Огонь Ассургины

– Поможет? – с сомнением спросил Бахрей.

– Поможет-поможет, – закивали солдаты.

– Хорошо! – недовольно буркнул торговец. – Непременно воспользуемся вашим советом.

Навстречу все чаще попадались прохожие. Это были одинокие путники и компании молодых людей. Прошли рабочие с груженой повозкой, промелькнул вечно спешащий гонец – и снова дорога на какое-то время опустела.

На четвертый час пути стена сельвы справа неожиданно расступилась, открывая взору обширную поляну с придорожным трактиром. Высокая глинобитная изгородь отделяла его от леса. Рядом в густой траве Томас различил закрытый тяжелыми каменными плитами бассейн. Над ним, задрав кверху прямую жердь, стоял «журавль». Так называли приспособление для понятия воды из колодца на родине Томаса.

Свою родину юноша помнил смутно. Она находилась в далеких лесах за Сурошским морем. Он рано лишился родителей. Что конкретно случилось, Томас не знал. То ли его похитили, то ли сам заблудился. Об этом периоде его жизни в памяти остались только сруб колодца да «журавль» над ним, напоминающий этот.

Дальше были скитания по дорогам со старцами, которые бродили между городами и пели под звонкие гусли незамысловатые песни. Когда подрос, нанялся юнгой на уходившее в Этрувию торговое судно, но в Арьяне отстал, отправившись с какими-то бродягами копать старинные артефакты в пещерах Датии.

С артефактами не повезло, «товарищи» его и ограбили. Пришлось наниматься подмастерьем к столяру-мебельщику. Появились карманные деньги, а вместе с ними и друзья.

Кто первый предложил подшутить над ростовщиком, Томас уже не помнил. Друзья сговорились и украли у него амбарную книгу, куда тот вносил имена своих клиентов.

Ростовщик шутки не понял – пожаловался начальнику стражи. Шутников нашли быстро, но судили одного Томаса, так как у друзей оказались влиятельные родители. В назидание другим его отправили на работу в колонию, благо она была тут же на острове. На Руте шла война с дравидами, и кузнецам Бореи нужна была люцидиевая руда для стали, из которой они мастерили мечи и доспехи для паладинов короля.

Здесь Томасу сказочно повезло. Его приметил верховный маг Сорос и отдал в ученики к мастеру Каллисто…

За стенами трактира курчавились кроны сада. Густой тенью встретил двор друзей. Выложенная цветными плитами дорожка вела к открытой террасе. Там стояли плетеные столы. За ними усталые путники пили мате. Рядом с террасой под сенью апельсиновых деревьев и священного дерева майяба[21 - Майяба – латинское название – Ceiba Pentandra (по-испански сейба). Это листопадное дерево до 70 метров высоты (обычно 20 – 40 м) с очень широкой округлой или плоской кроной, твердым толстым прямым, цилиндрическим стволом, с приятно пахнущими лучевидными цветками с белыми или розовыми лепестками.] находился круглый бассейн. Журчала, навевая прохладу, падающая из каменного желоба вода. У бассейна на циновках то тут, то там сидели люди.

Друзья поднялись на террасу, нашли свободный столик. К ним подсел полный абориген в бледно-желтой тунике. Он снял шляпу и принялся ею обмахиваться.

– Куда направляетесь, уважаемый? – вежливо поинтересовался Бахрей.

– В Шкабо, – ответил тот. – Везу партию хурмы и папайи на рынок.

– Так вы торговец? – в глазах Бахрея появился интерес. – И по какой цене в Шкабо нынче папайя?

Ответить местный торговец не успел: трактирщик принес фаянсовый чайник. Абориген подвинул к себе глиняную чашку, налил густо заваренный напиток. Поднес к полным губам, глотнул. Подвигал ими, сделал еще глоток.

Неожиданно его лицо вытянулось и побледнело, взгляд остановился, на губах появилась глупая улыбка. Он неловко поставил чашку с мате и удивленно огляделся. Затем рухнул всем телом на стол.

Бахрей недоуменно уставился на упавшего. Через секунду, сбросив охватившее его оцепенение, вихрем взвился из-за стола и, выхватив клинок, двумя прыжками достиг удалявшегося трактирщика, прижал холодящую сталь лезвия к его горлу.

– Стой, шайтан! – крикнул он, страшно выпучив глаза. – Зачем травить хотел? Отвечай!

Трактирщик, бледный как стена, что-то залепетал в ответ, но слова застревали в горле.

Кто-то положил на плечо торговцу ладонь. Он резко оглянулся. Это был Томас.

– Оставь его, – сказал он. – Посмотри лучше туда!

Бахрей повернул голову. Сквозь распахнутую калитку в стене виднелись быстро удаляющиеся фигуры. В них торговец признал спавших у бассейна носатых «антеков».

– Шайтан! – прорычал Бахрей.

Он убрал клинок в ножны. Затем, порывшись в карманах, сунул трясущемуся трактирщику серебряный коготь.

– Извини, дорогой, – ласково произнес торговец, – не разобрался сразу.

Трактирщик выдавил из себя улыбку, шмыгнул носом и подошел к лежащему аборигену. Потрогал его шею.

– Спит, – вынес он заключение.

Затем понюхал чашку, опустил туда палец, лизнул его кончиком языка и со знанием дела произнес:

– «Белый попугай»!

Услышав сказанное, собравшиеся вокруг стола зрители стали расходиться, бурно обсуждая произошедшее.

– Что такое «белый попугай»? – поинтересовался Томас.

– Это сильный дурман, – ответил высокий жилистый человек в желтом одеянии с посохом в руке. – Его делают из грибов. Во время некоторых церемоний жрецы добавляют незначительное количество в питье испытуемому, чтобы подчеркнуть реальность происходящего с ним.

– Вы кто? – спросил Бахрей, недоверчиво глядя на подошедшего.

– Я? Служитель храма Чинк-Тан. А вы откуда будете? Как я вижу, вы нездешние.

– Мы из Этрувии, – ответил Томас.

– Издалека, – произнес служитель и внимательно взглянул на юношу. – Интересная у вас трость… Должен заметить, она вырезана не из местного бамбука.

– Она из Варши.

– Понимаю… Интересная вещица. Не дадите подержать?

– Увы, нет!

– Понимаю. Куда направляетесь?

– В столицу.

– Понимаю. По торговым делам?

– По ним тоже, – недовольно буркнул Бахрей.

Служитель бросил взгляд на торговца, сладко улыбнулся и, пожелав удачи в странствии, ушел к бассейну.

– Не нравится мне все это! – тихо произнес Бахрей, когда они с Томасом остались одни. – Эти носатые… Думаю, ты прав насчет шаманов с острова. Но что им нужно от нас?

– Моя трость!

– Трость?! Монах тоже интересовался тростью… Вай-вай-вай, не нравится мне это! – он окликнул проходившего мимо трактирщика: – Скажи, дорогой, как эти мерзавцы могли подсыпать свою гадость?

– Думаю, когда я разносил чайники по столам. Они сидели в зале и вполне могли это сделать в мое отсутствие.