Хроники Арли. Книга 2. Кто я?

Я разглядывал ее бледное и решительное лицо. Вызывающий взгляд все ещё царапал мои глаза, пробуждая странные чувства. Эй, сейчас самое время влюбляться!

– Валенбергия – красивое имя, но, если ты не против, Валена – короче. – Я встал напротив нее. – Не пора ли взять ноги в руки и свалить отсюда, пока не поздно? Второго ручья мои ботинки не переживут.

Подозреваю, Валена относилась к тому типу людей, которые не привыкли долго горевать над одной проблемой. Час, день, в зависимости от ее величины, а затем раздражитель помещается в раздел, где содержатся точно такие же под общим названием: «Если сразу не убило, значит, рассосется». Так и тут, вопрос погони потерял актуальность, отсутствие провизии вообще не бралось в расчёт, в остальном жизнь прекрасна, и даже с погодой, откровенно говоря, повезло. Как такой подход к жизни мог соседствовать с рассудительностью, сказать было сложно, ведь об этой ее черте я знал только с ее собственных слов. Впрочем, сейчас я был готов поверить во что угодно, лишь бы уйти подальше.

– Как ты планируешь добраться до этого Бохана? – спросил я. Топать пешком в другой город в чужой стране, о которой я ничего не знаю, мне совсем не хотелось. Оррик не мог меня оставить одного, никак не мог! Его отсутствию наверняка есть рациональное объяснение, пусть и пока мне не известное. Как только о моем исчезновении узнают, он перевернет вверх дном все королевство, не говоря уж про задрипанный самострой с маленьким холмиком.

Валена бросила на меня снисходительный взгляд.

– Оно и видно, что ты не местный. Верстах в сорока отсюда есть ещё одна деревня. Малая Горка. Когда я выбирала, где останавливаться, едва не отправилась туда.

«Чем нам поможет другая деревня?» – подумал я, но спросил совсем не то:

– Почему передумала?

– Там есть своя ведьма, – усмехнулась Валена. – Зачем им две?

– Сколько идти до этой твоей Горки?

– Завтра к вечеру будем там, – ответила девушка беззаботно. – Тут рядом.

Рядом?! Меня ее настроение начинало выводить из себя. Даже то, что мы дважды останавливались и Валена демонстративно садилась и проверяла, не появилась ли погоня, не успокаивало, а напротив, ещё больше сжимало пружину внутри.

– Что мы будем делать в этой деревне? Просить милостыню? У нас нет денег.

– О деньгах не беспокойся, – уверила меня девушка. – Нам помогут, как только узнают, кто мой отец.

Я хмыкнул.

– А почему бы тебе ни рассказать об этом любезному отцу Нилу, тогда, глядишь, и жечь бы не стали, и отношение сразу другое, – сказал я.

Девушка оглянулась, и я поразился яростным огонькам в глубине ее глаз.

– Если бы я хотела другого отношения, я бы отправилась прямиком в Бохан.

Некоторое время спустя, когда мы остановились на отдых перед очередным ручьем, мне представилась возможность понаблюдать, как она пытается снова воззвать к магическому дару. По ее разочарованному лицу нетрудно было догадаться, что и эта попытка оказалась не слишком удачной. Валена открыла глаза, несколько секунд буравила взглядом незримую точку среди деревьев, затем положила обе руки на землю и опустила голову. В такой позе, напоминающей испуганного ребёнка, съежившегося на коленях среди старых игрушек, она просидела какое-то время. Ее дыхание было тяжело и прерывисто, как будто она бежала, спина вздымалась после шумного вздоха, наконец, ее пальцы сжались, зачерпывая с мрачным хрустом листву и мелкие веточки у колен, она вскинула голову и с раздражением отбросила мусор подальше. Листья разноцветными поломанными бабочками порхнули прочь.

– Не получается, – скорее для себя пожаловалась она. – Потом попробую снова.

Я сидел в двух шагах от девушки и разглядывал ее лицо. В нее на самом деле было очень просто влюбиться. Правильные и очень выразительные черты лица притягивали открытостью. Мне хотелось увидеть, как она улыбается. Там, на Земле, имея такую внешность, у нее не было бы отбоя от подписчиков.

– Я правильно понимаю, что в деревне ты собираешься рассказать, кто ты на самом деле и попросить помощи?

Валена подняла на меня мгновенно покрасневшие глаза, порывисто вскочила, подол платья хлестнул по ногам, как кошачий хвост, и принялась яростно метаться между корягой и берегом, ничего не видя вокруг.

– Да! – Она остановилась и с вызовом уставилась на меня.

И куда, скажите на милость, подевалась расчетливость?

– Я подумал, что ты не хочешь, чтобы кто-то знал о том, кто твой отец.

– Не хотела! – Мне показалось, что она сейчас бросится на меня и все-таки доделает начатое с утра, но я заставил себя не сходить с места.

Пусть и без способности видеть эмоции, моя голова пока ещё превосходно работала. Мне в команде не помешал бы маг, пусть недоучка, пусть девчонка с напалмом в сердце, зато будущий полноценный маг, а на ее огонь у меня найдётся достаточно воды, чтобы уравновесить стихии. Заполучить целителя и огнемет в одном флаконе тот ещё соблазн, я вам скажу. Вот из таких моментов и складывается доверие. Я молчал, не пытаясь даже движением глаз выдать свое нетерпение. Стоило сейчас нарушить шаткое равновесие, разорвать тонкую ниточку зарождающейся приязни, как, независимо от исхода нашей совместной кампании, дорожки двух человек разбегутся в стороны.

Мое терпение оказалось вознаграждено. Валена опустилась рядом и обхватила колени руками, разом растеряв весь свой огонь. Ее глаза поблекли, пальцы переплелись и побелели. Первые слова, словно наждак по металлу, пошли со скрежетом, оставляя следы в душе.

– Давным-давно, ещё в детстве, когда я была маленькой, отец, чтобы меня повеселить, усаживался в свое любимое кресло и брал меня на руки. – Валена не плакала, таким голосом рассказывают о покойнике или о том, как в самый последний момент, когда уже готовишься праздновать победу, теряешь все, что имеешь. – Мне исполнилось восемь в тот день. Папа, как обычно, с доброй усмешкой на лице рассказывал сказку о похождениях барона Вензелоса фон Ругха. О, мы все были без ума от этой истории, и даже старший братец, Адалард, в свои семнадцать презрительно фыркавший при виде наших детских забав, и то выдумывал разные предлоги, чтобы попасть в гостиную и послушать ее вместе с нами. Мы пятеро собирались так каждую пятницу, это было наше время, и никто не решался его отнять. Я чувствовала, что отец своими рассказами добивается того, что не смог бы сделать ни уговорами, ни угрозами. Мы становились единым целым, семьёй.

Валена рассказала, как мама иногда заходила к ним, но никогда не оставалась надолго, ей не нравились разговоры о подвигах, драконах и реках крови. Она с укоризной смотрела на ее отца, покачивая головой, проводила одному из детей своей мягкой, душистой ладонью по волосам, как будто передавая всю свою любовь через это касание, и, поцеловав мужа, удалялась в свои покои. Она понимала, что дело совсем не в историях, и ни разу не выказала ему своего недовольства.

Это был особенный день. День ее торжества, когда можно все или почти все, когда на шалости отвечают улыбкой, а проказы вызывают смех.

В тот день рождения Валена захотела объявить всем о решении, которое, казалось, должно все изменить в ее жизни. Корбл и Ладвиг, ее братья и соратники по приключениям, с утра отправились в лес, чтобы раздобыть к праздничному столу ей что-нибудь эдакое, ее отец вот-вот должен был вернуться с ярмарки, он с вечера посматривал на нее загадочным взглядом, а значит, сюрприз, который они готовили с матерью, еще только должен был приехать в имение.

Валена гуляла по двору, и все казалось ей светлее, чем раньше. Каждый, кто ее видел, кланялся и с улыбкой уверял, что она стала ещё краше, чем раньше. «Что до возраста, – говорили они, – то тебе уже впору искать жениха», – такая она уже взрослая. Эта игра изрядно ее забавляла, пока наконец не привела к неожиданному результату. «Раз все вокруг твердят, что я взрослая, значит, уже можно?» – думала она. Значит, нужно заявить об этом. Нужно рассказать о своем тайном желании, страсти, которую она скрывала вот уже целых два года. Она мечтала стать волшебницей. Какой еще день подходил для подобного заявления, как не ее собственный день рождения?

Валена горько усмехнулась.

– И ты знаешь, все они были правы. Все эти люди, и даже отец, назвавшей меня «уже совсем взрослой принцессой». Я объявила прямо на ужине, при всех гостях, когда отец говорил тост что-то о красоте, целеустремлённости. Он сказал, что я вся в него, а я объявила, что буду волшебницей.

Валена замолчала, опять уставившись в никуда, и молчала довольно долго. Когда она обратила наконец на меня внимание, на лице ее не работал ни один мускул, оно словно превратилось в посмертную маску.

– Больше отец ни разу не усаживал меня к себе на колени, мы не праздновали мой день рождения. Его дочь умерла в тот день, чтобы стать магом. А теперь… – она не договорила, у нее перехватило дыхание. – А теперь то, ради чего я пожертвовала семьей, ради чего превратилась в привидение для родителей и отверженной для сверстников, ради чего отстаивала, отвоевывала право на мечту, ничего этого больше нет. Оно сгорело там, вместе с эшафотом.

Я вздрогнул от ее напора, от того, с какой болью выплеснула она эти слова. Да я, оказывается, не медвежью услугу оказал, а жизнь под откос пустил.

– Ты же говорила, что никто не знает, кто ты на самом деле. Имя сменила. Кто тебя найдёт по таким приметам?! – постарался я ее успокоить. – Ну, спалила ты эти деревяшки, но ведь не убила же никого. Нас не нашли, через пару дней спустят пар, и глядишь, все уляжется.

Бог знает, зачем я так говорил. Наверное, в тот момент я и сам верил в свои слова. К тому же камер тут нет, фотографий – тоже. Ищеек, которые могут по вещам отыскать человека, в такой дыре точно не сыщешь, так что ноги в руки, и бегом отсюда. Будет что вспомнить под бокал горячего вина в холодные зимние вечера где-нибудь в паре тысяч километров отсюда.

– Ты не знаешь, на что способны святоши, – стиснув зубы, произнесла Валена. – Возможно, и не сразу, но они отыщут виновника.

– Да как?! – я вскочил.

– Не знаю, – безразлично пожала она плечами. – Я правда не знаю. Но единственный шанс на спасение для мага, поднявшего руку на служителя богов, – забиться в самый дальний угол в надежде, что ты никогда больше не попадешься им на глаза.

Ерунда какая-то. Я своими собственными глазами видел, как маг ехал в рядах инквизиторского отряда и при этом неплохо себя чувствовал. До определённого момента, конечно. На этого чопорного юношу, не проронившего ни единого слова и на всех взиравшего свысока, не бросались, скорее на него посматривали с почтительностью, его даже побаивались. Кроме того, я припомнил и слова Оррика, который сетовал на то, что у них с чародеями не очень. Как-то не вязалось это со словами Валены.

Обо всем этом я тут же выложил девушке, на что получил гневную отповедь:

– Это отверженные! – прошипела она. – Те, кто был пойман и согласился служить церкви. Они слабы и достойны только презрения!

Хо! Вот так! Моя команда, не собранная пока даже на бумаге, рассыпается, как карточный домик. А я-то намеревался сделать ей предложение! Вот гадство! Впрочем, не стоит вешать нос раньше времени. Этого добра у меня – навалом, хватит, чтобы придумать какой-нибудь выход. Пока же закругляемся с разговорами на эту тему.

– Допустим, мы попали в эти твои Горки, нам подбросили мешок с провизией, что дальше? Пешочком в Бохан? – Для себя я уже решил, что не пойду туда ни на своих ногах, ни без них. Что мне там делать? Волков гонять? Так ведь будет наоборот. Мне нужно в ближайший город, где заправляет главный инквизитор Поль. Если они и поехали куда без меня, то только туда. Почему оставили меня одного, ещё предстоит разобраться, и нигде, кроме этого городишки, как бишь его, Архана, мне этого не прояснить.

Ну и Валену, конечно, следует взять с собой, нечего ей в Бохане делать. Свои заклюют. Пусть она пока этого не понимает, когда уяснит, будет поздно. А сожгут или не сожгут, ещё бабушка надвое сказала. Если все обойдётся, глядишь, этому злобному старикашке самому пятки поджарят за самоуправство. Что-то мне подсказывает, что костер и ведьмы не по его чину, – превышение должностных полномочий в чистом виде, а те, кто этим должен заниматься по статусу, ой как не жалуют выскочек.