользнула по её лицу.

– Что всё? – потянувшись рукой к ней, хотел узнать игрок, но тут же получил сильнейший толчок в грудь, который заставил его потерять равновесие и рухнуть на землю, одновременно с чем рухнула вся комната, обнажив очередную иллюзорную локацию, которая стала реальностью и ознаменовала новый виток игры, которая не прекращалась ни на секунду.

– Ты видел это всё и стал этим… этим… – голос Геллы, которая стояла перед ним обнажённая, с гигантским убором из перьев и мордами утконосов, и готова была в любой момент сорваться на крик.

– Что?.. Чем? – ошарашенно уставился на маленькую куклу странник, тут же заметив, как Гелла, даже не сознавая этого, незаметно подмигнула ему, и этого маленького жеста хватило, чтобы игрок опять впал в амнезию и стал разглядывать своё только что появившееся тело, которое, в отличие от обнажённой натуры Геллы, было герметично упаковано в белую парадную форму генералиссимуса. Головной убор же, покрывающий мгновенно полысевший череп Императора, так же отличался от того, что был на журналистке – это была сверкающая золотом корона с инкрустированными фиолетовыми эфирными кристаллами.

– Похоже, ты не очень рада моему продвижению, – решил отшутиться Харт, попытавшись встать, но, став опираться на землю, почувствовал, как она просаживается под его весом. Одновременно с этим в его ноздри ударил резкий запах дерьма.

Харт лихорадочно начал оглядываться по сторонам, к своему омерзению обнаружив, что он находится посредине бескрайнего океана из испражнений. В ту же самую секунду его вырвало прямо на парадный костюм, и он со слезами на глазах пытался остановить эти внутренние спазмы.

– Не очень приятно, да? – без тени злобы в голосе спросила Гелла, явно желая услышать мнение Императора по этому вопросу. Тот тем временем, пытаясь остановить свой трясущийся организм, лихорадочно потел, ощущая, как капли с его кожи превращаются в самый настоящий поток воды, который стал выливаться на всё окружающее его дерьмо вокруг.

– Ну, надо же, – позволила себе улыбнуться Гелла, – даже я бы до такого не додумалась.

– ТЫ … ты! – с покрасневшими от страха и злобы глазами вырыгнул из себя Император, чувствуя, как почва под ним просаживается из-за потока льющейся с него воды. Делать что-то было уже слишком поздно, и в белом костюме Харт соскользнул под слои дерьма, с удивлением обнаружив, что он может видеть в этом мутном пространстве, а увидел он вот что: по этому необъятному потоку дрейфовали маленькие рубиновые острова, которые были той самой территорией Империи, которая не была покрыта водой, а составляла эта площадь не более 5% всей могучей державы Сердца.

– Это просто бред! – выругался Император, мгновенно обругав за одним и себя, так как из-за его вспышки ярости он позволил себе отвлечься, и чьи-то испражнения уже попали ему в рот, что вывернуло его наизнанку, заставив дойти до такой точки кипения, что тело его из-за нескончаемой вибрации спазмов превратилось в подобие дрели, которая, выстрелив, подобно ракете, взметнулась вверх и выбилась, наконец, на поверхность, воспарив над бурлящим океаном.

Только он хотел вновь прочистить свой и так уже измученный желудок, как запах исчез, не оставив и следа, зато на его место пришёл уже другой – напоминающий вкус железа. И Харт, причмокивая от этого неприятного, но уже не такого безумного вкуса, опустил голову и вздрогнул, увидев океан крови, на поверхности которого торчали изуродованные лица мужчин, женщин, стариков и детей, которые, не выражая ничего, кроме бесконечной усталости, мирно покачивались на поверхности кровавой планеты.

– Нет, что же это за?.. – взревел Харт, подняв свои скрюченные руки и тут же замерев от страха, его пальцы, ладони стали кровоточить, полностью покрывая его передние конечности, – нет, нет, нет …– пытаясь отмыться от них, повторял Харт, но кровь всё продолжала пропитывать его одежду, дойдя до локтей, а затем поднимаясь выше к плечам.

– Хватит!! – взревел Харт, чувствуя, как резко начал терять высоту, и, понимая, что несмотря на распластавшийся снизу океан из крови, падение с такой огромной высоты будет для него фатальным, – прекра… – оборвался голос Харта, когда он почувствовал, как теряет равновесие, но по крайней мере теперь у него было на чём стоять, и он, пару раз причудливо извернувшись всем телом, смог найти точку опоры и аккуратно выпрямить спину, одновременно с этим позволив себе открыть глаза, готовясь к самому худшему.

Однако на этот раз его ждала более нейтральная картина – ни океана дерьма, ни океана из крови больше не было, – теперь Харт стоял посредине растянувшегося до границ восприятия чёрного зеркала, в котором он мог наблюдать свое отражение, абсолютно его не порадовавшее: вся беленькая форма была измята и забрызгана уже засохшими кровавыми и коричневыми пятнами. Туфли же Харта были полностью пропитаны испражнениями, а руки по самый локоть – въевшейся в белоснежный костюм кровью.

Харт дотронулся до своей короны, чтобы убедится, что всё в порядке, и она на месте, и замер, нащупав эфирный кристалл, который был венцом красоты его головного убора. Затем он перевёл взгляд на свое отражение под ногами и поднял глаза, ехидно улыбнувшись: «Очень символично, Гелла. Не находишь?».

Обнажённая журналистка стояла прямо перед ним, лицо её не выражало абсолютно никаких эмоций, кроме глубинного спокойствия.

– Это же целая куча денег, – присев на корточки, оскалился Харт, при этом постучав кулаком по поверхности огромного тёмно-фиолетового кристалла под собой, – почему же мы не нашли его раньше? Удовлетворённый своим прикосновением Харт поднялся: «Может потому, что его не существует в природе? Как и тебя… Больше».

Гелла никак не отреагировала на его замечание, всё ещё продолжая пристально рассматривать своего бывшего друга.

– Эфирные кристаллы – это не только очень мощный источник энергии, не спеша начав подходить к Гелле, стал рассуждать Харт, – но и отличный проводник. – Стивен щелкнул пальцами, и справа от него образовался разлом, крупная трещина в поверхности чёрного зеркала, из которого вспыхнуло зеленоватое пламя в воздухе, формирующееся в движущиеся фигуры. Целый видеосюжет, полностью смонтированный из голографического огня. Из пламени вырисовалось паническое лицо команданте Шелла, когда он попал в одиночную камеру, и было ясно видно, как он дрожит от чувства, что оставшуюся жизнь проведёт за решёткой, а возможно, что и не доживёт до своей естественной кончины, если попадёт в один в блок с «фиолетовыми» заключёнными, которые не понаслышке были знакомы с военными привычками капитана.

– Похоже не я один стал источником чьей-то боли, – улыбнулся Харт, продолжая вышагивать по поверхности кристалла, – из-за тебя, моя дорогая, этот человек не проживёт и пары месяцев, будучи зверски убит лиловозадыми дикарями в одной из тюрем, в которую его переведут по твоему, подчеркну, ходатайству об усилении меры наказания. И что же? – развёл он руками, – ты правда к этому стремилась?

Харт щёлкнул пальцами ещё раз, и вокруг них образовалось сразу несколько трещин, в пространстве из которых печально взвыло пламя, превращаясь в десятки, сотни, тысячи людей разного пола, разной расы, разного возраста, которые, формируя цепочку из огненных тел, шли на паломничество к Гелле, которая не оставалась равнодушной и всегда была чуткой к любому, с кем нужно было разделить боль утраты близкого, погибшего в нескончаемой мясорубке на острове Утконоса.

– Выслушивать нытье неудачников, которые не могут проконтролировать свои собственные жизни, – выплюнул слюну Харт, – посмотри на эти морды – в Империи ли, в стране Утконосов ли! – Подобно двум гигантским огненным крыльям за спиной Харта вспыхнули две картины, на левой – стадионы и другие здания Империи, которые поглощал огонь «шаманов», а на другой – целые деревни острова Утконоса, которые истреблялись напалмом Империи. И затем огонь на месте руин вырисовался в тысячи лиц, которые, корчась в муках, просили освобождения от того кошмара, который свалился на их головы. – Это ведь даже не люди – скот! Наверное, определить, живы они или нет, можно, лишь начав тыкать в них штыками или начав заживо сжигать! И то я не до конца уверен, что они поймут, что вообще происходит вокруг них. Это просто куски мяса с разным цветом кожи, у которых не хватает ни воли, ни даже желания что-то изменить в других или по крайней мере в себе.

– Это ты такого высокого мнения о своих родителях? – спокойно спросила Гелла, и теперь уже за её спиной появились мужской и женский образы. Пылающая голограмма женщины размахивала руками, а мужская не спеша водила головой из стороны в сторону.

Харт смотрел какое-то время на них, а затем, прищурившись, выбросил вперед руку и, сжав ладонь в кулак, заставил эти два потока слиться со спиралью идущих друг за другом по направлению к центру, к Гелле, людей, и одновременно с этим рассеяться, потеряв индивидуальность. Теперь зелёные огни больше не напоминали человеческие фигуры, но являли собой случайные вспышки огня памяти, которые уже сливались в большой огненный шар над головами Императора и журналистки. Когда искусственное солнце впитало в себя энергию всех образов, оно, подобно титаническому метеору, понеслось вниз к поверхности зеркала и, столкнувшись с его поверхностью, аннигилировало в чёрную дыру, породив гигантское сооружение, которое Гелла сначала приняла за храм, но затем оно слегка видоизменилось и превратилось в гигантское надгробие, тем не менее, выполненное руками всё тех же невидимых и весьма умелых архитекторов.

– Это самое лучшее, что они заслужили – серьёзно сказал Харт, – на физическом плане, разумеется. Я ни на секунду не забывал о их жертве, и как видишь, их смерть не была напрасной, – Стивену усмехнулся, – в конечном итоге разве желание любых родителей не заключается в том, чтобы их дети жили гораздо лучше их? Так что я реализовал их мечты и даже больше – я стал самой важной персоной во всей Империи, и вся планета знает моё имя! А что касается твоего любимого трайба и всяких идиотов из Империи, которые оказались не в том месте не в то время, стоит лишь винить их самих за бедность, растущую из недальновидности и тупости. Таким бесхребетным неудачникам на роду написано быть пешкой в чужой игре. И не тебе винить меня за то, что я могу управлять своей собственной жизнью, а они нет.

– Попался, – улыбнулась Гелла.

– Что, хочешь инкриминировать что-то сказанное мной? – усмехнулся Харт, – но прости, дорогуша, тут не суд, а настоящая игровая площадка, и нету силы, которая могла бы исполнить твои эгоистичные желания и покарать меня… за что? За то, что я успешный бизнесмен и превосходный игрок? – Харт рассмеялся, – ведь так? Тебе просто завидно, что я, в отличии от тебя, не растрачиваю свою жизнь на всякий мусор, а занимаюсь настоящим делом!

– Ты неправильно меня понял, Стивен, – тряхнула головой Гелла, заставив своим замечанием на секунду смутиться Императора, – я тут не затем, чтобы судить тебя, я просто, наконец, знаю, как помочь тебе.

Харт смотрел на неё, широко раскрыв глаза, и затем зашёлся в приступе смеха. – Ты?! Помочь мне? Правда? Мёртвая баба, которая всё, что смогла за свою жизнь – это слушать нытьё всякого сброда и передавать его такому же мусору? Что ж, если это была шутка, то поздравляю, тебе действительно удалось развеселить меня, – с этими словами Харт внезапно покраснел и сжал зубы, – вот если, если бы ты правда хотела как-то помочь мне, ты не поступила бы, как последняя сука, и не оставила меня тогда! – Харт широко раскрыл свои глаза, и гнев его материализовался, заставив весь мир вокруг потухнуть, и пламя вокруг стало раскалывать эфирный кристалл под ногами обоих, одновременно плавя его и дойдя до точки невозврата в своих молекулярных процессах. Гигантский драгоценный камень взорвался, порождая новую реальность, в которой не было ничего доступного словам, но именно из-за этой невозможности и стали проявляться образы, которые нашли свое выражение в гигантском символе – ромбе, ставшем геометрическим выражением воли творца этой пустоты. Четырехугольные фигуры продолжали множиться до бесконечности, идеально ровно прилегая друг к другу и продолжая одновременно вырастать до бесконечности и сжимаясь до полного исчезновения. Благодаря этому трюку смогли найти свое проявление формы, ставшие кожей, внешней оболочкой этой геометрической игры и давшие отсчет времени и пространству вокруг.

Впрочем, форма ромба могла существовать и в таких условиях в чистом виде, и вот уже один ярко-фиолетовый представитель этой первоначальной расы висел в воздухе, создавая внутри себя всевидящее золотое око, которое, раскрывшись, смогло обнаружить вокруг себя целую вселенную, живущую по своим удивительным правилам игры, заключающимся в отсутствии таковых.

– Смотри, тут по-любому должно быть что-то забавное, – указывая на гигантский глаз, взволнованно прокричала Гелла.

– Да слышу я. Слышу! – подняв голову и следуя за жестом подруги, устало выдохнул Харт. – Перед взором двоих подростков раскинулся гигантский шатёр из зелёных и фиолетовых ромбов, который венчал на одном из пиков гигантский фиолетовый четырёхугольник с переливающимся внутри него золотым глазом.

Харт замер, пытаясь вспомнить, где ещё он мог видеть этот символ, но, подгоняемый куражом своей подруги, уже прошмыгнул следом за ней вовнутрь, напрочь позабыв о всколыхнувшем воспоминания символе.

Внутри было по-уютному темно и камерно, как будто само помещение сжалось внутри в несколько раз по сравнению с тем объёмом, который шатёр имел снаружи. Пройдя по небольшому коридорчику с роящимися по стенам фиолетовыми узорами и проникнув внутрь самого помещения через свисающие расписные ковры, парочка оказалась посреди арены, разлинованной точно так же, как и внешняя оболочка этого чудного заведения.

Несмотря на то, что, похоже, вход был бесплатный, в зале не наблюдалось особенно много народу, то тут, то там сидели родители с детьми, ожидающие чудного представления.

– Что мы вообще тут делаем? – пробурчал вполголоса Стивен, пробираясь через ряды стульев повыше, где обзор был бы получше.

– Сама ума не приложу, – тихо хихикнула Гелла, – сейчас мы это и узнаем.

– Лучше бы прогулялись снаружи, – продолжал бубнить Харт.

– Лучше не лучше, – покачала головой подруга, – а такое событие бывает только раз в жизни!

– Какое ещё событие? Ты ведь даже ещё не знаешь, что должно произойти!

– То-то и оно! – усевшись на свободное место и приглашая Стивена сесть рядом, просияла Гелла.

– Это уже просто какой-то бред, – продолжая излучать недовольство, плюхнулся рядом Харт, одновременно с этим словив взглядом какого-то парня на противоположной стороне круглой арены, который помахал им обоим.

– Ты его знаешь? – смутившись, шепнул Стивен подруге.