Огонь Ассургины

– А могли подсыпать они зелье в чан? – вкрадчиво спросил Бахрей.

– Нет! С этим все в порядке, я только что пробовал, да и… – трактирщик обвел рукой отдыхающих.

– Тогда налей нам еще чайник, да и лепешек не забудь!

Попив горячего мате и перекусив дышащими жаром лепешками, друзья решили идти дальше, чтобы к самому пеклу добраться до следующего трактира.

Друзья шли не спеша, с остановками и где-то после часа дня увидели стену очередного трактира. Сельва давно закончилась, и по обеим сторонам дороги стоял лес, поросший низким кустарником, но прежнего буйства растений уже не было. Изредка встречались кипарисы, платаны, попадался кедр. Вместе с растительностью изменился и мир птиц, хотя яркость оперений оставалась прежней.

Часто попадались большие участки, покрытые травой и яркими цветами, над которыми порхали бабочки и жужжали шмели да пчелы. В густой траве прятались мелкие звери. Недалеко от дороги Томас заметил чьи-то черные глаза-бусинки, глядевшие на него, но они быстро исчезли, прежде чем он успел показать их Бахрею.

Трактир встретил друзей любопытствующими взглядами. Весть о произошедшем уже успела добраться сюда. Правда, непонятно, какими путями. Можно сказать, они стали героями дня. То, что случилось с ними, было редкостью в довольно размеренной жизни обитателей этой страны, где покушение на имущество, а тем более здоровье ее жителей не только строго каралось, но и порицалось всем обществом.

По приговору суда совершивших преступление ждало рабство. Они должны были работать на потерпевшего установленное законом время. Если происходило убийство, то рабство становилось пожизненным, возмещая таким образом потерю кормильца.

Однако рабы не были бесправны. Существовал целый кодекс, регламентирующий положение раба. Например, их рабочий день не мог длиться дольше светового дня, раб не мог оставаться на ночь голодным и т. д. Если хозяин пренебрегал установленными законом правилами, он вполне мог поменяться местами со своим рабом.

Об этом поведал Бахрею и Томасу ювелир, направлявшийся в порт Шкабо, чтобы сесть на судно, идущее на Датию, где он намеревался приобрести пару слитков необогащенного люцидия. Узнав, что наши путники из Этрувии, поинтересовался ценами на люцидий.

Бахрей со вздохом ответил:

– Не хочу вас расстраивать, уважаемый, но мы так и не добрались до Датии. Сначала дравиды атаковали наше судно, затем ураган отнес его к вашим берегам. Однако в Венцеграде поговаривали, что хорошие ювелирные украшения можно выгодно обменять на люцидий. Кстати, какая цена у вас на него?

– Доля[22 - Доля равна 1/1000 фунта или 0,949 грамма.] за золотой коготь. Но это на обогащенный.

– Все равно неплохо! Очень неплохо, – произнес Бахрей. – Пожалуй, в следующий раз я весь свой товар обменяю на слитки этого металла… Обратно повезу какао. Здесь оно значительно дешевле, чем в Венцеграде.

– Еще бы! – улыбнулся ювелир. – В столицу Этрувии его наши торговцы поставляют.

Помолчали немного.

Ювелир тронул Бахрея за руку:

– Разрешите совет, уважаемый?

Бахрей кивнул.

– Присмотритесь к сырцу каучука.

– В самом деле? Это такая серая липкая масса? Из нее резину делают?

– Совершенно верно, – ювелир приблизил лицо к Бахрею. – Резину в Венцеграде покупаете? Не лучше ли приобрести у нас секрет ее изготовления и наладить производство у себя дома?

– Гм, – Бахрей задумчиво поскреб подбородок, – хорошо говоришь! Стоит подумать. А рабы у вас убегают от хозяев?

– У нерадивого хозяина такое случается! – усмехнулся ювелир.

– Кто их возвращает обратно?

– Те, от кого они убежали. Это их проблемы. Если в течение недели они не смогут найти раба, он становится свободным.

Неожиданно разговор был прерван возгласами. Люди вставали со своих мест и устремлялись к воротам. Там во двор трактира входила странная процессия. Впереди с флейтами, барабанами и погремушками шли музыканты. За ними несли покрытые розовым балдахином носилки. Полупрозрачные занавески были откинуты, за ними виднелась привлекательная девушка в белом платье. Ее черные волосы были аккуратно уложены вокруг головы. Прическу украшала белая роза. Такими же розами были украшены и носилки.

Шестеро человек в ярко-красных одеяниях несли носилки. За ними шел улыбающийся молодой человек в белой тунике. В его черных как смоль волосах тоже была белая роза.

Из трактира на террасу, потирая руки, выскочил полноватый трактирщик. Вокруг прибывших столпился народ.

– Что это? – спросил Бахрей у ювелира.

– Свадьба, – тихо ответил тот. – Идут узаконить священные узы в храме Солнца и Луны. Сюда зашли, чтобы передохнуть. Никак вся деревня пожаловала?!

Во двор трактира входили и входили празднично одетые люди. Один человек, перепоясанный радужной лентой, закричал, взмахнув рукой:

– Трактирщик! Всем вина! Будем гулять! Я единственную дочь выдаю замуж!

В ответ раздался дружный ликующий крик. Трактирщик исчез и через несколько минут с сияющей улыбкой появился вновь, неся большую бутыль с темно-красной жидкостью. За ним на подносах следовала разная снедь: ароматные лепешки, фрукты и овощи.

Носилки бережно поставили на землю. Невеста спустилась с них, чарующе улыбаясь окружающим. К ней подошел, немного робея, жених, и их отвели к фонтану, на дне которого лениво двигали плавниками золотые рыбки.

Глава 10. Владычица

Когда утром Томас и Бахрей встали, трактир был уже пуст, только в общем зале скучал трактирщик. Он сидел за столиком у стены и грустно смотрел в окно. Заслышав скрип деревянной лестницы, оживился: налил из толстопузого чайника две кружки ароматного напитка, поставил перед гостями тарелку с еще теплыми лепешками и поинтересовался:

– Дворец владычицы решили посетить?

– Да, – ответил Бахрей.

Трактирщик прошел к стойке и, облокотившись на нее, принял скучающий вид, но, вспомнив о чем-то, вернулся к столику с гостями.

– Вы торговец?

– Вы правильно понимаете, уважаемый, – Бахрей поставил кружку на стол и посмотрел на трактирщика. – Вы хотите нам что-то сказать? Слушаю вас.

– Сердечно меня извините, – начал тот, – что прерываю вашу трапезу, но вами интересовались.

– Кто? – спросил Томас. – Двое, похожие на антеков?

– Нет.

– Тогда кто?

– Монах в желтом одеянии. Он представился служителем храма Чинк-Тан.

Бахрей и Томас переглянулись.

– Что он спрашивал? Нельзя ли подробней?

– Ничего особенного. Просто поинтересовался, ушли вы уже или нет.