Хроники Арли. Книга 2. Кто я?

Я поднялся на ноги, хлопнул по бедрам, как будто только что присаживался на дорожку, усмехнулся удивленному виду волшебницы, которая к этому моменту совсем пригорюнилась, и собрался выдать что-нибудь бодрое, весёлое, вроде «кончай нюни распускать, мы еще повоюем», как сзади меня кто-то кашлянул.

Резко развернувшись, я уперся открытым горлом в кончик длинного, в пару локтей, меча, крепко сидящего в ладони человека с кривой ухмылкой на лице, разглядывающего одним глазом свои ногти на левой руке, а другим посматривающего в нашу сторону. Он лениво поднес средний палец ко рту, цыкнул языком, старательно отгрыз заусенец и, удовлетворенно крякнув, с пренебрежением оглядел нас с головы до ног.

В следующую секунду мир вокруг сложился вдвое, а в животе расцвел такой цветок боли, что сознание мигом выскочило из тела, чтобы уберечь от ещё больших страданий. Снесло меня с ног или же упал сам, как подкошенный, не знаю, темнота в глазах притушила дневной свет, так что я не сразу понял, что со мной. Когда способность воспринимать окружающее вернулась, перед глазами оказались те самые корни, столь любезно подставившие свои широкие плечи в качестве места для отдыха. В довершение всего пришла отстраненная мысль, что падать лицом вниз не очень приятно, – землю, может, иногда и сравнивают с периной, но для того, чтобы ощутить это, нужно иметь другой болевой порог. Мой нос, мои щеки и губы горели, словно отбивная, по которой хорошенько прошлись молотком, а затем обильно сдобрили жгучим перцем. Им вторил живот, все еще полыхавший болью настолько сильно, что вздохнуть выходило через раз, а сердцебиение заглушало все звуки. Словом, я себя чувствовал рыбой, выброшенной из сети, которую хорошенько приложили об палубу.

– Да что вы себе позволяете, я… – услышал я сквозь туман возмущённый крик Валены, прерванный звуком сильной пощёчины, и секунду спустя глухой стук падения чего-то тяжёлого.

– Вы любезно поведали, кто вы, – перебил ее голос, в котором слышалась изрядная доля злорадства. – Хотя я и без чьей-либо помощи отличу благородную тварь от доброго работника, – он глумливо хохотнул. – Но за подробности спасибо, не люблю пытать женщин – слишком много соплей.

– Джок и Гувер, – произнес тот же голос. – свяжите-ка ее. По лесу бродят толпы мужичья в поисках какой-то ведьмы, уж не ее ли мы прихватили тут ненароком.

– Следы останутся, – неуверенно возразили в ответ.

Я услышал грязную брань, такую, что мой переводчик опять засбоил, чего, признаться, давно уже не случалось.

– Вы не на бал ее везете, потерпит! – вспылил неизвестный. – Демон вам в глотку, и в рот ей что-нибудь засуньте, а то очнется и превратит вас в лягушек.

– Я как-то ел суп из лягушек, – вступил в партию новый голос. – Отрава та ещё.

Но раздающий приказы, видимо, не намерен был пререкаться.

– Корш, если ты, свинья, не прекратишь болтать, мне не составит труда сделать из тебя хорошую отбивную с кровью. Я сожру ее вместе с лягушачьим супом, раздери вас все демоны на свете! – зарычал тот, кто раздавал приказы, а затем перешел на зловещий шёпот: – Ах, да, и ещё кое-что. Если хоть кто-то хотя бы подумает своей никчёмной башкой хорошо провести время с этой крошкой, я передам его нашим нанимателям вместо нее.

За моей спиной испуганно охнули. Разговоры прекратились, каждый из невидимок занялся своим делом. По всей видимости, они крутились вокруг Валены, пока не обращая на меня внимания. Боль понемногу отступала, возвращалось умение связно мыслить, а вместе с ней поднималась волна паники и недоумения: что происходит?! Откуда взялись эти люди?! Нас что, специально тут поджидали? Кому нас собираются передать? И что делать мне – попытаться оказать сопротивление? Но какой с меня, безоружного, толк? С меня и вооруженного-то проку не много. Попытаться заговорить их насмерть?

– А с этим что? – подал голос тот, кого назвали Коршем. Я насторожился, так как речь, несомненно, зашла обо мне.

Впрочем, на мой счет размышляли совсем недолго.

– Прирежь, и дело с концом, – посоветовали ему, отчего я вздрогнул и мысли понеслись вскачь. – Где вообще водятся такие уродцы, а, Джок?

Послышались приближающиеся шаги, и я отчаянно заворочался, пытаясь подняться, – какой смысл изображать из себя человека без сознания, если вот-вот потеряешь нечто гораздо большее. В этот момент меня пронзила такая боль, что все испытанное до этого момента можно смело назвать не более чем нежным поглаживанием. Даже раскаленный прут в глазу, и тот был милосерднее. В голове разорвалась бомба, и я потерял сознание на этот раз, провалившись в темноту окончательно.

Глава 10

Меня опять не прикончили. Сознание возвращалось совсем по-другому. Первая смерть, как первое свидание, запомнится мне надолго. Моих воспоминаний хватило, чтобы ощутить разницу. Я совершенно не помнил о своих похождениях бестелесного эфирного существа. Не было и кошмаров, преследовавших меня каждый миг, стоило лишь опустить веки даже через месяц после свершившегося. Не тревожили монстры, не тянулись из дрожащего марева чьи-то нечеловеческие руки в попытках отщипнуть кусочек моей души. Возвращение оказалось не тягуче-болезненным, а резким, таким, как бывает, когда выхватывает из постели будильник. Я просто очнулся и понял, что снова жив.

– Эй, уродец, не притворяйся, – услышал я голос и тут же вспомнил, что он принадлежит человеку, который едва не оттяпал мне голову, а заодно распорядился прирезать, как свинью.

Я открыл глаза, и сразу стало понятно, что декорации поменялись. Меня куда-то перенесли, пока я был без сознания. К счастью, угроза так и осталась угрозой.

Кто они вообще такие?!

– Я здесь, уродец, я здесь, – ласково, но с угрозой в голосе было сказано за моей спиной. – Не заставляй жалеть о моем решении оставить тебе твою жалкую жизнь.

Жалеть? Вот это уж точно. Ты еще пожалеешь об этом!

Я обернулся и тут же поморщился: жутко болела спина, живот постанывал, словно жалуясь, что это нечестно – вместо обеда получить лишь жестокий удар рукой.

Передо мной в развязных позах застыли трое. В середине, на корточках, тот самый молодчик, кто приставил мне к горлу меч. В его глазах плескалась усмешка, губы кривились в брезгливой улыбке, к которым я стал привыкать, перестав обращать внимание. Двое других разглядывали меня, как клопа, который почему-то все ещё ползает по столу, хотя вот он, тапок, а зловредная букашка ничем не отличается от сотен таких же, получивших свое по заслугам.

– Какой ты неженка, – усмехнулся мне в лицо главный, и я почувствовал, словно меня облили помоями, – это сработала вторая способность, которая почему-то так и не отключилась, акцентируя внимание на том, что мне здесь не рады. – И как ты дожил до этих лет? Или все это время был кое-у-кого под теплым крылышком? – он усмехнулся и посмотрел куда-то влево.

Проследить за его взглядом не составляло труда, гораздо сложнее оказалось сдержаться при виде Валены, лежавшей на боку метрах в пяти отсюда. Волшебница была связана по рукам и ногам, руки заведены за спину. Наверное, так поступают с беглыми рабами, но никак не с девицами благородных кровей. Мне с моего места не разглядеть, но могу себе представить, как ее глаза разбрасывают искры от гнева. Сомневаюсь, что дочь барона привыкла к подобному обращению.

– Кто вы такие? – прохрипел я, пытаясь совладать с голосом.

Лицо бандита перекосилось, и тотчас же мой бок взорвался от боли, а печень помянула добрым словом болтливый язык. Пинок яснее ясного продемонстрировал, кто является хозяином положения: даже естественное желание ухватиться за ушибленный бок, и то стало для меня роскошью: со связанными руками подобное трудно осуществимо. Сильные, жесткие, как металлические шарниры, руки живо вздернули вверх, поставив на подгибающиеся с непривычки ноги. Как бы ни хотелось продемонстрировать непреклонность, тело насмехалось над моими попытками выносить боль.

– Это в качестве аванса, – охотно пояснил бандит. – В детстве, когда я был чуть младше тебя, учитель охотно объяснил мне, что наказание гораздо лучше способствует улучшению памяти, чем похвала. Тогда я частенько не соглашался с его методами, но сейчас совсем другое дело, я повзрослел и понял, что прав был он, а не я. Постарайся уяснить, уродец: что бы ни было раньше, сейчас я – твой учитель, хозяин и бог. Так что у тебя есть только одна радость, одно право и одна возможность – отвечать на мои вопросы. Тогда, если захочу, я оставлю тебя в живых. Но тебе придётся хорошенько постараться. Ну. Понял ли?

Я лихорадочно искал… что? Что я мог сделать? Тянуть время в надежде на что-то. Ну что-то же должно было случиться? Мои мысли подстегнул ещё один удар в спину, я вскрикнул, несмотря на обещание не давать слабину.

– Попадешь еще раз в эту хреновину на его спине – пеняй на себя, – сказал главарь кому-то. – В прошлый раз он едва не издох.

– Конечно, Андес, – не скрывая страха, заверили сзади. – Я аккуратно!

Буду бить сильно, но аккуратно! Знакомая фраза. Не думал, что она будет иметь ко мне какое-то отношение. Получается, в прошлый раз мне засветили в горб ногой. Так вот, значит, откуда такой эффект. Я и раньше замечал, что любое падение на спину гораздо болезненнее, чем раньше, в пору, когда я был другим человеком, но и не думал, что виной всему «хреновина». Что такого необычного может скрываться под видом уродства? Крылья? Плазменная пушка? Когда уже она прорастет? Прямо сейчас я бы не отказался от возможности поджарить всех этих тварей. Особенно того, чье имя Андес. Очевидно, он и руководил этим сбродом.

Мечты мечтами, а главарь ждал ответа, с каждой секундой мрачнея лицом. Если меня отметелят по приказу этой твари, лучше мне точно не станет. Стоит подыграть его самолюбию, попутно собирая информацию. Пусть по крохам, но я уверен, что и этого хватит, чтобы выход нашелся. В противном случае жить нам осталось не так уж долго.

– Понял, – просипел я.

Главарь усмехнулся и ладонью похлопал меня по щеке, отчего ненависть внутри меня едва не выплеснулась наружу; я чудом ухитрился сдержаться и не сделал попытки дёрнуть щекой. Но, видимо, недостаточно быстро спрятал в глазах эмоции, потому что в следующую секунду жестокий удар в лицо бросил меня на траву.

– Выродок! – рявкнул главарь и, подскочив, принялся обрабатывать меня ногами.

Удары сыпались со всех сторон. Видимо, к нему присоединились его подельники. Слышались азартные и гневные крики, хеканье. Боль звенела по всему телу, взрываясь вспышками, так что вскоре я уже перестал воспринимать их по отдельности, закрыв связанными руками лицо, извиваясь, словно змея, которую топчут лошади. Дойдя до определённого предела, боль остановилась, словно сработал некий глушитель, отсекавший все лишнее, так что остальное худо-бедно можно было терпеть. Чем дальше, тем больше во мне зрел гнев, он пускал корни, прорастал в каждую клеточку, принимался душить и, в конечном счёте, работал не хуже обезболивающего. Если бы Андес умел читать мысли, ему точно не пришелся бы по вкусу результат экзекуции.

Удары и вопли оборвались неожиданно. Меня, избитого и едва соображающего, снова вздернули вверх. Я же молился, чтобы чертова плоть опять не вздумала шутить свои шутки – потеряй я сознание снова, меня точно прирежут. Тело отозвалось стоном, и я повис на руках бандитов, слабо соображая, но с мыслью, что долги надо будет платить.

Сквозь муть в сознании проникало сопение тех, кто держал меня за руки, боль то нарастала до нестерпимого уровня, то затихала, но, когда болит везде, и впрямь не знаешь, за что хвататься. Я с трудом разлепил глаз и очутился нос к носу с главарем, как тогда, в лесу, но без клинка между нами. Его с успехом заменил взгляд бандита. Андес взял мой подбородок в ладонь, сжал ее и сквозь зубы прошипел мне в лицо:

– Щенок, ты ещё не понимаешь, к кому попал! Я могу сделать с вами все, что вздумается. Мы сидим в этой дыре безвылазно три недели и подыхаем от безделья, так что мои ребята с удовольствием с вами развлекутся.

«Ты уже сделал бы с нами все, что тебе вздумается», – подумал я. Угрозами обычно добиваются другого.

Информация – вот что главное для меня. Если я придержу свой язык, глядишь, узнаю что-нибудь интересное. Как там говорится? Если ты терпелив, труп твоего врага когда-нибудь проплывет мимо? Я буду ждать, гнида. Ведь не обязательно сидеть без дела, пока враг умрет от старости, можно ускорить процесс, насколько возможно. Нужно выяснить, кому мы понадобились. Точнее не мы, а волшебница, меня, я так понял, оставили в живых за компанию.

– Если ты расскажешь мне все, что знаешь, – Андес разжал ладонь, вдруг сменив гнев на милость, и продемонстрировал мне желтые кривые зубы на смуглом, не имеющем растительности лице, – я, так и быть, тебя отпущу.

Какое громкое заявление! Стоило лишь взглянуть в глаза главаря, и сразу хотелось ему довериться. Этот – отпустит. На все четыре стороны. Сразу.

– Что ты хочешь узнать?

Во взоре Андеса мелькнули радость и злорадство одновременно. Он явно решил, что я попался на его удочку.

Из леса послышался короткий свист, выстрелом разорвавший тишину на поляне. Двое, державшие меня за руки, переглянулись.