Красная пыль

Айсель еще выше задрала брючину и попыталась стянуть на колене края черной накладки. Не вышло. Тугой широкий фиксатор никак не вставал на место, топорщился и лишь продавливал болезненные места, неловко сползая с сустава.

– Черт, мать твою, чтоб ты провалился, блядь… – выдохнула Айс и присела прямо на белый стол в просторном медотсеке Алгерона.

Слева от нее, как нельзя кстати, оказалась одна из колонн-опор, и Айса прислонилась виском к ее теплой живой поверхности. Болели колено и грудь. На колено было почти плевать. Грудь отдавала беспокойством изнутри в горло, но при этом обжигала глаза. Слезы капали на неряшливо вытащенную из брюк, помятую снизу форменную рубашку, и катились по виску, щеке, шее…

Пробегающий мимо Рид увидел криво сидящую на столе жену, притормозил и вздохнул – она склонила голову чуть ниже, словно закрывшись упавшими на лицо волосами.

Ридгер заметил скособоченную черную накладку, подтянул широкую скамью ближе и уселся напротив жены. Сняв накладку, он осмотрел колено и нахмурился. Айса села ровнее, привычно уложила больную ногу ему на плечо и тихонько засопела. Рид растер припухший сустав, аккуратно наложил фиксатор, ловко затянул упругие ленты, разглаживая, оценил результат, кивнул и осторожно спустил ее спеленутую черным ногу вниз.

Поднявшись на ноги, он заправил за ухо кудрявую прядь и вопросительно посмотрел на жену: «Ну как? Нормально?». Вместо ответа Айсель вдруг крепко схватила его за рубашку, толкнула обратно на скамью, спрыгнула со стола и хотела было усесться сверху, но Рид быстро сунул ладонь под ее больное колено, придержал, не позволяя поставить его на твердое, и гневно зашипел:

– Не опирайся… не опирайся на сустав! Сколько раз говорить?!

Айса растерянно замерла от такого поворота, моргнула, быстро подумав, что это, наверное, конец; но Ридгер стремительно поднялся с места, подхватил ее и посадил обратно на стол. Он запустил руку ей в волосы, сжал на затылке и медленно оттянул, заставляя выгнуть шею, подставиться. Коснувшись нежных губ жены своими, Рид быстро зашептал:

– В любой ситуации я в первую очередь думаю только о тебе. В любой. Чтобы с тобой ничего не случилось, чтобы ты была со мной. Наверное, это неправильно. Возможно, я просто эгоистичное бесчувственное полено, но мне очень надо тебя. Все остальное вторично. Очень важно, очень больно, очень страшно, но вторично. Думаю… только о тебе.

– Прикипел намертво, – тихо сделала выводы Айсель и, закрыв глаза, потянулась к нему.

Они обнялись так, что снова стало больно в груди, а после – в горле, но плакать уже не хотелось. Хотелось совершенно другого, боль затихла на мгновение, как будто переродилась и горячо ухнула в живот и ниже. Целовать, ласкать друг друга получалось уже только со стонами и скулежом.

– Айс. Я… – ее губ было мало, Рид целовал лоб, виски, веки и снова губы, подбородок, тонкую кожу с заколотившейся нетерпеливо жилкой на шее, нежное ухо, – я… я тебя…

– Да. Да. Иди ко мне.

Он нетерпеливо дернул ремень на ее брюках, Айса оперлась о стол руками, приподнялась, помогая ему стянуть с себя совершенно ненужную сейчас тряпку, чертыхаясь, нашла последнюю тугую застежку на широком поясе мужа и сдернула с него жесткую от множества мерцающих пластин в отделениях ленту, расстегнула еще несколько скоб и торопливо обхватила его ногами. Рид прижался к ней и тут же очень остро почувствовал ее плавное движение навстречу… на ее шее тонко, очень соблазнительно вился белый узор, давно захвативший новые территории. Риду показалось, что он был сладким на вкус. Быстро уложив Айс на стол, он смотрел, словно жадно впитывая: распахнутая, стянутая с плеч рубашка, позвякивающие на загорелой груди кулоны-крылышки, блеснувшее на безымянном пальце широкое кольцо с круглым черным камнем.

«Очень надо тебя… очень, очень…»

Айса сильнее сжала Рида бедрами, будто понукая, выстонала что-то подозрительно похожее на крепкое ругательство, зажмурилась, медленно выдыхая и крепко обняла навалившегося на нее мужа. Он с трудом выровнял дыхание и сбивчиво зашептал:

– Черт, я не помню, Айс… из-за чего мы там поссорились с утра? Не помню. Скажи.

– Нашел о чем… – она прижалась лбом к его щеке. – Я тоже не помню. Нахрен. Как два идиота.

– Я так сильно люблю тебя, – покаялся ей Рид. – Так сильно. Прости, я виноват. Прости за эти чертовы слепки. И за то тупое и ненужное «так бывает» тоже. Прости, прости, прости… – он понял, что совсем придавил её, и медленно выпрямился, продолжая рассматривать, трогать, поглаживать.

– Нет, не так, – Айса села, вздохнула и поймала его взгляд. – Я ужасна, я знаю. До сих пор иногда словно подвисаю в синем Футляре, наплевав на всех вокруг. Говорю всякую хрень, ору, поступаю еще хуже. Ты… это ты меня прости.

Она осмотрелась вокруг, попыталась вспомнить, когда это они успели уронить скамью и даже стоящую рядом узкую стойку, улыбнулась – память лениво подкидывала лишь ощущение горячего тяжелого тела сверху, горячее «Моя любимая…», красный хвост сквозь зеленую пелену, раздраженное «Хватит реветь по мне, я еще живая!» – от Лорны в коммуникаторе, когда подвывающая Второй Пилот, хромая, ковыляла до медотсека.

– М-да, – Рид оглядел погром и усмехнулся, привычно командуя. – Так, приводим себя в порядок и в Центральный зал. Знаешь, я обнаружил кое-что любопытное.

– Правда? – Айса спрыгнула со стола, подняла с пола брюки и пояс, но застегивать рубашку пока не стала. – Ну, давай, рассказывай уже!

– Лео почти научил сверхбыстрый разговаривать, – Ридгер с удовольствием поймал изумленный янтарный взгляд в ответ и продолжил. – Я загнал в систему все переговоры с Красным за последние несколько месяцев, даже те, что были до Серой. Алгерон нашел сто три заранее записанные голосом Лео фразы. Периодически повторяющихся. Видимо, иногда мальчик не желал, чтобы его беспокоили, и включал такой вот, хм, автоответчик. Красный самостоятельно осмысливал посланное ему извне сообщение, думал, а потом выбирал для ответа одну из фраз, согласно этому своему осмыслению!

Айсель только головой покачала, пробурчав:

– Засранец, какой же засранец.

– Своенравный, умный, безбашенный чел, – улыбнулся Рид и пожурил, застегивая пояс. – А сама-то! Кто на Черном автопилот фигачил и уматывал на Закрытые, а?

– Ты теперь до конца жизни мне будешь тот косяк припоминать? – фыркнула Айса, но Ридгер только задумчиво осмотрел ее растрепанные волосы и вздохнул:

– Будем сопровождать мальчика. Надеюсь, за это время в Полисе никакого ЧП не случится: пожаров, ураганов, погонь за неизвестными зондами, сбоев со связью, поисков кого-нибудь подзагулявшего дурня. Пусть справляются без нас. Пошли. Как нога? А я говорил тебе обратиться к Рашу и пройти медобследование? Говорил? Говорил! Не фырчи, иди лучше на руки, я тебя понесу, иди…

* * *

Ночной Полис сиял множеством огней – беспокойная Бархатная Аллея приветствовала всех подряд очередным музыкальным Фестом, гульбой и танцевальными марафонами. Центр веселья – огромный Бекс, похожий на объятый ртутью кусок графита, не умолкал уже которые сутки.

Огромное полутемное помещение внутри шумело, гремело, чуть вибрировало прозрачными стенами и пестрыми от граффити потолками. Вокруг колыхалось море людей, звуков, ритмов. Музыка была повсюду. Громкая, почти оглушающая, сложная.

«Душно!»

На высоко приподнятой площадке, скрестив ноги, сидел Джуно и медленно поводил головой из стороны в сторону, рассматривая танцующую и периодически орущую толпу. Вокруг его наблюдательного пункта, как обычно, собралась стайка разномастных повизгивающих девиц, и Джуно изредка кивал сверху вниз самым настойчивым:

– Джу-у-у-жу-жу-у, красавчик, приве-е-ет! – флейта-и-простенькие-переборы-струн заправила за ухо черный блестящий локон.

Кивок.

– Джу-у-уни, это песня просто взрыв мозга! Новенькая? – мелодияс-южного-побережья жадно следила за каждым его движением.

Кивок.

– Джун, ты сегодня вечером за-а-анят? Не-е-ет, лучше сразу но-о-очью? – шаловливые-скрипки – две сестры-близняшки – одинаково прикусили полные губы.

Кивок – занят.

Друг Иллеон – настойчивые-боевые-ритмы – пропал, и Джуно страшно на него обижался – Экгер шастал теперь по новым землям, а ему тут что? Слушать все тех же, сто раз переслушанных людей, и кивать?

«Душно!»

У стоек объявились два вчерашних типа в серебристой форме пилотов Аллиэнна, и Джуно взбодрился. Свесившись с площадки, он прихватил рукой за подбородок одну из белокурых сестер-близняшек, бегло улыбнулся другой, подумал, оскалился еще шире, добиваясь нужного эффекта, и прокричал им сквозь орущие басы и барабанные раскаты вокруг:

– Выручите меня, девочки! Допросите-ка тех чуваков! У стойки. Мягенько, нежно! Куда, зачем, почему, ну, вы поняли!

Джу накинул на голову капюшон, соскользнул с насиженного места, словно окунаясь в бушующий океан, игриво приподнял брови, провожая дамочек, зашел сбоку, подобравшись к интересующим его личностям совсем близко, но оставаясь при этом в тени. В баре музыка гремела уже не в полную мощь, что слегка облегчало задачу.

Девочки встряхнули светлыми гривами, защебетали, перебивая друг друга и выуживая информацию. Джуно слушал. Пилоты явно шифровались и не договаривали, впрочем, это было лишь делом времени – требовалось немного подождать: час, два, всю ночь. Терпения молодому музыканту было не занимать.

На глаза упала белая прядь и Джуно насупился, рассматривая ее, но потом вспомнил – маленькая-нежная-гитара-и-звонкий-смех Аксар. Прилетела со своими девчачьими штучками и фото-осветлителем, заявила, что, де: «С белыми волосами будет скульптурнее! Джу, лапушка, ну можно?» – а потом возилась два часа, что-то там ему вычесывая под гогот Рона – строгого-сильного-сдержанно-звучащего-фортепиано. После Эллиа причитала и подпрыгивала от восторга, но «жертва эксперимента» почти не реагировал – застывший Джуно как раз продумывал проникновенную любовную мелодию, от которой уже месяц тащилось все женское население Полиса…

– Сью, ты прекрасна! Вы сестры? Не-е-ет, не расскажу, это закрытая информация. Ну, не дуйтесь, девочки!

Джуно встрепенулся, осознав, что отвлекся. Допрос был в самом разгаре. Под носом у музыканта оказался стакан воды с тонкими дольками лимона – сегодня гостей обслуживал его знакомый рыжий бармен. Пилоты уже перешли на сложные коктейли, и расслабляющие присадки не заставили себя долго ждать…

– Не-е-ет, нам можно, Грети, полет только через неделю. О-о-о, предстоит… хм, опа-а-асная миссия, угу, личное поручение хозяина. Только, тш-ш-ш, ладно? Знаешь, есть всякие противные планетки, где твои прелести оценили бы, даже очень. Но-о-о тебе бы это не понравилось, ручаюсь… – веселый смех и бурные заигрывания с обеих сторон располагали к откровенности. – Хотя там даже красиво, правда. Зима, все белое, аж глазам больно… зачем? Так, хм, надо поймать одну лису для Негоцианта. Очень опасную такую, кусачую лисицу. Он же, э-э-э, большой любитель животных, девочки, м-да. Нет, мы полетим на небольшом Симплексе… прокатить? Сегодня уже вряд ли… показать? Запросто! На стоянке, с той стороны. Заодно прогуляемся, а то моему другу, похоже, надо освежиться.