Пират

– Командир, дрон сбили, – сообщил прапорщик. – Успели насчитать человек шестьдесят пять-семьдесят. Но эти получше вооружены. Гранатомёты, есть бронетранспортёр.

– Валера, займись им лично. Его надо сжечь сразу, пока он бед не натворил.

– Понял. У сепаров тут гранаты были. Фигня какая-то, но если грамотно использовать…

«Двадцать человек против семидесяти, – подумал я. – Нормальное соотношение».

Длинные очереди прошлись над нашими головами, наполняя мир треском, звуком бьющихся витрин и витражей. Стёкла потоком сыпались нам на голову, не причиняя особого вреда, но вводя в заблуждение ИИ «Покровов», сканирующих возможные угрозы. Не знаю, как у других, но у меня от то и дело краснеющего виртуального экрана начала болеть голова. А тут ещё и пуля в лицо.

* * *

Согласно карточке огня, моя позиция была на крыше торгового центра. Именно туда я и взобрался по лестнице после попадания пули в шлем.

Тут оборону держали мои ребята. Справа от меня стоял Баранов, слева Алескеров. Первый поливал противника внизу длинными очередями, но я даже и не думал ему мешать. Ефрейтор носил нашивку снайпера, да и был потомственным охотником. Второй – стрелял короткими экономными сериями по три выстрела, и я был просто уверен, что, кабы не шлем, увидел бы высунутый от усердия язык.

Атакующие шли редкой цепью, буквально поливая нас огнём. Вот у кого с боеприпасами было всё нормально. ИИ насчитал не менее шестидесяти человек. Три отметки светились оранжевым, а это означало, что внизу не только простая пехота, но и пресловутые штурмовики.

– Командир я могу выйти. Шугнуть их! – раздался у меня в шлеме голос Елены Прекрасной.

– Нет, только когда они прорвутся внутрь. Защищай раненых и доктора, – отрезал я, подстрелив метнувшегося к главному входу бойца.

Раненый попытался отползти и тут же получил от меня точное попадание в затылок. Раскинув руки в стороны, он навсегда замер на асфальте.

– Чего его защищать? – взбрыкнула Петрова. – Он вон из винтовки так садит, что завидки берут.

Я хотел что-то сказать ещё, но тут залп «жаб» накрыл крышу. Один из зарядов отскочил от трансформаторной будки за моей спиной и буквально прыгнул мне под ноги.

Очнулся я на земле в двадцати шагах от здания. В голову мне был направлен ствол восьмиствольного пулемёта. Чёрт возьми!

Бах! – выстрел в аккумуляторный блок автомобиля выплеснул горючую жидкость на замершего передо мной штурмовика, и тот на мгновение вспыхнул словно факел. Не знаю уж что ему там в голову взбрело, но, вместо того чтобы пристрелить меня, он начал размахивать руками, а затем совершил полную глупость – раскрыл «Катафрактарий», выскочив наружу.

Кусок идиота! Их там, что в школах повстанцев или на курсах мятежников вообще ничему не учат? Он же в безопасности был. А теперь всё! Поддался панике и погиб.

Мой ПТ-6 единожды каркнул, и тело свалилось мне под ноги. Сделав пару быстрых шагов, я сорвал панцирь «Покрова» с груди и заскочил в костюм, ударив рукой по клавише, приводящей в действие «Катафрактарий». Ну вот и пароль набирать не надо, ИИ думает я просто пописать отходил.

Лихорадочно бегая пальцами по клаве, я до боли в глазах вглядывался в циферки. Ну кто тут настраивал шрифт, ничего же не видно? Почти тысяча патронов. Состояние целостности восемьдесят семь процентов. Отлично, поехали.

Ходить в этих штуках – это вам не прогулка. Навык нужен. Я не раз видел, как кадеты, сделав пару шагов падали на колени, а потом подняться не могли. Тут и вестибулярный аппарат должен быть крепким и знание алгоритмов действия.

Поднимаю ногу, выдыхаю воздух, ставлю ступню на землю, заполняю лёгкие новой порцией кислорода. Рычажки не дёргаю, действую плавно. Отец учил меня именно на такой модели. Сейчас произойдёт автоматическая настройка и двигаться станет легче. Блядь, если они там, что-то не сбили. От этих «специалистов» всего можно ожидать.

Бронетранспортёр весело догорал неподалёку от главного входа. Бутерус молодец – представлю его к награде. Если выживем. Шагая всё увереннее, я вышел к цепочке прятавшихся за автомобилями сепаратистов.

– Патрик, ты где пропал? – обратились ко мне по внутренней связи. Знать бы кто? А, впрочем, и не важно.

Обрушив кулак на голову ближайшему бойцу, я проломил ему череп и сломал позвоночник. Пулемёт уже вовсю крутился, когда я с близкого расстояния расстрелял своего коллегу-штурмовика разорвав его тело очередью надвое, а затем оторвал руку вместе с пулемётом второму.

Давя на гашетку, я вдруг почему-то понял, что не просто поражаю мишени, а убиваю людей. Да людей! Враги тоже люди! Неожиданно сердце укололо воспоминание о теле Бекетова, которого я тащил на плече, а потом просто оставил на земле возле какой-то облезлой ограды. А я маму его утешал, когда она парня провожала! Кретин, книги пожалел, а у меня солдаты погибли! Ну ладно, гады, получайте!

Тра-та-та-та-та! – словно плюясь дыханием дракона, я рвал на части сепаратистов, ловя ртом воздух после каждого удачного попадания в меня. Не знаю, как ощущали себя парни в «Гризли», но здесь по мне будто стадо слонов пробежало.

И вдруг наступила тишина. Восьмиствольный пулемёт всё ещё продолжал, лязгая, крутиться, но патроны в ленте закончились. Тяжело переступая через разбросанные тут и там тела, я направился к дымящемуся торговому центру, откуда раздавались радостные крики. Кажется, я был ранен, потому что явственно чувствовал жжение в районе живота.

6. Рокировка

Забравшись на разделочный стол в мясной лавке, располагающейся внутри разгромленного торгового центра, я спустил штаны и терпеливо ждал приговора доктора, осматривающего мой живот. У ног моих на полу лежало трое мёртвых парней из соседних рот. Жертвы отгремевшего боя.

«Хорошо, что не мои», – стыдливо подумал я, прикусив от злости за такие мысли губу до крови.

– Повезло тебе, поручик. Пластины брони просто изнутри треснули и порезали тебе кожу, – сказал Воропаев, заливая рану при помощи медицинского клеевого пистолета. – До свадьбы заживёт.

– Вы как моя мама, господин майор.

– Да хоть папа, Виталий Константинович. Вы молодец. Показали себя отлично. И солдаты ваши на порядок лучше действуют. Сразу видно, время зря не теряли, с бойцами занимались. После сегодняшнего, если выберемся, они вас боготворить будут.

– Благодарю, господин…

– Наедине можно просто – Владимир Александрович.

Кивнув, я принялся одеваться и скривился от резкой боли застёгивая ремень.

– Да и ещё, – повернулся ко мне спиной Воропаев, пряча клеевой пистолет в сумку. – Я знаю, что вы раньше никогда в боях не участвовали, а значит не убивали…

– Верно, – признался я.

– Хочу вам кое-что посоветовать. Можно?

– Конечно. Слушаю.

– В следующий раз, – доктор повернулся, буквально вцепившись взглядом в меня, – когда мысли о потерях, о содеянном, накроют вас, не отгоняйте их…

– А я думал…

– Не отгоняйте их, поручик, просто пообещайте себе подумать об этом позже. Проверено. Работает.

* * *

– Реально? Три восьмёрки? – удивился Бутерус, разглядывая влезающих в броню сепаратистов Баранова и Побретухина.

– Сам удивился, когда взглянул в интерфейс того «Катафрактария», в котором находился, – объяснил я. – Попробовал на остальных и… сработало. Вот такой простой пароль.

Позади снова возник вездесущий доктор, с интересом наблюдавший за действиями моих солдат.

– Что надумали?

– Надумали в плен сдаваться, господин майор – хохотнул Баранов. Вторивший ему Алескеров помогал товарищу притиснутся внутрь защитного костюма.

Воропаев замер на месте и уставился на меня. Я было думал, он сейчас начнёт возмущаться и тогда всё… пролетели, как фанера над Парижем. Впервые узнав, откуда произошло это выражение, и как врезавшийся в Эйфелеву башню французский пилот Огюст Фаньер превратился в фанеру, я долго думал о человеческой глупости…