Призма Сердца

– Фуф, давно так не смеялся. Ты уж прости, но ты такая серьёзная, – он тихонько щёлкнул Геллу по носу, заставив её невольно улыбнуться, – прям не по возрасту, если будешь так напрягаться с малых лет, то у тебя будут морщины, и кто тогда, думаешь, захочет взять тебя в жены, а?

– Эй! – обиженно прикрикнула на него Гелла, – это моё дело! – она надула губки, – и, между нами, у мамы тоже они есть, но ведь ты её любишь!

– НУ, твоя мама – единственная для меня, поэтому…

– И я тоже буду единственной для кого-то! – топнула ножкой девочка, чем приятно удивила отца, заставив его расплыться в улыбке, – не сомневаюсь, моя принцесса.

– И вообще, не переводи тему! Говоришь, кстати, что мама единственная, тогда зачем заставил её плакать?

– У меня эфирная болезнь, – продолжая улыбаться, быстро отчеканил Фрэнк, – мне осталось жить около года.

Всё, что окружало Геллу, будто бы потеряло оттенок, и всё пространство сузилось до узкой воронки гула в правом ухе.

– Ч… Что?

– НУ, вот так поживу ещё годик и до свидания! – расхохотался отец.

– Это то есть как? – смутилась девочка, – то есть ты совсем, совсем…

– Да, – улыбнулся Фрэнк и… – О! Арчи, иди сюда.

– Краау! – издал гортанный звук утконосик, когда отец поймал его и направил на Геллу.

– Давай, атакуй её!

– Фрэнк, хватит, – со злобой бросила Гелла, – как ты можешь говорить о подобном столь беспечно?! Разве тебе не страшно?! – чувствуя, как срывается её голос, бросила Гелла, тут же начав клясть себя за то, что озвучила свои мысли. Отец помрачнел на секунду, но только для виду и улыбнулся. – Ничуть, вот разве Арчи боится смерти? – Фрэнк потряс животное, вызвав у того видимое недовольство.

– Но папа! Он утконос, он же тупой!

– Это с какой стороны посмотреть, – погладил по голове животное Фрэнк, – в каком-то смысле он гораздо разумнее нас.

– И чем же? – раздражённо бросила девочка.

– Опустив взгляд на животину, Фрэнк дал Арчи возможность развалиться тому на спине у него на коленях и стал щекотать его брюшко. – Помнишь, когда ты заставила Арчи кричать?

Гелла покраснела и готова была провалиться под землю. Она вспомнила свою вспышку неконтролируемого насилия и издевательства над ничем не провинившимся животным. И ей стало вдвойне горько и за тот случай, и за то, что сейчас она кричала на Фрэнка.

– Так вот, посмотри на Арчи и спроси себя, винит ли он тебя в том, что с ним произошло или, может, обижается?

Гелла посмотрела на чёрные бусинки –глаза утконоса, и отрицательно помотала головой.

– Вот! А знаешь почему?

– Гелла неуверенно и стыдливо посмотрела в глаза отца.

– Потому что это бог.

Гелла ошарашенно посмотрела на отца, и тут ей всё стало понятно. – Фрэнк, слушай, я уже не маленькая, и не стоит придумывать детскую сказку про то, что у нас волшебный зверь, который управляет миром, или рассказывать одну из историй про космическую бабочку, или…

– А я и не собираюсь – это ведь всё просто упаковка из-под конфетки, а не она сама. И в том, что я только что сказал, нет и доли шутовства или лукавства.

– То есть?

– Посмотри на него, – Фрэнк поднес морду утконоса, который тут же начал ёрзать в руках, к лицу девочки, заставив ту невольно улыбнуться.

– Знаешь почему он не злится на тебя? – спросил ещё раз отец.

Гелла вновь помотала головой.

– Потому что вечен, он живёт здесь и сейчас. Он не выдумывал ни прошлое, ни будущее, чтобы затем в них же и запутаться. Если ему больно, он кричит, если ему приятно – он бурчит, только и всего! Он тотален и вечен. Да, он смертен в определённом смысле, но для себя он бессмертен, для мира, что внутри него, – он вечен, ведь весь космос – это тот миг, когда он слит с ним, более того, он и мир – это одно, мы одни с этим существом! Так каким образом он или мир могут исчезнуть? Я ведь не зря назвал его Арчибальдом в честь древнего алхимика! Кто-то считает его главной заслугой революцию, освобождение рабов, кто-то называет богом и святым, но главная заслуга Арчибальда в том, как он принял смерть – он был уже мёртв, было мертво его эго, что мешало увидеть полную тождественность с миром.

– То есть, – подхватила его мысль дочка, – если ты умрёшь, то ты сможешь… ну, как говорят некоторые, родиться в другом месте.

– Нет, моя дорогая, – улыбнулся Фрэнк, передавая Арчибальда в руки Геллы, которая, нежно обхватив его, начала гладить, – я умру, и это будет мой конец, я больше никогда не увижу твоего лица, но… это не сильно меня тревожит.

– Значит, ты… Не любишь ни меня, ни маму!

– Вот оно, – щёлкнул пальцами Фрэнк, пододвинувшись к маленькой девочке, и положил свою мягкую тёплую ладонь ей на голову, – мне всё равно, что было и всё равно, что будет, я есть сейчас, я и есть этот момент, моя любимая! И его у меня никто никогда не отнимет, потому что я не Фрэнк, я не ты, не Арчибальд, не эта комната, не болезнь, не планета… Я – это весь космос, который находится вне нас и одновременно присутствует сейчас в каждом, наблюдая эту сцену. Это игра, каждый наслаждается своей партией, и мы… Никогда не упустим этого чувства, так ведь? – подмигнул ей Фрэнк, растворяясь в воздухе.

– Да, папа, – чувствуя, как слёзы катятся из глаз, прошептала Гелла.

– Ради этих слов, моя дорогая, и было всё устроено! – рассмеялся Фрэнк, превратившись в летящие за окном крематория снежинки, которые засыпали старое здание, превратив в пустоту ум Геллы, растворяя любые границы вокруг.

Затем девочка открыла глаза и вновь увидела всё: плачущую маму, бабушку, горящую печь, людей, снег за окном, ничего не поменялось. Потому что, чтобы понять, что говорил ей тогда отец, не было нужды делать что-то специальное. Истина, которой одарил её Фрэнк, была с самого рождения с ней, и даже раньше, ведь мир вокруг и был продолжением духа Богини, и не было ничего, кроме этого. И несмотря ни на чьи презрительные реплики, Гелла не смогла сдержать улыбки, и, чувствуя, как мурашки бегут по её телу, вспомнила, кто она есть на самом деле.

Гелла чувствовала, как голограммы вокруг неё растворяются, оставляя её маленькое голое тельце на всеобщее обозрение тысячам глаз – ячеек крыла космической бабочки, которые затем сформировались в огромный глаз, навсегда угасающий и закрывшийся. Это была холодная маска мира. С другой же стороны посреди универсума парил ещё один эмбрион, и внимание тысяч глаз второго крыла устремилось теперь уже в ум этого существа, пробираясь к самой сути его памяти.

140. – Если подаришь мне на память кольцо с эфирным кристаллом, то я обещаю, мы ещё увидимся, – звучали слова Богини. С ними в голове и трепетом в сердце юный Стивен Харт стоял у входа в аэропорт, предусмотрительно придя заранее, чтобы уж точно не пропустить проводы. Когда назначенное время пробило, Харт разнервничался ещё больше – ведь с ней будут её мама и папа, поэтому нужно и на них произвести хорошее впечатление. Так уже сложилось, что Харт ещё ни разу не встречался с ними. Ожидание продолжалось, секунды от обещанной точки встречи превращались в минуты, а те – уже в часы, и в итоге Харт проторчал как идиот у входа около пяти часов.

– Может, задерживают рейс? И их оповестили об этом? –не решаясь звонить всё это время, чтобы не быть надоедливым, Харт всё-таки решился и набрал номер Геллы на своем переносном головизоре, чтобы узнать о том, что данный пользователь более не обслуживается. Это перевесило чашу терпения Стивена, и он, вызвав такси, добрался до дома своей возлюбленной.

– Стивен! – радостно приветствовала его консьержка, которая всегда с теплом встречала юного Харта, когда тот приходил в гости к Гелле, которая уже в столь юном возрасте жила отдельно от родителей.

– Здравствуйте, – судорожно кивнул в ответ Стивен.

– Решил значит и со мной попрощаться, так ведь? – с энтузиазмом поинтересовалась женщина, – а то ведь причин тебе больше приходить сюда нет, или ты ради меня всегда возвращался сюда? – рассмеялась женщина.

Харт молниеносно понял, что к чему, и, сжав кулаки, решил всё-таки проверить свою догадку.

– Да, да, вы правы! Так как давно уже уехала Гелла?

– О! Они съехали ещё вчера и… – сердце Харта упало одновременно с жаром ненависти, который поднимался с низа до живота и сжигал всё, что было в нём хорошего. Вчера Гелла сказала прийти ему на следующий день, то есть сегодня! Даже дала ему точное время и условие, при котором он может это сделать. – Эта сука просто посмеялась надо мной, – скрипнул зубами Стивен.

– Ты вещь уже знаешь, в какой район они переехали, так ведь? – не подозревая ни о чём, что знал Харт, невинно спросила женщина.

– Конечно, – взяв себя в руки, улыбнулся Харт, – знаю и направляюсь туда прямо сейчас, и да, я пришёл сказать вам спасибо за то гостеприимство, с которым вы всегда встречали меня, – Харт поклонился.

– Эх, Стиви, – мечтательно улыбнулась женщина, – вы с Геллой такие молодые, но вы уже сейчас так смотритесь хорошо вместе, дай бог вам счастья! Не удивлюсь, что вы до конца жизни будете вместе, знаешь, вот смотрю на вас и вижу – вас связывает какая-то необъяснимая сила. Я уверена, что сила эта – любовь, – женщина улыбнулась.