Былина железных душ

По просторам мира обширным

И возвестит свету белому

Великую мудрость дедов земнородных.

Знайте же люди внемлющие,

Что всего три опоры,

Три столпа, сделанных мудрыми,

Есть у дедов земнородных:

Мудрость, мера и мужество,

Немногие витязи, богатыри великомогучие,

Давным-давно их переняли с охотой,

На опоры сами опёрлись,

Взгромоздились надёжно на ценности дедов.

Также четыре вещи помогут вам.

То случай, внезапность, готовность

И сила, в венах текущая.

Не брага, пьянящая разум,

Не пиво, вспененное хмелем,

Не вино зелёное на пирах,

Но сила великая жил,

Рукам могучим силу дающая,

Ногам резвым мощь приносящая.

Так пусть же вольётся

Вам в руки сила великая

Вместе с мёдом животворно-пьянящим!

Тем временем Дед-Пасечник уже вовсю готовил свой напиток хвалёный, мёд тягучий янтарного цвета, вливающий в жилы мощь и силу. Котёл уже кипел, отдуваясь сладким на запах паром, а пар этот вязкими комьями клубился вокруг собравшихся, овевая их цепью длинных, широких колец непонятного цвета. В конце концов, славный медовар размешал свой мёд кипучий поварёшкой и глотнул немного на пробу. Скорчившись и поводив языком во рту, старец благотворно изрёк, словно бы мяукнув:

– Хорош! – и улыбка дугою протянулась у него на лице.

– Дай попробовать! – воскликнул с нетерпением Мал-стар Дедок.

– Ты итак Земнородный сын, тебе ни к чему эта сила! – отрезал ему резко Дед-Пасечник. – Будет время, и я пришлю тебе этого мёду прямо в Дикий Лес, а сейчас его должны испить наши соратники, чтобы биться с Идогурном. Ах! Забыл! – и тут пчельник достал из кармана ещё один ингридиент – прополис пчелы-златогорки и бросил его в кипящий котёл. – Теперь точно готово! – заявил старец.

Котёл сняли с огня и, когда варево немного остыло, седовласый старец повернулся к Белениру, который стоял в растерянности, потупивши взор. Видать, витязь был очень удивлён мёдом, дающим силу.

– Пей! – велел ему властелин пчёл, и Беленир без слов опустил поварёшку в котёл и испил чудесного напитка. Особо ничего он не почувствовал, за исключением того, что мёд тот оказался неимоверно крепок, а на вкус был то ли сладкий, то ли горький – не пойми какой.

– Больше! – возгласили с пылом деды за исключением Всеведа, но витязь, разведя руками и скорчившись от крепости мёда, сказал:

– Я выпью столько, сколько положено и не ложкой больше. Всевед пел, что всегда надо помнить о мере, мудрости и мужестве! Так что не говорите пить мне больше али же меньше, – на эти слова сам мудрец Всевед улыбнулся и рёк:

– Всегда помни об этом, ты усвоил урок и никогда его не забывай, даже Дед-Пасечник может привести тебя к плохому, если ты будешь его беспрекословно слушать. На всё надо иметь своё мнение, пусть оно во многих случаях и будет совпадать с мнениями других. Да, сладок и вкусен кубок мёда мудрости, ежели выпьешь его до дна. Ты скоро поймёшь, о чём я толкую.

Вслед за этим все витязи добрые да и сам Беленир зачерпнули чудесного мёда и выпили ровно по крепкой кружке и не больше, иначе вверглись бы в пьянство. А Всевед вновь изронил с важностью:

– Даже в дни празднеств и для получения мощи нельзя пивать мёда, браги или волшебных напитков без всякой меры. Ведь мудрый удерживает свои ноги от неверных путей, дабы не отемнить своё сердце.

Хотели или нет, мёд допили деды и ни капли не оставили. Они решили, что добру пропадать нельзя, так что и к ним в руки перетекло немало силы, а в голову хмеля. Опьянение было побочным действием этого напитка. Более в этот вечер ничего важного не случилось. Однако, это не значит, что ночь была также скучна! Как раз-таки много интересного произошло тогда, когда за окнами косящатыми незаметно сгустилась темнота, а зажжённые свечи уже с трудом отгоняли подступавший мрак. Завидев эту тьму ночную, удальцы встрепенулись:

– Так какое оружие лучше избрать? – спросил Всесвятлир у друзей.

– Я думаю, копьё! – ответил Брисинор. – Его можно будет прямо на скаку всадить в змееву грудь.

– Нет! – рёк Беленир. – Лучше меч. Древко копья может сломаться или сгореть, так что лучше отковать меч наилучший и его всадить змею в сердце.

Каукис покачал головой, и витязи ушли в спальни на третьем этаже. Всесвятлир, Брисинор и Волнозор вскоре отошли ко сну.

Но сами деды, не смущаясь ночи глубокой и темени за оконцами, вместе с конём ушли за пропавшим металлом. Через несколько часов они уже вернулись и слышно было, как с натугой несёт кто-то нечто тяжелое. После этого Земнородные ещё долго сидели на втором этаже, где была кузня, и вспоминали былые годы, когда они были точно такими же дедами, но вокруг них крутились иные события. То были годы их молодости, проведённые в седине.

Беленир же не мог заснуть. Ведь чудодейственный мёд прогнал прочь сон и, воодушевив дух, словно бы зажёг в груди неведомый огонь. Стоило Белениру вздохнуть, как внутри поднималось такое жаркое пламя, что сердце готово было вырваться наружу, проломив рёбра. От того ему иногда даже хотелось то ли стонать, то ли кричать, но он сдерживал себя. Когда же ему стало совсем нестерпимо лежать на кровати, в жажде что-то сделать, он встал.

Одевшись, витязь стал спускаться на второй этаж, и с каждой новой ступенькой он всё отчётливее слышал хохот Деда Пасечника и немного гнусавый голос Всеведа. Тут он спустился и вошёл в кузницу Каукиса, где собрались нынче все Земнородные сыновья. Она была очень просторной: в углу стоял пышущий горн, неподалёку от него железная наковальня, и она блистала золотом от яркого света. Больше ничего, кроме длинного нетёсанного стола, на котором лежали молотки и клещи, и мехов для поддувания огня в кузнице не было. Все деды сидели в полумраке на четырёх стульях, принесённых с горницы, и мирно беседовали друг с другом. Но Беленир, почувствовав нужду что-либо вставить в мудрые речь, прервал их:

– Добрые деды! – воскликнул благодатно он. – Долго ли будете вы только лишь говорить, а не дело делать?

– Эх, Беленир! – рече ему на то Дед-Пасечник. – Видно не очень хорошо подействовал на тебя мой славный медок. Но, раз уж пришёл, так садить и молви, что должно нам сделать по твоему разумению.

Беленир сел на свободный стул и изрёк, подбочась:

– Пора бы вам уже отковать оружие – меч великий, не терпится моей руке приноровиться к нему и пройтись им по вражьей голове – постоять за свою землю… Больно затянулись мои скитания.

– Да, ежели оружие боевое так и просится в руку, значит родная земля зовёт тебя на помощь, изнывая от огня и дыма! – изронил Всевед. – Откуём же тогда меч добротный, чтобы витязь добрый умиротворился, наконец, и защитил свою землю, а она умерила свой зов. Быть может, ещё рано, но приступим.

– Никогда не рано приступить к столь важной работе! – вставил Каукис, глядя в окно. – Как раз ночь – моё излюбленное время: звёзды светят мне и их мерцания пробуждают во мне неведомую страсть и усердие.

И тут Беленира вместе с Дедом Пасечником и Мал-стар Дедком просто-напросто выпихнули из кузни, в которой остался только Каукис и Всевед. Как ни хотел молодой витязь посмотреть на труды старого кузнеца, и каким бы ни было его рвение, его не пустили, ибо Каукис предпочитал работать один или с помощником в редких случаях.