Линия жизни. Книга первая

Будучи человеком пробивным и коммуникабельным, вопрос покраски Славик решил довольно быстро. Ему назначили дату, предварительно оговорив: срывать её нельзя, так как очередь расписана на долгое время вперёд.

Всё складывалось прекрасно, однако канитель с подготовкой кузова грозила поломать все планы.

Однажды утром, после того, как диспетчер и мастер отчитались о результатах работы ночной смены и выпуске подвижного состава на линию, у меня в кабинете появился встревоженный и чем-то озабоченный Слава. Оказалось, что сегодня – последний день подготовки кузова. Завтра утром автомобиль нужно доставить на покраску, а крыша до сих пор не готова. Дело в том, что за много лет на ней – в результате неоднократного перекрашивания – образовался толстый слой эмали, который обязательно требовалось удалить до самого металла.

Поручить это дело Слава решил своей племяннице, которую незадолго до описываемых событий устроил ко мне в цех, чтобы та между окончанием школы и поступлением в техникум могла за лето немного подзаработать, а кроме того – завести трудовую книжку. Вот эту-то племянницу Слава и просил у меня на один день, чтобы она отчистила краску наждачной бумагой – другого выхода он не видел.

Ну как откажешь товарищу в такой пустяковой просьбе? В то время мы уже очень близко сошлись и дружили семьями: почти всё свободное время проводили вместе.

Приодев главное действующее лицо соответствующим образом, всучив ей достаточный запас наждачной бумаги и поставив задачу, Славуша укатил решать производственные вопросы. Воротился он только после обеда и пригласил меня пройтись до гаража: оценить, так сказать, результаты.

Увиденное повергло Славика в шок. Картина Репина «Девушка на Волге». Причём, буквально: в позе, которая в народе называется «раком», она стояла на четвереньках на крыше автомобиля и со всей силой шоркала наждачкой по металлу, сдирая краску. А так как Славина племянница была девицей довольно увесистой, в результате её самоотверженного труда вся крыша оказалась в сплошных вмятинах, по форме совпадающих с её округлыми коленками.

Описать реакцию Славика я не могу: это надо было видеть! А ещё лучше – слышать весь тот мат, что потоком пролился на голову несчастной. С мечтой о том, чтоб кузов выглядел как новый, пришлось расстаться, и весь остаток дня, и всю ночь ликвидировать следы её усердной работы.

Но уже силами слесарей и маляров депо…

* * *

К тому моменту, как я решил приобрести автомобиль, все эти трудности мой предприимчивый друг уже преодолел: права получил, гараж сварил, машину отремонтировал и на ней ездил. Поэтому я и обратился к Славе как к человеку с опытом испытаний, которые мне только предстояло пройти.

С водительским удостоверением всё разрешилось довольно просто: по протекции Славки я устроился в ту же автошколу, где когда-то учился он.

С гаражом оказалось несколько сложнее: нужно листовое железо, а где его взять? Весь материал расписан по фондам предприятий, да и цена металла по нашим заработкам слишком высока. Пока гараж варил Славик, я как-то даже не интересовался расходами на его изготовление, забеспокоился только тогда, когда проблема коснулась меня самого.

Уголок, которого было нужно триста килограммов, я выписал в депо, благо, этого добра у нас было выше головы: закупили в Нижних Сергах прямо с прокатного завода ещё в период освоения депо. Уголок был некондиционный, то есть бракованный, и стоил сущие копейки: чтобы не отправлять брак на переплавку, его продавали по себестоимости и вне всяких фондов. В депо из него делали различные приспособления, в том числе и шкафчики для рабочей раздевалки.

Нашёлся выход и на листовое железо – посоветовал опять же Славуша. По протоптанной дорожке я направился в район Сортировки – на одну из производственных баз, где трудился Плеханов Прокопий Кузьмич, большой друг нашего главного механика Ильиных Анатолия Дмитриевича.

Кузьмич был из породы людей, про которых на Руси говорят: последнюю рубашку снимет и отдаст – только бы оказать помощь тому, кто в ней нуждается. Даже если не мог помочь сам, находил того, кто это может сделать.

К слову сказать, Анатолий Дмитриевич был человеком с более сложным характером. В процессе совместной работы мы довольно часто конфликтовали: его бригада занималась обслуживанием станков и механизмов, на которых работали ремонтники цехов, и вот когда эти станки выходили из строя, Анатолий Дмитриевич виртуозно умел переводить стрелки и находить виноватых. Естественно, не из числа членов своей бригады.

Итак, я обратился к Прокопию Кузьмичу. На базу поступали сотни тонн листового металла, расфасованного в пачки, первый и последний листы которых считались упаковочными, хоть по параметрам ничем не отличались от остальных. Видимо, металлургическим предприятиям было выгоднее терять два листа из каждой пачки, чем заказывать какую-то специальную упаковку на стороне. Естественно,"лишнее" железо тоже реализовывалось, но по цене в несколько раз ниже, чем остальное. Вот его-то я и приобрёл.

Гараж сварили на территории тяговой подстанции. Понятно, что варил не сам – ассистировал сварщику Васе Сенченко. Вместе с водителем Сашей Бондарем мы погрузили гараж на платформу грузового троллейбуса, чтобы перевезти к месту установки, и едва успели выехать за ворота подстанции, как нас остановил вежливый молодой человек. Он предъявил удостоверение сотрудника ОБХСС и попросил показать документы на материал, из которого изготовлен гараж.

Я, конечно, ответил, что документов при себе не имею, так как не планировал встречи с правоохранительными органами при транспортировке, ведь при изготовлении они меня почему-то не потревожили. Представитель этого хорошо известного советским гражданам ведомства дал мне свой телефон, назвал все данные вплоть до занимаемой должности и номера кабинета, куда я должен принести требуемые документы, и мы расстались.

Разобравшись с установкой гаража, я мигом слетал на работу, забрал квитанции об уплате за металл и предстал пред светлые очи работника ОБХСС. Он внимательно просмотрел документы, как-то странно при этом хмыкая себе в усы, и предложил съездить на место: взглянуть на подозрительный объект. Там он с рулеткой снял все размеры и пригласил меня явиться в отдел на следующий день, объяснив это необходимостью проверить подлинность квитанций и соответствие затраченного материала тому, что прописано в бумагах.

При следующей встрече он с улыбкой вернул мне квитки и на прощание сказал:

– Да, молодец: гараж-то тебе просто даром достался! Заплати за электроэнергию, потреблённую при производстве сварки, и у нас больше не будет к тебе никаких вопросов.

Вот так мирно мы и расстались.

* * *

Шло время. Наконец, деньги были собраны, оставалось дождаться разнарядки на «Жигули». И тут я получил от судьбы новый удар, которого, признаться, никак не ожидал.

Дело. Если друг оказался вдруг. 1981 год

Ранним утром мая восемьдесят первого года, после планёрки, на которой ночная смена отчитывается за выпуск, а дневная принимает эстафету, последовал звонок. Мужской голос предельно вежливо, назвав меня по имени-отчеству, поинтересовался, есть ли в возглавляемом мною подразделении сотрудник Евгений Шевяков, на что я ответил: да, есть такой, работает сварщиком. Тут звонивший, весь рассыпавшись в любезностях, попросил, чтобы я послал гражданина Шевякова в районный отдел милиции в кабинет такой-то, к товарищу такому-то, так как на него поступила жалоба, и нужно разобраться, имело ли место нарушение, в этой жалобе изложенное.

Внутри ёкнуло: что-то показалось мне в этом разговоре странным. Тем не менее, спокойно ответив, что пошлю непременно, я положил трубку и задумался.

На память пришло событие годичной давности, когда я, решив купить автомобиль, стал готовиться к реализации этой идеи. Первое, что я сделал – сварил на территории тяговой подстанции гараж. Именно тогда я впервые столкнулся с представителями ОБХСС.

Вот этот-то инцидент я сейчас и вспомнил.

Открыв записную книжку, увидел, что номер кабинета, куда должен явиться Шевяков, находится рядом с тем, куда дважды приглашали меня. А я помнил, что вся эта группа кабинетов занята работниками ОБХСС.

Неужели забор? Хотя со времени его строительства прошло уже больше полугода, но чем чёрт не шутит…

С точки зрения социалистической законности там не всё было чисто.

Не было заплачено государству за механизмы, а если и было, то не государству.

Не был оплачен бетон, использованный на фундаменты: его выменяли на забор, который как списанный должен был уйти в металлолом. Вот металлолом я, правда, сдал, благо, этого добра у нас в стране навалом, было бы желание. У меня же было не просто желание, а насущная необходимость.

Зарплату за выполненные работы получал не я, потому что справку-разрешение на совместительство мне как руководителю давать не имели права по закону. Зарплату получали мои друзья, которые не работали начальниками и могли взять эту справку у себя по месту работы.

Вызвав Женю, я пересказал ему содержание телефонного разговора и поделился своими сомнениями. Кроме того, предупредил: если моё предположение окажется верным, пусть всё валит на меня. Типа, он ничего не знает: всем заправлял я, и зарплату за забор он получал лично из моих рук. Сумму мы оговорили тоже.

После этого я прыгнул в машину и в течение двух часов объехал всех тех, кто получал за нас зарплату, с предупреждением: на вопросы «компетентных органов» отвечать, что в строительстве не участвовали, а потому все деньги за работу до копейки отдали мне. Даже ту небольшую сумму, которую я оставлял им в качестве вознаграждения за услугу.

Вернувшись на работу, узнал, что в милиции уже побывал Толик, который, как и Женя, всё спёр на меня. Надо отдать должное ОБХСС: за один день они перетрясли всех действующих лиц, оставив меня на десерт. Но я их всё же опередил, и теперь всё замыкалось на мне.

В течение этого тревожного и напряжённого дня выяснилась ещё одна очень важная деталь. Получилось это так. С утра Слава Пахомов, который на тот момент замещал отсутствующего Сычёва, уехал в Управление на планёрку и, естественно, при начале событий не присутствовал. К моменту его возвращения я уже оповестил всех, кого нужно, и ждал только Славу, чтоб сообщить и ему эту «радостную» новость.

Для него она оказалась «радостной» вдвойне. Узнав обо всём происходящем, Славик вдруг резко изменился в лице, побледнел и сдавленным голосом, стараясь не смотреть мне в глаза, признался, что при подписании процентовок часть объёмов закрывал на своего приятеля Сашу Мирмовича, а тот, в свою очередь, передавал эти деньги ему.

– Сколько? – внутри у меня всё клокотало.

– Тысячу двести, – понурил голову Пахомов.

– Ско-олько?! – это сумма была больше той, что заработал я, пластаясь на стройке ночи напролёт! Оказалось, что те бетонные работы по заливке фундамента, которые частично выполнялись ремонтными бригадами депо, Пахомов закрывал на себя. А ведь он в своё время тоже получил долю от строительства забора.

– Сука, что же ты наделал! Ты же меня посадил!

Я шлёпнул на стол чистый лист бумаги:

– Садись, пиши расписку!

– Что писать? – Славик покорно взял ручку.

– Пиши: обязуюсь выплатить Погадаевой Надежде Викторовне тысячу двести рублей. Это на случай, если меня посадят, – я сглотнул, – а потом звони Мирмовичу и предупреди, чтоб, если спросят, отвечал, что эти деньги он передавал мне. И поторопись…