Былина железных душ

– Этот кузнец куёт судьбу, друг мой: не стоит ему мешать! – молвил Всевед, закрывая дверь перед носом Беленира. К тому времени наш добрый молодец оправился от мёда чудесного и пошёл спать, запомнив эти слова.

В кузне тем временем вовсю кипела работа. Уже плавили чудесный самородок, рождённый небесным сводом в звёздных далях, и превращали его в прекрасный меч. Работали меха, и яркие искры носились по кузнице. Вот застучал молот, и в терему Каукиса звонко запела сталь. Старый кузнец уже придавал будущему мечу вид. И раз за разом его рука могучая, держащая молот кузнечный, опускалась на горячий клинок. Вверх взмывали огненные искры. Коваль глянул в окно: бледный месяц светил с вышины, и звёзды хороводили в небесах. Каукис стиснул зубы и продолжил работу: сталь заговорила ещё звонче, а молот стал подниматься ещё выше.

Глава 12. Тихое озеро

Наутро, когда лёгкая дымка поднялась от земли, а в горах заклубились густые туманы, Беленир проснулся и тут же увидел перед собой длиннющие бороды дедов, притом всех сразу, и их щерящиеся в улыбке лица. Впереди всех стоял с гордым видом Каукис, приземистый карла-кузнец. Он был выпачкан в копоти, и его волосы были засалены. Зато его прежде угрюмые глаза выражали радость и напоминали озеро, которое вот-вот растаяло и в котором вновь заструилась водица, блеща и играя солнечными зайчиками, и закружились водоверти, – так оживила престарелого мастера его вчерашняя работа.

– Сделал! – воскликнул он тотчас, не боясь разбудить всех остальных витязей, и его усы словно бы взмыли вверх от счастья. – Готово!

– Что готово? – счудовался спросонья Беленир, не поняв вначале о чём толкует Каукис.

– Меч! – заключил коваль, поглаживая окладистую, выпачканную за работой, бороду. – Пошли, испробуем его на деле!

Тут же деды сами подняли Беленира и, вручив ему в руки одёжи, вышли из комнаты, кто, весело напевая что-то себе в бороду седую, а кто и приплясывая. Витязь облачился в свой наряд и спустился в горницу, разбудив Всесвятлира, Брисинора и Волнозора – как видно, они не проснулись от возгласов Каукиса и дедов. Оттуда он уже, не дожидаясь своих товарищей, вышел за дверь, на расписное крыльцо. Там уже собрались всей кучею деды, озарённые рассветным багрецом, и беседовали о своём, на темы, известные им и порой странные для людей. И в своём разговоре они словно бы не замечали Беленира.

Тем временем, яро-солнце всходило над горами всё выше и выше, и лишь тогда, когда лучи светила в полной силе пали на дедов, Беленир увидел, что Каукис держал в руках дивной красы меч, сиявший заревом огненным и пускавший в глаза отблески. И лезвие того меча переливалось чудесными звёздными узорами, а рукоять была сработана самым искуснейшим образом и украшена плетёными рисунками в виде зверей волшебных. И глядя на своё творение, Каукис промолвил:

– Борода моя закопчённая перенесла ветры суровые и даже бури морские, но прежде никогда не видывал я оружие такой красы, а ты, Беленир, тем боле! Так что налюбуйся вволю этим мечом, ибо не вечно ему быть в твоих руках. После тебя появится новый ратоборец, и он сожмёт его в своих крепких ладонях.

– Я только рад, что моя рука возьмёт такой меч – заявил вдумчиво Беленир. – Но, быть может, кто-то из нас сильнее, например, Всесвятлир…

– С чего это? – удивился Всесвятлир, как раз подоспевший вместе с Брисинором и Волнозором.

– Прежде ты побеждал меня на руках, – ответил Беленир, а его товарищи тем временем встали на деревянном крыльце, подбочась. – Возможно, ты с большим успехом победишь змея. Конечно, я не отнекиваюсь от подвигов. Просто сейчас, я так поразмыслил, надо думать не о своем хотенье, а о том, что лучше для победы.

Тут Дед-Пасечник взял невесть откуда (все уже привыкли, что у него вдруг появляются какие-то вещи под рукой, хотя их прежде не замечали) здоровенную палицу в десять пудов, и даже деды удивились находчивости своего родича. Осмотрев палицу, Земнородные сыны предложили витязям подбросить её в небо.

– У кого выше, того и меч! – заключил Дед-Пасечник.

Первым к палице подступился Всесвятлир. Ухватился он за неё, поднял с небольшой натугою в руке и бросил со всех сил ввысь. На целую сажень подлетела палица, а затем пала наземь и примяла каменистую почву. Вторым приступился Брисинор. Он точно также ухватил палицу, бросил её и тоже где-то на сажень, быть может чуть-чуть побольше или поменьше. Третьим подошёл Беленир. Взял палицу в руки, покрутил её в ладонях и подкинул в небо на две сажени. Дедам даже показалось, что под самое ходячее облако, но они в том, верно, ошиблись. Волнозор от состязания, ясное дело отказался, и Беленир окончательно удостоверился, что должен взять меч и окончательно взвалил тем самым на свои плечи огромное бремя – битву со змием поганым, чешуйчатым. Но не успели все ещё и разойтись, как Дед-Пасечник молвил:

– Что ж! Теперь, когда мы знаем, кому достанется этот меч, способный пробить броню Идогурна, пора бы и в путь снаряжаться, – и это прозвучало крайне неожиданно для путников, намеревавшихся хотя бы до завтра отдохнуть в тереме Каукиса в Вутирне. Все думали, что пчёльник скажет что-то вроде: «Оставайтесь: ещё не время для дороги!».

– Мы спешим, – пояснил Всевед. – От птиц Ведана мы узнали, что асилки близко… И теперь мы не сможем больше полагаться на помощь пернатых. Слуги Кощевита устроили охоту на тех птиц, что нам помогают.

Тут Каукис привёл из своего стойла трёх коней для Всесвятлира, Брисинора и Волнозора и, погрузив на них необходимые в дороге вещи, в том числе и свёрнутый шатёр, сказал путникам:

– Езжайте на запад, доберитесь до озера Эндрильн, вы готовы уже биться со змеем ярокрылым!

– А что же вы? Вы не поедете вместе с нами? – удивился Беленир. – Вы что бросаете нас?

Трое дедов мягко улыбнулись, а Каукис вымолвил мрачно за всех своих родичей:

– Куда же они пойдут? На то я отковал вам меч, чтобы вы сами со змеем справились. Но мы вас не бросаем. Я откую всем мечи булатные да копья долгомерные, щиты сердцевидные и кольчуги крепкие, а там уж деды пойдут биться с Кощевитом и его асилками на Тёмном перевале. Стало известно, как мы и говорили, что исполины встали на его сторону и идут разорять вашу землю – с ними они и будут биться! А вы ступайте, пусть дорога вам будет скатертью белой, а солнце да луна катятся шаром над вами и озаряют вам путь.

– До встречи, друзья! – воскликнул Дед-Пасечник. – Ещё, может, свидимся. И вот вам напоследок лепёшки мои, – и он протянул Белениру мешочек с лепёшками, – они очень вкусны и одновременно сытны, по вкусу напоминают разные оттенки мёда, а по запаху цветы луговые. Кроме того, они сдобрены моим напитком чудесным… И чуть не забыл – вот новый лук для Волнозора! – и пчеловод вручил берегину прекрасной работы лук. – Ждите нас у озера Эндрильн и смотрите не плавайте в нём, даже если вас будет туда тянуть неведомой силой. Еще раз говорю: не поддавайтесь его чарам, следите друг за другом… Как доберетесь до озера, если мы не явимся за три дня после этого, то отправляйтесь на свою родину и сразите змея.

– Но зачем вас ждать? – спросил Беленир.

– Этим вечером я откую всем оружие, – ответил Каукис, – этой ночью я сплету всем кольчуги, на рассвете я сделаю нам щиты, а днём мои родичи пойдут в бой, и свершится долгая битва. Когда она закончится, думается мне, вы как раз прибудете к озеру, и коли деды победят, то через три дня после боя явятся к вам. Буде же победят асилки, то не бойтесь, у озера они вас не найдут, даже если уже знают про вас – великаны считают это место проклятым, поэтому там вам пока и надо ждать. Но если мои родичи и впрямь сложат головы в сражении и не явятся к озеру, то спешите: вы должны будете убить Идогурна до того, как на вашу землю нападут великаны. Иначе вы окажетесь между молотом и наковальней. Я кузнец и знаю это!

Вслед за тем деды попрощались с витязями и отправили их в путь далёкий по той же дороге, по какой они и пришли. Совершив спуск с отрогов да перейдя ручьи горные, бурливые, путники двинулись на запад. Терем кузнеца остался далеко позади, а всем так хотелось вновь оказаться там. Но эти мечты были пусты, и воины шли, не оборачиваясь, чтобы не навеять знакомыми видами дразнящие грёзы. По левую руку у них возвышались горы, а по правую виднелся Темнобор еловый, темный и мрачный как ночь, тот самый лес в котором они привязали прежде злобную Егу. Впереди же, была пустошь, облечённая в таинственную синеву.

Свистал ветер, возвещая о начале ранней осени, было довольно холодно, и Всесвятлир негодовал на дедов, за то, что те их так быстро проводили в путь-дорогу. Но Беленир не разделял негодование своего друга, ибо понимал, что надо спешить, иначе они могут оказаться не дома, а на пепелище. Так путники прошли пять дней, но, поскольку их кони были ретивы и быстры, то на исходе пятого, когда вечер уже сгущал тьму над их головами, они оказались у озера Эндрильн.

Воины застали его в самое прекрасное время, когда на его берегах каменных, обрызганных водицей, играли златые блики солнца, а хляби озёрные, иногда колеблемые порывами ветра, отражали небо, разноцветное как куча драгоценных каменьев. Всё было мертво вокруг этого озера: лишь оно само, словно живое, двигалось, светилось и шумело, наполняя сердца бодростью и гоня прочь всякую тоску. И потому Беленир, глянув в зеркало вод, был заворожён ими. Но вскоре он почувствовал, как стискивается его грудь и темнеет в глазах, а ноги так и просятся войти в воду. Одержав верх над собой, он отошёл в сторону и отдышался.

– Это опасное место, оно мне не нравится! – сказал Всесвятлир, подойдя к Белениру, который, согнувшись, стоял поодаль от берега.

– Я думаю озеро здесь не при чём, – сказал на то немного испуганный Беленир, прислонившись спиной к коню богатырскому, а Космач и сам поглядывал в сторону озера опасливо, будто что-то видел там. – Страшно не оно, а то, что мы устали и хотим искупаться, а на его дне что-то затаилось. Вот что опасно. Быть может, там какая колдовская сила, пчельник говорил что-то такое, и теперь эта сила, быть может, хочет заманить нас.

– Надо убираться отсюда! – вставил Брисинор. – Иначе эта ночёвка плохо для нас обернётся.

– Мы останемся здесь ровно три дня, как сказали деды, не больше и не меньше! – заключил Беленир. – Они мудры и не посоветуют плохого.

– Знай, Беленир, не всегда мудрецы правы! – заржал на то конь, встряхнув пышной гривою. – И лучше бы ты, выслушивая советы дедов, поступал так, как считаешь нужным сам, а не как считают нужным советчики.

Этим вечером особо больше не говорили, потому что все были заняты сбором веток для костра и устроением лагеря. В итоге, его разбили на западном берегу озера, в неглубокой лощине, окружённой дубами молодыми да кустарником коренастым. Это было уютное место и надёжное укрытие от ветра. Ведь ветер уже вовсю свирепствовал и завывал точно зверь. К северу и югу от той лощины привольно росли дубровы мрачные. И старые дубы, бывшие там, устремляли в небо цепкие и скрюченные пальцы своих нагих ветвей и тем пугали путников. К востоку же широкая каменная площадка, поросшая мохом, обрывалась в тихие студёные воды Эндрильна, сиявшие под круглолицей луною. Так вот, в той-то лощине путники расчистили почву и развели костёр, обложив его круглыми камнями. Вспыхнуло пламя и с яростью бросило под звёзды искры, а затем, успокоившись, тихо затрещало. Возле огня на просушенном и чистом месте витязи устроили ночлег. Когда всё было готово и в лощине возвысился шатёр небольшой, все собрались вокруг костра, а конь прилёг поодаль.

Посидев да подумав, витязи решили отправить кого-нибудь на разведку, чтобы посмотреть, что ждёт их впереди да пострелять всякую дичь. На это вызвался Волнозор и, когда он удалился, оставив своего коня, и путники остались втроём, начался делёж запасов. С горем пополам удалось разделить лакомые кусочки дедовских яств и остатки своих. А там уже Беленир и его товарищи начали есть да пить и старались не отвлекаться на разговоры, ибо не любили говорить за едою, особенно вкусной. Но вдруг, пока воины вкушали яства, а конь уже было задремал, раздался плеск, как будто кто-то плюхнулся в воду. Беленир, только услыхал это, чуть не подавился хлебом. Вытаращив с испуга глаза, он обвёл взглядом своих друзей и лишь тогда увидел, что с ними нет Всесвятлира. Вместе с Брисинором он выскочил из шатра и, подбежав к краю берега, увидел, как по воде протянулись полосы.

– Всесвятлир! – окликнул своего друга Беленир, но лишь эхо отозвалось ему пронзительным печальным словом, безжизненным и мёртвым. Раздалась тишина, от которой зазвенело в ушах. Всё в эти мгновения пугало Беленира своим молчанием, безответностью. Но вот взвыл ветер грозный и в его порыве витязь услыхал вопль о помощи, приглушённый всплесками воды:

– На помощь! – невдалеке кричал во всё горло Всесвятлир. Вновь послышались всплески и неведомый рёв. Беленир и Брисинор пригнулись к земле и глянули за край берега, откуда доносился крик. Но они увидели лишь пену белую, смешанную с кровью. От того они немало ужаснулись: дрожь пробежала по их коленям, а дыханье стало прерывистым. У Беленира даже сердце стиснулось в груди, когда он увидел кровь, приняв её за кровь своего друга.

– Вытащите меня! – вдруг вскрикнул голос внизу, и тут Беленир увидел Всесвятлира, который уцепившись за выступ каменного берега, пытался выбраться из воды. Тотчас Беленир подал ему руку и кое-как вытянул его из озера. И, если бы Брисинор вовремя не схватил Беленира за ноги, то тот, верно, тоже свалился бы в воду. Когда Всесвятлир оказался на берегу, Беленир, поглядев на него, вскрикнул:

– Ты что дурак? Тебе сказано было не купаться в этом озере, что ж ты полез в него?

На то витязь гордо ответил:

– Да что ж нельзя мне ноги омочить в озерце? Я не плавал в нём, я просто опустил в него ноги! Проверить решил, какова вода – тепла или холодна… Проклятье! Потерял свой бутыль с чудесной медовухой.

– Чья кровь? – перевёл разговор Брисинор, понимая, что сейчас лучше не ссориться.

– Не моя! – ответствовал бойко Всесвятлир. – Это подводного чуда!

– Что? – изумился Беленир, выставив широко глаза. Дрожащей рукой он обнажил клинок и более ничего не сказал. Ведь ужаснее всего – это столкнутся с чудом, так как это невесть что и непонятно даже, каково оно на вид. Вот и испугался Беленир, ибо понимал, что нынче предстоит им сойтись лицом к лицу с ужасным уродищем, полным ненависти и ярости, чей облик неведом.

– Что, что! – возмутился Всесвятлир, отвечая на вопрос Беленира. – Подводное чудище какое-то, не разглядел я его, кое-как выбрался из его цепких объятий – не было у меня времени рассматривать его личико! И впрямь этот совет дедов не больно хорош – ждать у озера! Недаром его асилки обходят стороной.

– Хватит спорить! – оборвал Брисинор яро. – Бежим в шатёр, там же конь богатырский, а вокруг него пасутся наши кони, надо защитить их, а то ещё сожрёт их чудище водное! Там, наверно, будет и защищаться легче.

Все согласились и пустились к шатру, защищать коней. Путникам повезло: скакуны резвые оказались целы и невредимы, а огонь не потух. Они вошли внутрь шатра белотканного и усадили Всесвятлира к костру, чтобы тот просох. Тем временем Брисинор привёл всех коней к палатке и оставил их поодаль от огня, вместе со скакуном богатырским.

И вдруг, пока воины добрые готовились к бою да думали, что будут делать, явись сюда гостем незваным чудо из озера, послышался плюх. Плюх был не просто плюх, а такой, будто из вод выпрыгнула пустая бочка. Но все, конечно же, знали, что это вовсе не бочка и даже не бочонок. Как день было ясно, что это вынырнул бес озёрный, проклятый уродец. И вдруг он зарычал по-звериному да пустил шип по-змеиному: не очень и громок был его рык, и не очень грозно было шипение, но издать их могло только чудище подводное – мерзкое и до ужаса отвратительное. И несмотря на то, что Беленир ожидал этот рёв, он прозвучал неожиданно даже для него. Ведь он был пронзителен и в тоже время приглушён, страшен и смешон, ибо походил на вопль безумного.

Воины спинами прижались друг к другу и выставили перед собою мечи, а Брисинор сжал в руке топор, остриё которого было смертью для многих врагов. Стуки сердец слились в одно звучанье и ужаснули даже самих воинов. И вдруг прямо в костёр трескучий влетел огромный мокрый валун, поросший серым мхом, и в мгновенье ока его потушил. Потемнело так, что хоть глаз выколи. Беленир и его спутники вообще ничего не видели, кроме собственных рук и мечей, пока не привыкли ко тьме. Они чуяли лишь холод озера.