Былина железных душ

И тут в шатёр, злобно дыша, вошло нечто с искрящимися как звёзды очами. То было чудище в две сажени, с ручищами длинными о четырёх пальцах с перепонками и с бородою зелёной по самый пояс. Борода эта ко всему прочему походила на тину морскую или на рыболовную сеть и была ужасна на вид и спутана. Казалось, будто в ней, да и в волосах мерзкой твари шевелятся змеи водные. Также существо имело очень длинный горбатый, что гора, нос величиною с сапог. Им оно неистово втягивало в себя воздух, а выдыхало уже вонючие испарения.

– Это зыбочник! – вскрикнул громко Всесвятлир, испугавшись злобного чудища; давным-давно витязь слышал старые песни о страшных зыбочниках, что появлялись в ночи на берегах рек и озёр и утаскивали всех под воду.

Тут само чудище гаркнуло, что-то забулькало у него во рту, и оно с трудом произнесло низким хриплым голосом, наводящим жуть:

– Не люблю, когда меня называют так! – и вслед за тем оно, заорав во всю глотку гортанным бешенным рёвом, накинулось на витязей, разинув пасть с острыми зубами, но было отброшено ударом наточенного топора Брисинора.

– Ах ты мерзкая тварь! Сгинь в свой омут! – вскрикнул тогда Всесвятлир. – Не любишь, когда тебя называют зыбочником? Тогда я буду называть тебя мразью!

Услыхав такие речи, зыбочник так разъярился, что его глаза словно бы вспыхнули пламенем, и он, облизав кровь горючую от своих ран, вновь с ужасающей силой бросился на витязей. Испугавшись напора мерзкого уродища, путники отпрянули назад, выставив вперёд оружие. Но тут Беленир подвернул ногу и, вовремя убрав меч в ножны, чтобы не наткнуться на него, свалился, ударившись в темноте головой о чью-то ногу. Зыбочник поганый же, увидев, что один из его недругов не на ногах, схватил его за руки и по животу поволок прочь из шатра. Он тащил его к озеру, лежащему в тиши и мире под мрачным ночным небосводом. Но вот Беленир закричал в страхе, и зыбочник стиснул его руки в своих ладонях да с такой силой, что кости затрещали и боль сковала жилы. Когда же Беленир, сомкнув зубы и собрав все силы, попытался вырваться из железной хватки, упёршись ногами в землю, коварный водяник отпустил его руки. И воин, приложивший все силы, чтоб выскользнуть, опрокинулся на спину, крепко ударившись о камни головой. Боль охватила всё его тело, сжала все жилы и скрутила спину. Бравый воин, лёжа лицом в небо, увидел звёздные россыпи и, восхитившись ими, потерял сознание.

А водяник снова схватил его и поволок в своё озеро многоводное. Всесвятлир и Брисинор, поздно понявшие в чём дело и не вовремя выскочившие из шатра, увидели лишь, как злобный зыбочник вместе с их другом прыгает во студёную воду. Но ратники не оставили Беленира в беде и понеслись вслед за похитителем. Добежав до берега и увидев, как волны уже идут по воде, они нырнули прямо в холодную воду. И довольно долго они плавали, тщетно пытаясь найти зыбочника, но подлый сгинул вместе с Белениром.

– Надо возвращаться! – молвил наконец Всесвятлир. Брисинор на то ему ничего не ответил, а скупо промолчал: он не мог настаивать на продолжении поисков. Ведь у него уже сводило ноги, пальцы скручивались от холода, а по всему телу шла дрожь. Брисинор вздохнул и вмиг почуял как внутри разгорается злоба, раззадоренная горечью. Он поплыл к берегу. Для него даже вся природа в эти мгновения закручинилась, погрузилась в печаль-тоску крепкую, а ветви деревьев на ветру застонали от грусти. Когда же Брисинор и Всесвятлир выбрались на берег каменный, то, переведя дыханье, почувствовали, словно бы остались одиноки или какая-то часть мира исчезла навсегда. Они уже почитали Беленира мёртвым и горевали, вспоминая дни, когда он был жив и весел. Но, как это ни было ужасно, вместе с Белениром пропал и меч Каукиса, так что витязи горевали не только по нём, но и по своей земле, думая, что теперь их край обречён на верную гибель.

Да только Беленир вовсе не погиб, как думали его друзья. Вскоре он уже очнулся в сыром и тёмном месте от того, что сверху на его лицо капали холодные капли. Вокруг него была только кромешная темень: ни луны белоокой, ни деревьев ветвистых, ни даже вольного ветра, ставшего таким привычным. Ощупав всё вокруг да посмотрев наверх, Беленир убедился, что находится не под открытым небом. «Значит капли капали не с неба, где же я тогда, если звёзды здесь не светят и ветер не дует?» – подумал он про себя и почесал затылок. Только тогда витязь понял, что набил на голове огромную шишку величиной с кулак. «Как я здесь оказался?» – задал он себе вопрос и, встав во весь рост, пошёл, куда глаза глядят, хотя толком они ничего и не видели. Но, не сделав и трёх шагов, он уткнулся носом прямо в стену холодную, а его резвые ноги наступили на что-то хрустящее. Воин нагнулся и пошарил по полу руками. Чем-то хрустящим оказались кости рыбьи, позвонки карасьи, небрежно разбросанные у стены. «Это логово зыбочника!» – понял тут же Беленир, хотя можно было бы догадаться и раньше, но, видно, он сильно ударился головой. Действительно, это было обиталище водяника. Ведь водяники, или зыбочники, любят поесть рыбы и частенько на неё охотятся, а поймав едят в своих жилищах. Порой вместо рыбёшки они едят даже гусей или лебедей белоснежных, хватая их прямо на воде и затаскивая к себе. Вообще зыбочники съедают всё живьём и испытывают от того немереное удовольствие, и об этом знают все. «Потому я ещё и жив, что он хочет съесть меня живым! Да, раз я в его логове, значит он хочет сожрать меня!» – сказал на этот раз вслух Беленир и ужаснулся до того, что дух захватило. Ведь быть пережёванным живьём, да ещё и зубами столь отвратительного создания для всякого страшно, не исключая и доблестных воителей.

Пока же витязь думал, куда делся хозяин пещеры, послышались булькающие напевные звуки. То явился сам зыбочник, вынырнув из воды. Услыхав всплески, Беленир сразу понял, что находится в подводной пещере, где и устроил обиталище водяник.

– Лянд пришёл в своё жилище, поесть пришёл мясца сырого! – злобно пропел водяной, пришлёпывая по полу своей плоской лапой, похожей на ласту. И очи его блистали во тьме, а порой вспыхивали зелёным блеском и наводили на Беленира ужас. Витязь судорожно потянулся к мечу, но лишь тогда понял, что он не при оружии. А тем временем зыбочник стал неспешно подкрадываться всё ближе и ближе, издавая притом звуки мерзкие, которые сложно описать да и не стоит пытаться. Но Беленир не поддался страху, а, глубоко вздохнув и выдохнув, вмиг выпустил из себя всю боязнь. Затем он схватил длинную рыбью кость и с криком понёсся на врага. Не ожидавший отпора зыбочник дико взревел, и его отвратительная пасть покрылась пеной. Смертоносной грядою заблестели острые оскаленные зубы. Да только не устрашился водяника Беленир, ведь он думал, что идёт в последний бой и оттого его сердце пропиталось храбростью, а рука стала тверда как гранит.

И тут удалец со всей своей богатырской силы вонзил острую рыбью кость прямо в брюхо мерзкому уродищу. Зыбочник забурчал, ещё пуще разозлился и с гневом выдернул кость из пуза. Беленир отпрянул назад.

– Слабак! Не те уже богатыри пошли! – взревел яро водяной, ударив кулаком себя в грудь, и его светящиеся зелёные очи вспыхнули в темноте. Вслед за тем зыбочник бросился на бедного Беленира и одним мощным ударом свалил того с ног. Витязь упал обратно в кучу рыбьих костей и порезался. Учуяв запах крови, водяник стал безумно подвизгивать и пускать слюни, предвкушая сытный ужин. Слюни капали прямо на пол, а сам водяной шёл прямо по ним, пошлёпывая плоскими лапами по голым камням.

Беленир был совершенно растерян, потому что не знал, как противостоять своему врагу. Зато он знал, что будет биться до последней капли крови и, если надо, сложит голову в этом бою. И тут рука Беленира случайно натолкнулась на что-то холодное: то были ножны от его меча. Искать сам меч времени не было, потому Беленир схватил ножны и, вскочив на ноги резвые, стал ножнами охаживать своего противника. Первый удар пришёлся тому прямо по морде, а другие градом обрушились на брюхо отвисшее да по корявым ручищам. Чудище взвыло и согнулось от боли: очень сильны были удары Беленира и приходились по мягким местам. Устрашившись силы витязя, зыбочник уполз во мрак и забился в одну из нор меж камней. Нор таких было там немало и лишь обитатель этой пещеры знал их все. И пока уродище подводное, спрятавшись, ныло и дрожало, витязь отпрянул назад и, касаясь одной рукой стены стылой, побежал прочь. Не глядя, он бросился к какой-то широкой пробоине меж камней, что серела внизу на фоне черноты, и протиснулся в неё. Вместе с льющимся вниз потоком он упал в соседнюю пещеру и помчался дальше. Вскоре вокруг немного посветлело и его ноги коснулись холодной воды, а по всему телу пробежала дрожь. Беленир хотел уже нырнуть и выплыть из этой мерзкой пещеры, раз и навсегда покинув её тёмные закоулки и ходы, но вдруг с ужасом вспомнил: «Я забыл меч!» Тут витязь развернулся и в нерешительности остановился, думая, что же делать дальше. Стоял он долго, незыблемый как дуб вековой посреди зелёной поляны, и наконец сорвался с места, да так быстро, словно в него ударило молнией. «Надо было уплывать! – думал Беленир, идя в темноте пещеры. – Я ещё пожалею, что пошёл за этим мечом!». Но воин не развернулся и не бросил здесь клинок, работу великого умельца и спасение своей земли.

Вдруг впереди что-то сверкнуло, ослепив на мгновение несчастного витязя. Затем повсюду снова воцарилась темнота. Беленир замер и попытался разглядеть впереди себя хоть что-нибудь, как вдруг, издав вопль гортанный, на него вылетел из мрака туннеля зыбочник, держа в своих руках длинных меч, откованный Каукисом. Беленир аж подскочил с испуга, а затем и вовсе отпрянул назад. Ещё чуть-чуть и витязь мог бы погибнуть от этого смертоносного оружия. Но водяник ужасный в безмерной ярости прыгнул вслед за ним, и меч искрометный вывалился из его ручищ перепончатых и упал рукоятью между камней, лезвием прямо вверх. Ясное дело, коварный Лянд, как называл себя зыбочник, напоролся прямо на остриё. Одно мгновение – и уродливый обитатель вод, извиваясь в предсмертной судороге подобно змею и издавая страшные булькающие звуки, уже лежал, нанизанный на справедливый клинок.

– Чудеса случаются! – воскликнул с восторгом Беленир, а затем засмеялся, и его глаза наполнились слезами радости и благодарности. – Спасибо вам, меч и Мать-Земля!

С трудом Беленир снял зыбочника с меча, притом весь измазался в крови, в гущине противной. Пока витязь замешкался от мерзости, уродец вдруг ожил и в агонии схватил его своей ледяной рукой за волосы и стал тянуть к себе, раскрыв рот и задвигав страшными челюстями. Воин упирался как мог, но смерть становилась всё ближе. Из пасти водяника послышался гортанный смех, очевидно, последний в его жизни. «Нет!» – крикнул витязь, и что было мочи стал бить зыбочника по морде, отчего людоед перестал смеяться и уже захрипел. Меж тем воин бил так отчаянно и сильно, позабыв о том, что враг может его укусить, что выбил ему глаз. И зыбочник отпустил его и испустил дух. Не мешкая, Беленир вытащил с довольством клинок, рукоятью застрявший между двух камней и, очистив его от крови-руды мерзкой, вложил в ножны и повернул к воде. Вскоре он набрёл на студёную водицу и нырнул. Витязь проплыл под высоким арочным сводом и покинул пещеру, полагаясь на свет луны, что пробивался сверху. Вскоре его голова поднялась над зеркальной гладью тихого озера и он с жадностью вдохнул в себя такой же морозный, как и вода, воздух. Подул ветер, луна улыбнулась в вышине, и звёзды ясные подмигнули витязю, ещё недавно думавшему, что его ждёт смерть.

Глава 13. Кража

Вскоре Беленир выбрался на берег, снял с себя одежду и растёр тело, чтобы не замёрзнуть. Он не стал искать лагерь, потому что на это ушло бы много времени – ведь костёр трескучий давным-давно потух. Посему витязь призывно крикнул:

– Всесвятлир! Брисинор! – и эхо пронеслось над спокойной водою.

Спустя несколько мгновений послышался ответ:

– Беленир, где ты?

Витязь вновь откликнулся. Всесвятлир и Брисинор вскоре подбежали и с радостью молвили:

– Мы уж думали, что нам тебя ввек не видать, думали, что съел тебя водяник проклятый, а ты, гляди-ка выбрался!

–Да, выбрался, – изронил Беленир. – А зыбочник сам себя и прикончил этим вот мечом! – и он достал из ножен дивный меч Каукиса, и он блеснул под луной. – Пусть теперь называется он Самосек.

Неохотно беседуя, путники отправились в свой шатёр – сушить одежду да отдыхать после страшной ночи. Уже светало, когда они, наконец, по стежке неторной, огибавшей берега озера, добрались до лагеря. К тому времени восход протянул по небосклону полосы багровые, и даже кромки облаков белоснежных окрасились в кровь. Но озеро осталось таким же тихим, и даже игривое течение и ветер буйный не нарушили его покоя. Даже когда на глади водной заиграли золотые отсветы небес, оно осталось лежать в прежней неге, в незыблемой безмятежности, радуя взоры путников.

Воины проверили, целы ли кони – они оказались целы, ибо за ними присматривал Космач, развесили одежду у костра, который по-быстрому развёл Всесвятлир, и вошли в шатёр. Беленир сразу без раздумий повалился спать и не побеспокоился даже, кто будет дежурить. Вслед за ним заснули Всесвятлир и Брисинор, поручив стоять на дозоре коню богатырскому.

Долго спал Беленир, уже наступил вечер, а он ещё не отомкнул глаз. По шатру приятно стучал дождь. Снилось витязю, будто был у него воз зерна, как вдруг тьма курей набежала и всё зерно склевала: ничего не оставила, ни единого зёрнышка. А затем и вовсе приснилось, что росло у него во дворе древо ветвистое, старый-престарый дуб, но прибежали нежданно-негаданно дровосеки и посекли тот дуб на дрова. Тут он проснулся и подумал: «Что за сны такие бестолковые снятся?» – и потом опять заснул. Больше ему ничего не снилось, но неведомое беспокойство охватило его разум. Пот холодный полился с него ручьем: страшные образы то и дело возникали перед его очами. Иногда и вовсе он вскрикивал от испуга, когда сердце дёргалось в страхе от загадочного виденья. Тогда витязь кое-как проснулся и с негодованием воскликнул: «Хоть и вовсе не спи!». И тут его рука скользнула по ножнам, и он почувствовал, что в них нет Самосека.

– Где мой меч? – вскрикнул, испугавшись, витязь. И только потом он увидел, что посреди шатра белотканного стоял, ухмыляясь, карла длиннобородый, ростом в четыре локтя, с горбом уродливым, одетый в чёрный воровской плащ да в коричневые штаны. Но ухмылка тотчас сошла с его лица, и он напряжённым взглядом своих глубоких хитроватых чёрных очей уставился в Беленира. По его лицу протянулась искажённая улыбка, и он стиснул с натугой свои грязные зубы. В руках карла коварный с трудом держал меч, а через плечо у него была перекинута верёвка, которой он хотел связывать Беленира. Пот лился с него ручьём и руки его тряслись от напряжения, ибо оружие удальцов было слишком тяжело для него, и потому он испугался, что витязь его просто прибьёт.

– Положи на место! – взревел от ярости Беленир и лишь тогда заметил, что ноги его были связаны. Кроме того его тело было измождено и все мышцы болели, словно по ним били палками, так что вряд ли бы он смог противостоять даже этому карле.

– А не то что? – рассмеялся тут же коренастый вор со злобою в глазах. – Я вижу, ты устал, и твои ноги тебя не слушаются! – и тут он мерзко рассмеялся. – А, коли будешь умничать, я отсеку тебе голову одним ударом!

– Друзья, вставайте, очнитесь! – крикнул тогда Беленир, и Всесвятлир с Брисинором очнулись, но почувствовали на себе путы, связывавшие их по рукам и ногам.

– Ты думаешь, что я не позаботился о них? – язвительно молвил карла, погладив легонько свою рыжую немытую бороду и нахмурив густые брови прямо на глаза.

– Ах ты, стервец! Урод! – воскликнул витязь с негодованием, пытаясь понять, как этот неведомый карлик выследил их так просто и застал врасплох. – Ты ещё поплатишься за это. Я тебя сыщу, и перед смертью ты будешь на коленях просить пощады.

– Заткнись! – дерзко прикрикнул карла, и его очи бешеные с быстротой забегали по глазницам. – Да, да, закрой рот! Иначе я прикончу тебя и твоих друзей прямо здесь, дурень безмозглый, никчёмный дурак.

Беленир на то ничего не ответил, но не потому, что испугался столь мелкого врага, а потому что не хотел бесславно погибнуть в собственном шатре от рук какого-то жалкого вора.

– Молчишь? – продолжил тогда карла, почёсывая свой наполовину лысый затылок, блестевший на свету. – Молчи, молчи, это тебе пойдёт на пользу. Может быть, научишься держать язык за зубами. Слово – серебро, а молчанье – золото! А теперь мне пора, а то я задержался. Больно долго болтал с тобой, растрачивая своё драгоценное времечко. И пусть это будет позором для тебя – глядеть в глаза дедам Земнородным, чьё доверие ты предал. Презирай себя, презирай свои ошибки, презирай своё сердце и бесись от злобы да собственного гнева. Пусть он сожжёт тебя изнутри! – и карла развернулся, намереваясь выйти из шатра.

– Я найду тебя! – молвил ему вслед Беленир, и его грудь защемило от негодования на самого себя и ярости, что переполнила сердце до краёв. Да, умел карла испортить настроение! В эти мгновения витязь так возненавидел его, что готов был наброситься на него и убить даже ценою собственной жизни, но благоразумие сдержало его, и он начал развязывать свои ноги: хорошо, что он знал как распутывать самые изощрённые узлы.

– Прощай и научись жить со своим стыдом, потому что я оставляю тебе жизнь! – рассмеялся карла гнилозубый, не скрывая самодовольства, и тотчас съел одну из лепёшек, что получили витязи в дар от Деда-Пасечника: как видно, и их он отыскал и эта уже была последней, ибо все остальные он точно также проглотил, запив чудесной медовухой, найденной у Брисинора.

Беленир не стерпел и крикнул злобно:

– Ты не в силах оставить мне жизнь, ты не можешь её даже забрать своими-то хилыми ручонками! Что б ты подавился, собака!

Но карла не хотел ничего слышать и ушёл из шатра, высоко задрав наполовину лысую голову да посмеиваясь себе в огненно-рыжую бороду. Беленир тем временем развязал ноги и поковылял вслед за ним до выхода и увидел, как гордо и надменно он шествует по тропе да как торжествующе развевается на ветру осеннем его бурнастая борода. Витязь аж ахнул, и даже дубровы нагие, окружавшие лагерь с востока и запада, тяжело простонали.

– Освободи нас! – вскрикнул Всесвятлир. – Ещё есть время, мы можем догнать проклятого карлика.

Беленир тотчас опомнился и развязал своих друзей. Ему удалось это с трудом, так как карла уродливый был очень уж умел в плетении узлов и работе с верёвкой. Втроём воины выскочили из шатра под проливной дождь. Но тут же они увидели, что коварный карлик, мало того, никуда не ушёл, так ещё и сидит на коне богатырском, приставив тому к шее Самосек, и угрожает ему расправою, если тот не будет его слушаться и не повезёт куда ему надо. Его ноги короткие едва обхватывали спину Космача, руки с трудом удерживали меч, с него ручьём катил пот, а лысина взмокла от усердия, однако карлик всё равно щерил на своём некрасивом лице самодовольную и язвительную улыбку и тихо смеялся. Это было безобразное зрелище: оскал зубов гнилых, ехидная ухмылка, протянувшаяся по обвислым щекам, и нос, вздёрнувшийся оттого к бровям.

И тут в воздухе пронёсся невиданной силы свист, подобный писку зверя неведомого, и, казалось, даже дубы закачались от его мощи, а шатёр и вовсе чуть не сорвало. Скакуны витязей с испуга разбежались кто куда, и только их хвосты замелькали по разным сторонам. Воины растерялись и лишь потом поняли, что это свистнул карла злокозненный, чтобы распугать коней. Тем временем сам он, пришпорив Космача, пустился на восток и по стежке, окаймлённой лысыми кустарниками, скрылся в дуброве густой. И, пока Беленир и его друзья с бессилием смотрели на то, как от них уходит горбун окаянный, похитивший коня богатырского и чудесный меч, явился Волнозор. Он вышел из рощицы дубовой, что была на востоке, с кроликами и ланью на плечах, и, запрокинув лук, сразу пустил две стрелы одну за другой карле вслед. Послышался пищащий крик, а затем грохот и плеск. Удальцы, поняв, что негодяй свалился с коня в какую-то лужу, пустились вдогонку. Волнозор перед тем оставил подстреленную дичь в шатре и тоже побежал вслед за соратниками.

Скоро они оказались в дубраве и, когда дубы сомкнули над ними свои цепкие ветви и мрак покрыл их лица, Беленир увидел лежащего и стонущего карлу. Тот, забившись в узкую щель между двух корней корявых, лежал в грязной лужице, а конь неподалёку, стуча копытом о камни, ржал во всё горло, потряхивая своей бородой седовласой, выражая тем самым торжество.

– Где меч, уродец? – вскрикнул в ярости Всесвятлир. – Отдавай его!

– Тише, тише! – сказал ему Беленир. – Он всё равно отдаст его нам – ему некуда идти, он в засаде и истекает кровью. Он или умрёт здесь, и мы сами возьмём у него клинок, или же вернёт нам его подобру-поздорову и, быть может, останется жив.

– Я скорее выпью всю свою горячую кровь, чем отдам вам клинок! – проревел из корней злобный карла, отчищая свою бороду, измочившуюся в луже и уходя всё дальше в щель меж корней – там его не могли достать даже стрелы Волнозора. – Скорее луна окрасится багрецом да рухнет на землю, чем вы вновь сожмёте рукоять сего меча!

Тут подошёл Волнозор и, удивлённо взглянув на витязей, спросил: