Хроники Арли. Книга 2. Кто я?

– Не понимаешь, – разочарованно выдохнул главарь и с кривой ухмылкой оглядел своих людей. – Он не понимает! – В ответ ему полетели нестройные, неуверенные улыбки, подчиненные стремились угодить вожаку.

Я поднял взгляд чуть выше его головы и убедился, что облако никуда не делось, образовав более чёткие границы, в которых плавали мутные чернеющие сгустки с ярко-белыми границами. Страх и ненависть в одном флаконе? С чего вдруг такое странное сочетание. И форма донельзя необычная. Для текущего момента, когда пленники полностью в его власти.

Остальные демонстрировали совершенно разный букет: от безразличия до злости, но, как обычно, причина оказалась сокрыта.

– Не понимаю.

Андес полез за пазуху и выудил оттуда медальон, который, казалось, целое столетие назад передал мне Оррик.

– А теперь? Теперь понимаешь?

Символом церкви на Арли было переплетение из трех кругов, чем-то оно походило на знак Олимпийского движения на Земле. Инквизиция использовала ту же форму, но с дополнениями в виде трех мечей, перекрещенных в центре, – кулаками добро насаждать гораздо быстрее, чем без них. Сам знак был не больше ладони. К амулету прилагалась цепочка с тонкими звеньями, как раз по моей шее, так что носить, не снимая, было настолько удобно, что вскоре начинаешь о ней забывать. Как Оррик тогда говорил после нападения бандитов в Рогоне? Предъявить в сложной ситуации любому, что докажет твою принадлежность к самой могущественной организации на планете. Если не повезёт, ее увидят те, кто будет во сто крат злее, когда узнают, кем ты являешься.

Знаете, что из всего этого следует? Правильно. Я самый большой кретин из всех, что только живут на свете! Будь то Земля или Арли – без разницы.

– Откуда у тебя знак курьера Ордена Инквизиции?! – взвился до небес голос Андеса, а я ошарашенно смотрел на раскачивающийся в кулаке главаря символ своей наивысшей тупости.

Так вот оно в чем дело! Оказывается, даже бандиту из леса известно, как выглядит пропуск в телепорт самой могущественной организации на планете, а человек, который шатается с ним на шее, ни сном ни духом. Вот оно, доказательство, что я – идиот. Мне на ум пришло сравнение с нашим любимым бюро прогнозов погоды: в народе давно ходит шутка, будто с прогнозом они не ошибаются, лишь путают место и время. Сунь я священнику в нос эту штуку, и все бы пошло по-другому. Не было бы тогда ни костра, ни издевательств.

Выходит, все это напрасно? Нелепая казнь, спор со святошей, огонь под ногами, горящий эшафот, бег по джунглям, живот, прилипший к спине от голода, ручей, дождь, изматывающая погоня, побои и издевательства – всего этого могло не быть, если бы один тупой Черный Властелин поднапряг мозги. Зачем придурку абсолютная память, если к ней не полагается достаточно серого вещества?

Такого разочарования, такой ненависти к самому себе и отчаяния, пронзивших меня, словно удар током, от кончиков пальцев до последнего волоса, мне не доводилось испытывать никогда. Из горла вырвался то ли стон, то ли рык, я почувствовал, как мой единственный глаз наливается предательской влагой. Зрение затуманилось. Предметы потеряли четкость, поплыли, лицо атамана отдалилось, подернулось пеленой. Над животом, чуть пониже груди, там, где сердце стучится о прутья костяной клетки, зародилась тупая, тягучая боль. Я почувствовал, что невидимая плита все больше придавливает к земле, так что ни вздохнуть, ни выпустить воздух без нечеловеческих усилий. Его приходилось выдавливать из себя по капле. Звук при этом рождался в груди, и он слабо напоминал то, что в состоянии исторгнуть из себя человек.

Зарычав от бессилия, я рванулся вперед. Люди атамана, похоже, не ожидали от меня такой прыти, и растерянно отступили. Мое сознание словно погрузилось в туман, и в то же время все чувства обострились до невозможного. Своей целью я выбрал горло, но от связанных рук мало толку, единственное, что оставалось со мной, – это зубы. Я прыгнул вперед, чтобы перегрызть ему глотку. Вокруг завопили сразу несколько человек, а перед моими глазами маячил взгляд атамана – вот для кого мой бросок уж точно не стал неожиданностью.

Жгучая вспышка боли, разорвавшаяся в голове, оказалась спасением. Меня бросило в темноту, последнее время ставшую частым пристанищем будущему ее спутнику.

Ночной лес ни с чем нельзя спутать. Он живёт по своим законам, это вам не какая-нибудь равнина или бескрайнее поле. Здесь у всего есть свое место и время. А луг, хоть и хочется сравнить его со своими открытыми родичами, все-таки берет больше от леса, признавая главенство окружающих его великанов. Если кому и приходило в голову тут своевольничать, то, конечно, не во весь голос, а так, знаете, с оглядкой, вполсилы, а то и вовсе оглушительным шёпотом. Почему оглушительным? А здесь любой звук так выделялся, что хулиган скоро замолкал, напуганный своей смелостью.

Я очнулся в полной темноте, такой, что при должном воображении можно пощупать пальцами. Она обволакивала и навевала спокойствие. Если у тебя не тряслись поджилки, она забирала страхи, сглаживала углы и живой водой заживляла рваные раны сознания. Мне всегда нравилась ночь, но сегодня всех ее сил не хватило, чтобы привести в порядок мысли. Воспоминания булыжником бились в висок, я ощущал ритмичные удары и потому не сразу сообразил, что это мерно работает сердце.

Временами у меня перехватывало дыхание. Я чувствовал, как стальными тисками скрипели зубы. Каким-то чудом рассудок держался на грани. Ощущение физической боли казалось настолько сильным, что ее вполне можно было принять за реальность. И даже подвал с Крысой воспринимался уже не так мучительно, как мысли о собственных промахах.

– Иан, это ты? – услышал я голос, едва отличимый от ночной тишины, и не сразу разобрал свое имя. – Иан?

Голос Валены!

– Я! – прохрипев, отозвался я, испугавшись, что меня кто-нибудь может услышать, произнес гораздо тише. – Это я.

Я обрадовался ее голосу даже больше, чем своему собственному. Он отвлекал от собственных терзаний и тупой боли в районе затылка. Тут же возникло недоумение. Ее освободили, пока я лежал без сознания? Умудрилась избавиться от кляпа сама? Как?!

– Ты меня напугал, – едва слышно, но с явственным облегчением в голосе прошептала она. – Никогда не видела, как человек сходит с ума. Когда ты бросился на атамана, я думала, он убьет тебя!

Оп-па! Значит, вот что произошло. Похоже, я все-таки слетел с катушек. Немудрено, что память услужливо отключилась. Защитные механизмы у человека на высоте: нас защищает от боли, от чрезмерного напряжения, даже психика у нас с предохранителем. Мы – настоящие цари природы.

И все-таки что случилось? Если без эмоций попытаться разобрать происшедшее – а это необходимо сделать, – то вылезает неприглядная правда: в мою каморку заглянула истерика. Настоящая, без всяких прикрас. Как-то до этого обходился без нее. Может, накопилось? Если так, то пора съездить в отпуск.

– Иан, ты держись, ладно? Не надо больше сходить с ума. – Голос волшебницы звучал откуда-то справа, я, наконец, повернул голову и, сощурившись, разглядел контуры ее тела. Девушка все ещё лежала на правом боку. Рук позади спины видно не было. Видимо, до бандитов дошло, что так они рискуют испортить товар. – Зачем ты так сделал?!

Валена толкала меня ногами, которые так и не подумали развязать.

– Ты сама вынула изо рта кляп? – спросил я, попытавшись поскорее съехать с темы. Сходить с ума я и сам не слишком-то торопился. У меня планов – никакой жизни не хватит. А этот безрассудный поступок? Ну, в конце концов, у каждого в жизни бывает нечто подобное.

– Нет, этот негодяй Андес решил, что достаточно связанных рук. – Она всхлипнула. – Он знает, что без них я колдовать не могу.

Значит, не такой уж неотесанный олух этот бандит. Грамотный и предусмотрительный гад.

– А вообще можешь? Восстановилась твоя, гм… сила?

Девушка долго молчала, затем едва слышно вздохнула.

– Лучину смогу поджечь. Наверное.

Лучину? Брависсимо! Хотя чего ждать от второго курса. Везде одно и то же. Даже когда ты оканчиваешь институт и, окрыленный, бежишь устраиваться на работу. Там тебя спускают на землю и в лучшем случае говорят: «Забудь все, чему тебя научили, здесь надо делать вот так!» Не забыть бы поинтересоваться, как обстоят дела на Арли. Я на секунду представил себе картину: «Эй, ты, что это за огненное яйцо? Где тебя научили подобной мерзости?! Ах, в академии! Ну так это полная ерунда. Надо вот так».

Я не смог сдержать улыбку.

– А что с веревками? – спросил я.

Девушка всхлипнула.

– Они вбили в землю кол и привязали руки к проклятой деревяшке. Я едва могу шевелиться, – она вздохнула. – Узел слишком крепкий, и почти ничего не видно.

Похоже, с побегом пока придётся повременить. А как со свободой обстоит у меня?

Как выяснилось, дела были так себе. Бандитам не откажешь в сообразительности: меня тоже привязали к вбитым в землю кольям, причем каждую руку по отдельности, так что сесть я мог, но, если начнет чесаться нос, пиши пропало – не дотянуться. И почему я не радуюсь, что Враг в очередной раз повержен? Видимо, потому что на этот раз Враг – это я.

– Как думаешь, нас караулят?

– Вряд ли, – немного помедлив, ответила Валена. – Андес озабочен тем, что им придётся менять место лагеря, а новое место искать долго и муторно.

– Они собираются уходить? Зачем?

– Когда ты был без сознания, вернулся ещё один. Я слышала, как он говорил, что в лесу бродят толпы крестьян. Он подслушал разговор, так вот, ищут двоих, карлика и ведьму. – На последнем слове она презрительно фыркнула.

Значит, «карлик» – сойдет, а «ведьма» – звучит так себе? Ладно, не будем заострять.

– По нашу душу. Вряд ли в такой глуши лес кишит такими странными парочками.

– Отец Нил все никак не угомонится, – в ее голосе послышались нотки презрения.

Беседа затихла сама собой, и я наконец занялся тем, чем следовало озаботиться с самого начала этой безумной кампании, начиная с моего пробуждения в деревне: я решил разложить все по полочкам.

Да, здесь было над чем пораздумать. Но прежде чем делать скороспелые выводы, нужно собрать недостающие кусочки мозаики. Мне совсем не хотелось привлекать чьё-нибудь внимание, но единственный источник информации стоил того, чтобы рискнуть.

Вытянувшись, мне удалось дотянуться носком ботинка до девушки. Она заворочалась – я облегчённо вздохнул: к счастью, Валена еще бодрствовала.

– Нам бы поспать, – прошептала она. – Но я не могу сомкнуть глаз. Что нас ждёт, Иан? К чему готовиться? Я сильная, я выдержу, только бы знать…